— А где груз? — спросил Бортник.

— Груз забрали спецназовцы ГРУ. Что там было, я не знаю. Меня в такие детали не посвящали.

Они в замешательстве переглянулись.

— Да, чуть не забыл: их шеф, предугадывая ситуацию, в которой я сейчас очутился, просил вам передать — Ведерникова не трогать. — Я многозначительно ухмыльнулся. — Ни под каким соусом. Иначе…

— Что это значит — иначе? — резко спросил Бортник.

— Вам известно, какие могут быть последствия лично для вас. Надеюсь, вы скоро получите подтверждение моих слов. Люди, которые проводили операцию на «пороховых складах», шутить не любят.

Они смотрели на меня, как на мифологическую Гидру, и молчали.

Наверное, переваривали услышанное.

Похоже, упоминание о военной разведке напрочь вышибло из колеи и «серого кардинала», и Наума Борисовича. Что, соколики, слабо?

Я их понимал: ГРУ — это не милиция и даже не служба безопасности.

Тем можно кое-что посулить или умаслить — все зависит от политических ветров и суммы.

А вот военная разведка со своими каналами информации и немалыми возможностями — это другой компот.

Я не завидовал этим мафиозным ублюдкам. Они и впрямь попали, как лом в дерьмо.

Я, конечно, блефовал, но почему-то думал, что мои слова могут оказаться правдой. Карты раскрыты, и все тузы у Виктора Егоровича и иже с ним. А это не такой человек, чтобы снять с крючка большую рыбину из-за того, что она записана в Красную книгу.

— Мы проверим… — наконец бесцветным голосом сказал Бортник.

И вызвал охрану.

Прием «верительных грамот» состоялся.

Меня снова определили в ту же «резиденцию».

Наградив теми же «браслетами».

Но на душе у меня стало немного светлей. Я был уверен, что первый раунд выиграл. А там посмотрим. Время терпит.

Одно меня неприятно смущало и даже в какой-то мере шокировало — присутствие Саенко, который превратился в юродивого.

Да, тяжела шапка предателя. Получая от своих хозяев деньги, он никогда не думает, что обязательно наступит день расплаты за содеянное. Так уж устроен мир.

В Священном Писании сказано, что Христос простил Иуду. Может быть. Но это в идеале. А на самом деле предателей не прощают.

После событий на «пороховых складах» прошло чуть больше недели.

Казалось, ничего не случилось: охрана по-прежнему исполняла свои обязанности, Чон был строг и невозмутим, я маялся со своим «цветочком».

Только куда-то запропастился Наум Борисович, и шестеро наших парней, получивших ранения, лечились в каком-то закрытом пансионате за городом.

На общие тренировки я уже не ходил, отлынивал, как только мог. В этом вопросе я свободно обходился и без партнеров.

Впрочем, кореец на мое своевольство смотрел сквозь пальцы.

После наших совместных похождений на складах он стал относиться ко мне помягче, что ли. Иногда в его взгляде я ловил несвойственную ему задумчивость, будто перед ним стояла неразрешимая дилемма и он колебался в принятии окончательного решения.

Ливенцов на связь не выходил.

Или что-то стряслось, или Абросимову было не до меня. И я по-прежнему не понимал, на кой черт меня воткнули в «Витас-банк»…

Похоже, Лилия влюбилась.

В кого?

Ясное дело, в мужика.

А кто на подхвате?

Конечно, Алексей Листопадов, холостяк и душка.

Меня ее «страдания» скорее злили, чем трогали. Из бой-бабы она превратилась в прекрасную корову с венком полевых цветов на голове.

Я уже начал подумывать — а не сдаться ли мне, чтобы только не слышать ее вздохов и несусветной чуши, которую она несла в любой удобный момент? Длящийся целый день, а иногда и добрую половину ночи.

Нельзя сказать, что я урод, но прежде женщины почти не обращали на меня внимания. Что-то во мне им не нравилось — и все тут. Да и сам я не стремился к сближению с ними, предпочитая случайные связи.

У нас хватает таких женщин, для которых переспать с мужчиной — что сделать макияж. Есть такие охотницы, которые складывают свои «победы» в котомку. Им все равно, кого они кадрят. Лишь бы клиент был в штанах и не страшнее обезьяны.

