— Да вы сейчас должны из штанов выпрыгивать от радости, а выглядите так, будто проиграли региональный чемпионат.

— С нами все в порядке, — сказал Трей. — Правда, Джон?

Джон сосредоточенно застегивал свою спортивную куртку.

— Да, конечно.

Тренер Тернер положил руки им на плечи.

— Что случилось, ребята? Вы всю неделю словно шарахаетесь друг от друга. Вы, часом, не поссорились, а?

— Нет, сэр, — ответил Трей. Тренер Тернер был одним из немногих, кому Трей при обращении говорил «сэр». — Мы с Джоном стали сейчас еще ближе, чем когда-либо. Верно, Джон? — Он умоляюще взглянул на Джона, чтобы тот поддержал его.

Джон кивнул.

— Все правильно, — подтвердил Джон.

Рон Тернер подозрительно прищурился.

— Может, вы до сих пор не отошли после того желудочного вируса, который подхватили в «Беннис»?

— Ну, вроде того, — торопливо сказал Трей, мельком взглянув на Джона.

Тренер Тернер по очереди скептически посмотрел на парней.

— Что-то мне не верится. Между вами пробежала какая-то кошка, но я не буду допытываться и выжимать это из вас сегодня вечером. Я хочу, чтобы вы обговорили это между собой, прямо здесь и прямо сейчас. Праздник подождет. Я скажу Кэти и Бебе, где вы находитесь. У нас на следующей неделе стыковочная игра с соседним округом, и я хочу, чтобы вы были готовы к ней. Но еще больше я хотел бы устранить то, что мешает вашей дружбе. Между вами, ребята, существует особенная связь, которая бывает раз в жизни и вообще встречается очень редко. Не позволяйте встать между вами ничему такому, что можно решить только в откровенном разговоре с глазу на глаз. Договорились?

Тренер Тернер заметил, что его слова не особо вдохновили мальчиков, но оба они кивнули, а Трей сказал:

— Хорошо, тренер.

Когда он ушел, они, пряча глаза, неловко стояли друг перед другом, облаченные в свои фирменные куртки с собственными номерами на спине. На них также были сшитые по заказу клуба болельщиков бейсболки, на которых поперек короны было вышито «Региональный чемпион 1985»; такие бейсболки выдали игрокам во время торжества после той памятной триумфальной игры. Начиная с понедельника, за исключением уроков и тренировок, Трей и Джон по какому-то телепатическому молчаливому соглашению избегали встречаться друг с другом. Ежедневно после тренировок Джон шел в церковь Святого Матфея, а Трей каждую свободную минуту проводил с Кэти.

Стыдливо бросив на Джона смущенный взгляд, Трей прокашлялся.

— Мне очень жаль, Тигр. Богом клянусь, мне ужасно жаль.

— Так и должно быть, ТД.

— Я думал, они будут намного круче.

— Ты ошибался. Зачем ты притащил с собой эту лапу рыси?

Лицо Трея густо покраснело. Он сел на одну из лавочек и снял кепку. Закрыв глаза, он пальцами надавил на веки, словно пытался снять головную боль.

— Потому что весь сезон, Джон, я боялся потерять все, чего мы достигли. Это сводило меня с ума. Я подумал… что несколько царапин лапы настоящей рыси произведет больший эффект, сильнее подтолкнет нас.

Трей поднял на него полный раскаяния взгляд; на скулах проступали светлые отпечатки от его пальцев.

— Клянусь, эта идея пришла мне в голову только в воскресенье вечером, когда я лежал в постели и вдруг вспомнил про валяющееся на чердаке чучело рыси моего дяди Харви. Можешь спросить у тети Мейбл. Она услышала, как я там вожусь посреди ночи, и поднялась по лестнице, чтобы выяснить, что я там делаю. Я… просто решил взять ее с собой, чтобы проверить, смогу ли довести дело до конца.

— Ну и что, смог бы?

— Нет. Когда я увидел этого барана, я струхнул. К тому же я знал, что ты обо мне думаешь. Когда Донни вылетел из дома, я как раз хотел спросить, что бы мы могли сделать с этой штукой, чтобы оставить «Овнам» свое послание…

— Трей, почему ты никогда не можешь попробовать сыграть по-честному? — со злостью в голосе спросил Джон.

— Во мне этого нет, Тигр. Поэтому-то ты мне и необходим. Я рассчитываю на тебя. Ты удерживаешь меня на верном пути, чтобы я с него не сбивался.

Джон сунул руки в карманы своей спортивной куртки и смиренно опустил голову. Он верил в эту историю с лапой рыси. Типичный пример того, как иногда срабатывали мысли Трея. Уже имея на руках туза, он предпочел сделать ставку на выпадение из колоды джокера.

