Истон смог описать интерьер его гостиной и ничем Олдричу понадобилось ему звонить.

Обернувшись и многозначительно указав на Эмили, Мур громогласно изрек:

— Впервые вместо того, чтобы преследовать по закону человека, на счету которого более двадцати преступлений, власти заручились его помощью!

С этими словами защитник прошел на свое место, а судья обратился к Эмили:

— Обвинитель, вызывайте первого свидетеля.

С того момента, как Сюзи Уолш обнаружила истекавшую кровью Натали, она стала настоящей знаменитостью среди своих знакомых. Бесчисленное число раз она пересказывала им одну и ту же историю: возвращаясь с работы, она увидела, что дверца машины Натали и ворота ее гаража распахнуты, как и пятью часами ранее. Сюзи сразу подумала, что в этом таится что-то недоброе.

«Не знаю, почему я решила проверить, хотя мне было страшновато: вдруг заберут в полицию за вторжение? — доверительно делилась она с соседями. — А потом я вошла и увидела на полу эту прелестную женщину, как она корчилась и стонала, а ее белый свитер весь напитался кровью. Честное слово, я сама едва не умерла! Руки у меня так тряслись, что я набрала девять-один-один, но не поняла даже, дозвонилась или нет. А потом...»

Когда полиция назвала мужа Натали, Грега Олдрича, подозреваемым в убийстве, Сюзи подумала, что, возможно, его дело доведут до суда, а потому решила побывать на нескольких заседаниях суда округа Берген, где разбирались уголовные преступления. Ей хотелось заранее освоиться с процедурой на тот случай, если вдруг ее вызовут как свидетельницу. Слушать прения было увлекательно. Сюзи отметила, что некоторые свидетели страдали излишней болтливостью, так что судья одергивал их и велел отвечать на вопросы, избегая оценочных суждений. Она призналась себе в том, что для нее это будет нелегкой задачей.

Через два года Олдричу предъявили формальное обвинение в убийстве Натали, и Сюзи уже не сомневалась: роли свидетельницы ей не миновать. Она тут же пустилась с подругами в обсуждения, что ей следует надеть на заседание.

— Ты ведь, наверное, попадешь на первые полосы газет, — предупредила ее одна из приятельниц. — На твоем месте я бы купила себе приличный брючный костюм, черный или коричневый. Ты, конечно, больше любишь красный, но это будет слишком жизнерадостный цвет для такой истории.

В своем излюбленном магазинчике Сюзи нашла в точности то, что искала. Ей приглянулся костюм из коричневого твида с темно-красным вкраплением. Красный цвет был не просто любимым — он всегда приносил ей удачу. Его присутствие в общей гамме придавало Сюзи уверенности, к тому же покрой обновки очень стройнил ее силуэт четырнадцатого размера.

Как бы там ни было, Сюзи с замиранием сердца подходила к свидетельской трибуне, даже, несмотря на то, что накануне покрасила и уложила волосы. Опустив руку на Библию, она поклялась говорить всю правду и ничего, кроме правды, и заняла свидетельское место.

«Какая хорошенькая эта прокурорша Эмили Уоллес, — подумала Сюзи. — Совсем молодая, а ведет такое сложное дело». Манеры государственной обвинительницы ей также пришлись по душе, и уже после первых ее вопросов свидетельница почувствовала себя гораздо свободнее. Она столько раз успела изложить события того дня своим знакомым, что теперь отвечала без запинки.

При помощи Эмили она поведала суду, что вошла в открытый гараж Натали Райнс, заметила в машине актрисы сумочку и чемодан, а затем постучалась в дом. Когда ей никто не открыл, Сюзи толкнула дверь и попала в кухню. Она хотела также объяснить, что вообще-то являться без приглашения — вовсе не в ее правилах, но в тот раз было совсем другое дело, поскольку явно было что-то не так... Однако она ничего этого не сказала, напомнив себе: «Отвечай на вопросы — и все».

Затем Эмили Уоллес попросила Сюзи описать то, что она увидела в кухне.

— Я сразу увидела ее. Еще два шага, и я бы об нее споткнулась.

— Кого «ее», мисс Уолш?

— Натали Райнс.

— Была ли она жива?

— Да. Она стонала, как зашибленный котенок.

Сюзи услышала в зале всхлипывания. Ее глаза тут же отыскали в третьем ряду женщину, знакомую ей по газетным снимкам. Это была тетя Натали Райнс. Она торопливо достала из сумочки платок и прижала его к губам. Сюзи видела, что лицо престарелой дамы исказилось страданием, но больше она не проронила ни звука.

