В гостиной на ложе в алькове обнявшись, лежали две девушки - Эвлалия и Франческа. Епископ Барди сидел в кресле, наблюдая за ними с похотливой улыбкой, и пил вино. Он был обнажен; его бледное рыхлое тело, покрытое густыми курчавыми волосами, производило отталкивающее впечатление. Девушки на кровати тоже были раздеты; Эвлалия, устроившись рядом с лежащей на спине Франческой, целовала ее в губы, одной рукой лаская ее маленькую грудь, а другой проводя между ее полусогнутых ног. Франческа слегка обнимала Эвлалию за шею, откликаясь на ее ласки; ее гибкое тело подрагивало, нетерпеливо выгибаясь в такт движениям руки Эвлалии.

  Я судорожно вздохнул. То, что делали девушки, намного превосходило обычные невинные игры подруг. Это казалось невозможным, невероятным... Я готов был поклясться, что Эвлалия делала это не впервые, но для Франчески все было ново. Не в силах оторваться от потрясающего зрелища, я смотрел, как Эвлалия опускается на Франческу сверху, а та разводит колени и обвивает ее талию ногами; они двигались вместе, и Франческа стонала, когда губы Эвлалии захватывали ее маленькие острые соски. Я не мог бы сказать, какая из девушек была прекраснее - утонченная Эвлалия, с фигурой античной богини и сливочно-белой кожей, или маленькая Франческа, смуглая и тоненькая, как ребенок. Они двигались все быстрее, Франческа уже вскрикивала, не в силах сдержать подступающее удовольствие, и тут епископ, поднявшись, подошел к ним и сел на ложе, накрыв рукой руку Эвлалии.

  - Вижу, наша малютка девственница уже почти готова кончить, - услышал я его слова. - Пора ей познакомиться и с мужчиной, а?

  Он положил руку на свой торчащий толстый член. Эвлалия с неудовольствием отодвинулась, и епископ запустил пальцы в промежность Франчески. Девушка вскрикнула и испуганно сжала колени.

  - Успокойся, дитя, - сказал епископ, наклоняясь над ней. - Я не хочу тебе зла.

  - Вы хотите сделать со мной то же, что с Донатой? - Глаза Франчески наполнились слезами.

  - Ты же видела, что ей это понравилось. Мужчины и женщины делают это, чтобы получить удовольствие, недоступное детям. Ты ведь не хочешь всю жизнь оставаться ребенком? Ты хочешь испытать наслаждение, когда мужчина соединится с тобой?

  Франческа всхлипнула, беспомощно съежившись на ложе.

  - У вас такой большой... Вы ведь можете меня поранить.

  - Я постараюсь сделать все быстро. Твоя подружка хорошо тебя подготовила, - он снова провел ладонью между ногами Франчески и быстро облизал пальцы. - О, какое чудо! Не упрямься, красавица моя. Ну, ложись.

  Эвлалия, улыбнувшись, мягко уложила Франческу и стала страстно целовать ее. Я видел, как их языки сплетаются в быстрой изощренной игре. Епископ лег на Франческу сверху, опираясь на руки; его огромный орган уперся ей в низ живота. Он опустился, помогая себе рукой, между бедрами девушки, и я услышал крик боли, слетевший с губ Франчески.

  - Нет, нет! - кричала она. - О Боже, как больно! Не надо, монсеньор!

  Епископ остановился на мгновение, и Эвлалия, взяв в ладони лицо Франчески, быстро воскликнула:

  - Подайся ему навстречу, милая! Позволь ему продолжать!

  Тело Франчески вскинулось, ее бедра взлетели вверх, и тут же епископ одним мощным толчком вновь прижал их книзу, вдавливаясь в хрупкое тело, извивающееся под ним. Они закричали одновременно: Франческа - от боли, епископ - от наслаждения. Он двигался, уже почти не обращая внимания на рыдающую девушку. Наконец он замер и судорожно выгнулся - раз, другой, третий, - и обессилено скатился с Франчески. Эвлалия молча вытерла следы крови и семени с его увядающего органа, затем вернулась к плачущей Франческе.

  - Ничего, - ласково проговорила она, гладя безутешную девушку по голове и укачивая, как ребенка. - Это пройдет, моя дорогая. Всегда в первый раз бывает так больно, а потом ты поймешь, что может быть и очень хорошо. Ты будешь делать это с кем-нибудь еще, кто будет нежен с тобой, как ты того заслуживаешь. Если не захочешь заниматься этим с мужчинами, приходи ко мне, я всегда смогу тебя приласкать, чтобы тебе было приятно...