— Я никогда не смогу оправиться от этого, ТД, никогда.

— Я знаю, Джон. В этом и состоит разница между тобой и мной. Послушай, но… но ты ведь не собираешься отвернуться от меня после всего, что произошло? — Нотки недоверия в голосе Трея свидетельствовали о том, что он уже думал об этом и нашел такой оборот событий невыносимым. — Джон, вы с Кэти — это единственные близкие мне люди во всем мире, не считая тети Мейбл, которая уже старенькая. — В глазах его блеснули слезы. — Ты нужен мне, дружище. Всю эту неделю я мучился. Это все равно что пытаться сидеть на табурете, у которого не хватает одной ножки. Скажи мне, что я на этот раз ничего не поломал окончательно, что мы по-прежнему такие же друзья, какими были всегда. Я поверю тебе, что бы ты сейчас ни сказал.

Джон протянул ему полотенце из пакета и сел рядом на лавку.

— Я не отворачиваюсь от тебя, ТД. И никогда не отвернусь. Меня наизнанку выворачивает из-за того, что случилось… Бросить тело в таком виде… чтобы его нашли родители… и все это непонятно, ради чего.

— Знаю, я знаю. — Трей обнял его за плечо и встряхнул. — Не думай об этом. Вместе мы сможем это пережить. Когда-нибудь все это поблекнет, останутся только смутные воспоминания. Вот увидишь. Я заработаю много денег, играя в НФЛ, и учрежу стипендиальный фонд в память о Донни Харбисоне. Только подожди, я обязательно сделаю это.

— Это ничего не изменит — для Харбисонов, по крайней мере. Без своего сына они будут жить дальше, чувствуя себя так же, как и мы без своих родителей. — Джон сбросил его руку со своего плеча. — Черт побери, ТД, если сюда кто-то войдет, нас могут принять за пару гомиков. А как Кэти? Она ничего не заподозрила?

— Она знает, что я был… на грани. Я бы никогда не смог пережить эту последнюю неделю, если бы не она. Ты ведь ходил в церковь Святого Матфея, верно? Что ты делал там? Молился?

— Иногда молился, а иногда просто сидел на скамье. Это помогло.

На исповедь он не пошел. Отец Ричард заставил бы его сделать единственную вещь, которая бы облегчила душу, — пойти к шерифу Тайсону, но он не мог так поступить с Треем. Просто не мог. И ему теперь придется жить без отпущения грехов всю свою жизнь.

Трей шутя двинул его кулаком в плечо.

— Так, значит, мы по-прежнему вместе и поедем в Майами? Мы по-прежнему лучшие друзья, которых водой не разольешь, так?

— Боюсь, что так.

— И я прощен?

— Не испытывай судьбу, ТД.

Трей с размаху напялил бейсболку на голову.

— Ты наш человек, Джон.

В своем неуклонном продвижении к решающей игре за звание чемпиона штата этот дуэт вел «Рысей Керси» от победы к победе на переполненных до отказа стадионах. Звездный статус Джона сделал Берта Колдуэлла своего рода знаменитостью, и это привело к тому, что отец парня бросил пить, чтобы присутствовать на играх, как он говорил, «в рабочем состоянии». В аналогичном положении оказалась и Мейбл Черч, которая сияла от гордости, когда все хвалили ее племянника; и это несмотря на то, что в душе женщина тайно надеялась, что «Рыси» проиграют и она наконец перестанет постоянно беспокоиться о том, что в очередной игре Трей получит травму.

Беспрерывный поток телефонных звонков, телеграмм, просьб лично встретиться с главными тренерами команд колледжей, а также целая куча писем от спортивных факультетов престижных университетов с приглашениями посетить их кампусы, с оплатой всех расходов на поездку, — все это превратило Джона и Трея в одних из наиболее востребованных игроков школьных команд в стране. В декабре Мейбл и Эмма просто клали трубки своих телефонов рядом с аппаратом, чтобы дать возможность всей троице спокойно делать домашние задания за кухонным столом. Телеграммы и письма с предложениями пачками лежали в ящиках нераспечатанными. Несмотря на преимущества других высших учебных заведений, Трей Дон Холл и Джон Колдуэлл всем давали понять, что по-прежнему твердо придерживаются своего решения поступать в Майамский университет в Корал-Гейблс, штат Флорида. И когда в феврале 1986 года наступит День подписания, они поставят подписи на контрактах, чтобы играть за тренера Мюллера и его «Майами Харрикейнс».