И никто этого не заметил, кроме Майи. Девочка, казалось, всё поняла и улыбнулась. Тимофей Георгиевич неуверенно улыбнулся в ответ.

Когда Роман умолк, директор тоже полез в карман за папиросами — и что это у взрослых за привычка, в трудные минуты хвататься за спасительное курево? — достал, размял в пальцах, сунул в рот и щёлкнул зажигалкой. Видно было, что всё это он проделал машинально, по привычке, а мысли далеко…

— По этой, значит, причине ты и притащил мне обратно мопед? — наконец нарушил молчание Пётр Васильевич.

— Я был неправ, — сказал Роман. — Мопед здесь ни при чём. И он не мой, а общий.

— Хорошо, что ты хоть это понял, — уронил директор, задумчиво глядя на дремавшую у его ног собаку. Неожиданно он перевёл взгляд на Майю и спросил: — Зачем ты свистела? Ты знала, что Тришка придёт?

— У сосны что-то шевелилось, мигало, и мне стало страшно, — ответила она.

— И ты позвала на помощь медведя?

— Он добрый и умный.

— Чудеса! — усмехнулся Поздняков. — Девочка заблудилась в лесу, ей стало страшно, и она вместо людей зовёт на помощь — кого бы вы думали? — медведя! Расскажи кому, не поверят!

— Вы ведь верите? — взглянула на него Майя.

— Егор матку глухариную завалил, — подал голос Лапин. — А у нас охота на эту птицу на три года запрещена. Сами знаете, глухариные выводки завозили сюда аж из-под Белоруссии.

— Сколько он рыбы и зверя погубил — не счесть, — проговорил Тимофей Георгиевич. — А помните, в позапрошлом году зимой двух лосей ухлопали? Как пить дать, это Егорова работа. Правда, выкрутился он тогда, иначе бы не миновать крупного штрафа.

— Тришка — ручной медведь, — сказал Роман. — Его ничего не стоит убить. Он привык жить с людьми, вот и тянется к ним. Поэтому и не уходит из нашего леса.

— А сколько собак в посёлке задрал? — возразил Поздняков. — Женщины стали опасаться ходить за ягодами-грибами.

— Я ему ошейник надел, — сказал Роман. — С блестящими железками. Каждому понятно, что это Тришка.

— Если так любишь, что же ты его не воспитал? — взглянул на него директор. — Разве это дело — на людей бросаться?

— Это неправда, — тихо сказал Роман. — Такого не было.

— А Егор?

— Он ведь стрелял в него! — воскликнула Майя. — И видел, что это стоит у сосны Тришка. Ещё было светло — и ошейник издалека был виден. И потом, я кричала ему, чтобы не стрелял. А он всё равно выпалил. Раненый Тришка и бросился на него…

— Егору вперёд наука — не браконьерствуй, — сказал егерь. — А то последнее время совсем распоясался… То косулю подшибёт, то капканы на куницу расставит. Кабаниху ухлопал. Никакого сладу с ним не было… И мать такая же: на базаре задержали со свежей рыбой, так на весь райцентр раскричалась…

— Егор сам виноват, — поддержал Басманов. — И получил по заслугам.

— Я гляжу, вы готовы всю свою работу переложить на медведя, — улыбнулся директор. — Выходит, он один стоит пяти егерей?

— Мы пока нянчимся с браконьерами, — заметил Лапин.

Пётр Васильевич задумчиво посмотрел на кромку леса. Над зубчатыми вершинами густо засинело. Чего доброго, снова дождь с грозой натянет. Облака плывут с той стороны кучевые. То и дело загораживают солнце. Сразу за речкой непривычно чернеет выгоревший перелесок. Стволы у высоких сосен до половины чёрные. А немного дальше тарахтит голубой трактор. Распахивает поле под картошку. Несколько широких борозд, которые вспахал на этом тракторе Роман, преградили путь огню. Страшно подумать, что бы произошло, если бы огонь перекинулся на сосновый бор!.. Роман просто герой! Это он, Пётр Васильевич, настоял, чтобы мальчишке приобрели в спортмаге мопед. А когда главбух заявил, что не хватит на покупку денег, он добавил из собственного кармана… Он знал от Никиты, что Пестрецов нахально отобрал у Романа мопед, который тот с Гришкой Абрамовым ремонтировал целый месяц. И этот самый Роман в минуту опасности, выбиваясь из последних сил, тащил на волокуше раненого Пестрецова в посёлок. Вместе с приезжей девочкой Майей. Когда они подъехали на газике, ребятишки от усталости на ногах не могли стоять…