Далее Сюзи сообщила, как позвонила в службу «911» и опустилась на колени рядом с Натали.

— У нее весь свитер был в крови... Я не поняла, слышит ли она меня, но ведь бывает, что человек только с виду без сознания, а на самом деле слышит, если к нему обращаешься, поэтому я заверила ее, что все будет хорошо и скоро приедет «неотложка». А она вдруг перестала дышать...

— Вы прикасались к ней?

— Я положила руку ей на лоб и погладила по голове, давая понять, что я рядом. Ей ведь, наверное, было очень страшно, ну, лежать там на полу раненой и знать, что умираешь... Мне было бы страшно, честное слово!

— Возражаю! — воскликнул Ричард Мур, вскочив со стула.

— Возражение принимается, — постановил судья. — Мисс Уолш, будьте любезны, ответьте на вопрос без дополнительных комментариев. Обвинитель, повторите вопрос.

— Вы прикасались к ней?

— Я положила руку ей на лоб и погладила по голове, — осторожно произнесла Сюзи, напуганная выпадом защитника.

Однако когда подошла очередь Мура, он не задержал свидетельницу и обращался к ней вполне дружелюбно. Сюзи испытала смущение, когда вынуждена была признаться защитнику, что почти всегда, возвращаясь днем с работы, проезжала мимо дома Натали, хотя для этого требовалось огибать целый квартал, прежде чем свернуть на шоссе. Правда, пояснив, что она боготворила Натали и была готова ловить момент, лишь бы хоть краешком глаза взглянуть на своего кумира, Сюзи заметила в зале понимающие улыбки.

— Когда вы в последний раз видели Натали Райнс — до того, как попали в ее дом? — спросил Мур.

— Я уже говорила: тем же утром, когда она выходила из своей машины.

— Вопросов больше нет, — коротко сообщил судье защитник.

К разочарованию Сюзи, все закончилось слишком быстро. Сойдя со свидетельской трибуны, она постаралась как можно лучше рассмотреть Грега Олдрича. «Симпатичный мужчина, — подумала она. — Теперь понятно, почему Натали Райнс хоть и красавица, а влюбилась в него. И глаза такие печальные... Какой же он притворщик. Даже противно!»

Сюзи вышла из зала суда в надежде, что Олдрич заметил, каким презрительным взглядом она его смерила.

Из-за давней дружбы с обвиняемым и колких замечаний Кейти Майкл Гордон не мог остаться равнодушным к процессу «Штат Нью-Джерси против Грега Олдрича». Тем не менее, для него самого полной неожиданностью стала его собственная почти фаталистическая уверенность не только в том, что Грег виновен в гибели Натали, но и в том, что его непременно осудят.

Как и ожидал Майкл, дело вызвало всеобщий интерес. Натали Райнс была ведущей бродвейской актрисой и номинанткой на «Оскар». Олдрича, завсегдатая звездных тусовок, с легкостью узнавали на страницах таблоидов алчные до сенсаций читатели. После гибели Натали папарацци устроили за ним настоящую охоту: стоило ему появиться на вечеринке с какой-нибудь актрисой, сразу распространялись слухи об их романе. Желтая пресса на самом видном месте размещала заголовки о том, что Грег назван подозреваемым в убийстве своей жены.

Майкл понимал: и Олдричу есть, что сказать на суде. Однако остроту начавшемуся процессу придал дополнительный и неожиданный элемент: газеты не обошли вниманием молодую и привлекательную обвинительницу Эмили Уоллес и ее талантливое ведение дела.

Будучи в недалеком прошлом адвокатом, Майк сразу понял, что Эмили побуждает суд исключить всякую возможность непреднамеренного убийства. Билли Трайон и Джейк Розен, следователи из прокуратуры, дали суду предельно ясные показания, быстро и вразумительно ответив на все вопросы обвинителя. Они подтвердили, что не было обнаружено никаких следов взлома в доме жертвы. Сигнализация осталась без повреждений. Опытный грабитель мог бы простым консервным ножом вскрыть небольшой сейф, спрятанный в спальне актрисы во встроенном шкафу, но его никто даже не тронул. Данные с места преступления свидетельствовали, что злоумышленник скрылся с черного хода, пробежал через задний дворик и рощицу и оказался на ближайшей улице. Накануне ночью был дождь, поэтому преступник, предположительно, воспользовался пластиковыми бахилами, которые надел поверх ботинок. Четких отпечатков следов обнаружить не удалось, но на участке с мягким дерном сохранились две характерные вмятины, по которым установили размер ноги — между десятым и двенадцатым. Грег Олдрич носил обувь одиннадцатого размера.