  Я отпрянул от отверстия в стене, тяжело дыша, совсем позабыв от охватившей меня безумной ярости, где я нахожусь. Мне хотелось немедленно ворваться в гостиную и задушить похотливого епископа, пусть даже на глазах у Франчески и Эвлалии, за то, что он только что сделал.

  Движимый ненавистью, я сделал шаг и наткнулся на кардинала Савелли.

  - Ты все видел, Джованни, - проговорил он, не давая мне двинуться. - Это было неизбежно.

  - Позволь мне убить его, - прорычал я, и он улыбнулся.

  - Мне нравится, когда ты называешь меня на "ты".

  - Пусти меня!

  Он притиснул меня к стене, почти касаясь губами моих губ. Я ощущал его быстрое дыхание на своем лице. Он был совершенно трезв, и это напугало меня и разъярило еще больше.

  - Ты дурак, Джованни. Самец, ослепленный любовью. Или, лучше сказать, похотью? Если тебе дорога эта девочка, ты получишь ее. Я обещаю, что она будет счастлива отдаться тебе и даже благодарна, что ты не станешь причиной ее мучений...

  - Ченчо...

  Его имя слетело с моих губ непроизвольно, словно прорвав какую-то незримую стену, разделяющую нас. Я никогда не называл его по имени и теперь с трепетом ждал, как он это воспримет.

  Схватив за плечи, он рванул меня к себе и впился в мой рот поцелуем. Я попытался вырваться, но уже через миг целовал его, задыхаясь от захлестнувшего меня болезненно-яростного желания. Наконец он оттолкнул меня. Мы молча смотрели друг на друга; я знал, что он хочет продолжения, и едва сдерживался, чтобы не сказать ему, как я сам хочу его. Вместо этого я произнес:

  - Дай мне возможность убить его.

  - Он уже мертв, - прошептал он, и я опустил глаза. Кардинал взял мои руки в свои и продолжал. - Думаешь, я позволил бы ему удовлетворять свои грязные инстинкты в своем доме, если бы не был уверен, что он не останется в живых?

  - Ты... отравил его? - спросил я, цепенея от ужаса.

  - Медленный яд, без цвета, без запаха и вкуса... Этот человек мертв и сам не подозревает об этом. Завтра он поедет в папский дворец, и на коллегии кардиналов ему станет плохо. Все будет выглядеть так, будто с ним случился удар.

  - Такая смерть, как я слышал, выдает причину. Труп распухнет, посинеет, люди начнут искать отравителя и, конечно, заподозрят тебя, потому что он был накануне у тебя в гостях...

  Он улыбнулся.

  - Если бы я был так глуп, чтобы воспользоваться обычным мышьяком, он умер бы прямо здесь, или его мучения ясно указали бы, где искать убийцу. Нет, мой милый Джованни. Тот яд, который был в его бокале, невозможно будет определить даже после того, как епископ Барди будет отпет и готов к погребению.

  - Так вот зачем ты пригласил его в гости!

  - А ты полагал, что я хотел только развлечь его?

  - Но почему ты принес ему в жертву Франческу?

  Он влепил мне пощечину.

  - Не смей больше надоедать мне с этим. С девушками не случилось ничего страшного.

  - Поклянись мне.

  - Я никогда не клянусь, - холодно проговорил он. - Барди сорвал цветок невинности твоей маленькой Франчески, но в остальном все будет в порядке. Донате даже понравилось, знаешь ли...

  - Ты подлец.

  - Неужели? Не ожидал от тебя такое услышать. Но в любом случае, ты не сказал обо мне ничего нового.

  Я ударил его кулаком в грудь и размахнулся, чтобы нанести удар в лицо, но он перехватил мою руку и отшвырнул меня с неожиданной силой. Налетев на край стола, я зашипел от боли в бедре, и тогда кардинал бросился на меня. Он повалил меня на пол, прижав мои руки к холодному камню, и не давал мне даже пошевелиться, пока я тщетно пытался вырваться. Я извивался, яростно и безмолвно глядя ему в глаза, внушая себе, что я ненавижу его, ненавижу... но мое тело жаждало его близости. Он сидел на моих бедрах, и каждое мое движение заставляло его ощущать твердость моей восставшей плоти через ткань штанов. Сам того не сознавая, я стал ритмично тереться о его пах, получая невероятное удовольствие от его ответных движений.