Я уже не говорю о путанах. Тут вообще все предельно ясно: плати бабки — и вся любовь. Быстро, дешево и сердито.

Но Лилия меня достала. Ей-ей. Я не мог нагрубить ей — все-таки служба, но и был не в состоянии удовлетворить ее притязания.

Короче говоря, я извивался как вьюн на раскаленной сковородке, пытаясь найти местечко попрохладней.

С ума сойти…

Я все больше и больше скучал по семье. Особенно по Андрейке.

И меня стали часто посещать сны.

Но самое странное, несмотря на то что я наконец нашел свою жену, в снах я опять видел все то же сияющее лицо без деталей. Оно будто подернулось флером.

Тем не менее я чувствовал исходящую от него нежность и доброту.

Однажды я проснулся в слезах и весь день ходил как в тумане, недоумевающий и удивленный. Никогда прежде со мной такого не случалось…

В субботу неожиданно прислали нарочного — тоже охранника.

Он, к неудовольствию «цветочка», принес мне устный приказ немедленно куда-то ехать.

Лилия как раз собиралась на именины к подруге, дочери какого-то крутого, где предполагался лукуллов пир, и желала видеть меня в качестве кавалера.

Отказать ей я не имел права. А потому обрадовался вызову до потери пульса.

Оставив вместо себя незадачливого гонца — он слышал, как бушевал «цветочек», когда я доложился на предмет срочного отбытия, и в ужасе бледнел, представляя, что будет дальше, — я не спеша спустился в подъезд и сел в ожидавшую меня машину, довольно невзрачную японскую «мазду» устаревшей модели.

Там сидел только водитель, крепенький паренек с очень нехорошими глазами — водянисто-голубыми, неподвижными и почти немигающими.

Он был еще молодой, но, похоже, тертый.

— Куда едем? — спросил я, не посчитав нужным поздороваться.

Сопляк, он и есть сопляк. На моем пути подобных мальчиков встречалось так много, что они все казались на одно лицо.

— Прямо, — небрежно, с наглецой ответил он.

И посмотрел на меня так, словно я был ему что-то должен. Наверное, моя персона на него должного впечатления не произвела.

Я запустил левую руку ему за спину и захватил пальцами мышечную ткань. Есть такой интересный прием в арсенале мастеров хэсюэ-гун.

Он заорал как резаный.

Я знал, что это больно. Нестерпимо больно. Особенно если знаешь, за какую мышцу взять.

Правда, для этого нужны очень сильные пальцы.

— Ты, дерьмо собачье… — сказал я, даже не посмотрев в его сторону. Я говорил тихо и спокойно. — Со мною такие номера не проходят. Кто тебя послал и куда мы едем?

— Какого хрена! — простонал водитель. — Ты чё делаешь?! Отпусти!

— Не отпусти, а отпустите. Я с тобою, хмырь болотный, свиней не пас.

— От-пус-ти-те… — корчась от боли, процедил сквозь зубы парень. — Б-болит…

— Естественно. А будешь продолжать хамить, я тебе сердце вырву. Понял?

— Д-да-а-а… П-понял…

Он пытался крепиться, но это у него плохо получалось. Я решил его пожалеть, хотя меня так и подмывало дать ему по мордам. До чего же молодежь у нас невоспитанная…

Я убрал руку. И промолвил:

— Только не хватайся за пистолет, который у тебя в левом кармане куртки. Иначе я его тебе в глотку запихну.

— Извините…

Он постепенно приходил в себя, и его глаза вспыхнули недобрым холодным огнем. Видно было, что внутри парень кипел.

— Мы едем на загородную дачу, — сказал он, пряча от меня глаза. — Вас там ждет Наум Борисович…

— Это другой разговор. Рули, водила…

За всю дорогу мы не проронили ни слова.

Внешне парень казался спокойным, но я знал, что рядом со мной сидит существо опаснее разъяренной кобры. Мне были знакомы такие типы по прежним похождениям.

С ними нельзя ни о чем договориться. Их нужно или сразу убивать, или отключать без лишних слов часа на два. Чтобы как можно дальше уйти с места столкновения. Потому что люди, похожие на этого парня, крайне мстительны и злопамятны.