— Вот что, Роман Тимофеевич, — негромко и очень серьёзно сказал Поздняков. — Садись на подаренный тебе леспромхозом мопед и спокойно поезжай домой… Никто твоего Тришку не тронет. Пусть живёт, как жил, только, если, сможешь, сделай так, чтобы он не бродил возле посёлка. Лес у нас большой, пускай он в лесу и живёт. Хоть он и умный, и добрый… — Пётр Васильевич с улыбкой взглянул на Майю, — а всё ж медведь. И уже не маленький. Вон, как Егора отделал! И не его дело — бороться с браконьерами… — смеющийся взгляд в сторону Лапина и Тимофея Георгиевича. — У нас есть опытный егерь и общественные инспектора.

— Вы его не тронете? — спросила Майя. В глазах её отразилось по кусочку синего неба.

— А как же лицензия? — помахал зелёным листочком Лапин.

— Дай-ка мне её! — попросил Поздняков.

Никита, до сего времени молчавший и внимательно всех слушавший, сорвался с места, подскочил к егерю и взял У него из рук зелёную бумажку, как будто она, как птица, могла вспорхнуть и улететь.

Пётр Васильевич внимательно прочитал лицензию, сложил надвое и разорвал на несколько кусочков. Ветер подхватил зелёные лоскутки и рассыпал по тропинке.

— Будем считать, что никакой лицензии не было.

Никита взял большую руку отца и прижался щекой.

— Спасибо, отец, — сказал он и, застеснявшись своего невольного порыва, снова отошёл в сторону.

— Как говорят в армии, отбой! Боевая тревога отменяется, — весело сказал Пётр Васильевич и, сняв патронташ, отдал вместе с ружьём сыну. — Отнеси домой, у меня тут ещё есть дело с главбухом… Скажи матери, что к обеду буду дома.

Улыбнулся ребятам и скрылся в коридоре конторы. Старший Басманов подмигнул сыну — тот слишком был всем ошарашен и даже не улыбнулся в ответ отцу — и направился вместе с егерем к своему дому. Ничего не понял лишь Буян. Видя, что охотники расходятся в разные стороны, он заметался от одного к другому, разочарованно залаял, поворачивая голову в сторону леса, как бы приглашая последовать за собой, но на него никто не обращал внимания. И тогда обманутый в своих ожиданиях охотничий пёс с остервенелым лаем бросился преследовать чёрную кошку, спрыгнувшую с высокого забора на тропинку. Но Буяну и тут не повезло: когда он уже почти настиг кошку, та взлетела на толстую берёзу и, усевшись на нижний сук, с презрением уставилась жёлтыми глазами на сконфуженную собаку. Буян был опытный пёс и погнался за кошкой лишь затем, чтобы дать выход накопившейся энергии.

28. Прощай, Тришка!

Почему-то на востоке взошли сразу три небольших красных солнца. Оранжевые, фиолетовые и голубые лучи растолкали утренний туман и пошли гулять по вершинам деревьев, росистым лугам, полям. Высветили илистое дно неглубокой Уклейки, пробудив к жизни стаи мальков. Широкая багрово-огненная полоса ширилась на небосводе, окрашивая редкие вытянутые облака в ярко-жёлтый цвет.

— На небе три солнца, или мне это кажется? — остановилась Майя и, щуря глаза, стала смотреть на пылающий небосвод.

— Солнце играет, — сказал Роман, остановившись рядом с ней.

И действительно, все три солнца не стояли на месте: невысоко прыгали над вершинами деревьев, расходились и снова сходились вместе. Долго на эту игру солнца смотреть было невозможно. У Майи выступили слёзы, а когда она снова взглянула на восток, то увидела лишь одно большое красноватое солнце, медленно поднимавшееся над бором.

— А теперь снова одно, — заметила она.

— Я раз видел сразу четыре солнца, — сказал Роман. — Прошлой весной. Прыгали, прыгали, а потом снова слились в одно. Это оптическое явление. Забыл, как оно называется…

— А бывает сразу несколько лун?

— Не видел, — сказал Роман.

— Я люблю на ночное небо смотреть, Млечный Путь, созвездия с красивыми названиями… Там тоже населённые миры… Ты хотел бы полететь на другие планеты?