Майя гонит подкрадывающийся страх, заставляет себя думать о чём-нибудь другом, например, о Ленинграде. Там сейчас белые ночи.

Небо над Петропавловской крепостью жёлто-розовое, а по набережной Невы гуляют люди. В белую ночь не страшно — всё видно, как днём.

Почему здесь не бывает белых ночей?..

Слышен треск сучьев под чьими-то тяжёлыми шагами. Глаза у девочки расширяются, ноги сами по себе скользят по гладкому пню, стараясь подтянуться повыше, пальцы рук впиваются в трухлявое дерево, сердце гулко, на весь лес, бухает. Раньше она никогда своё сердце не слышала. Треск всё ближе. Слышится пофыркиванье, и меж стволов смутно вырисовывается высокая фигура какого-то чудовища… Девочка уже различает его огромные горящие глаза. Они смотрят прямо на неё.

Зверь останавливается в каких-то десяти шагах. Из-за него уже не видно деревьев. Она слышит, как он шумно втягивает ноздрями воздух и утробно храпит…

И девочка неожиданно для себя засовывает два пальца в рот и громко свистит на весь лес, точь-в-точь, как тогда Роман. Она свистит раз, другой, третий, но зверь не уходит — наоборот, он делает несколько шагов к ней и неожиданно превращается в человека. На плече ружьё, во рту папироса. Это её мерцающий огонёк Майя приняла за блеск глаз, а ствол ружья — за рога…

— Ты что здесь делаешь? — спрашивает человек. — И где так свистеть научилась? В городе?

Майя узнаёт Егора Пестрецова. Того самого парня, который отобрал у Романа мопед. И хотя страх прошёл, ей было неприятно, что именно этот человек нашёл её в лесу.

— Я заблудилась, — сказала она. — Пошла за птицей и… потерялась.

— Свирепые наши комарики? — улыбнулся Егор. — Их здесь тьма. В сухом бору не так буйствуют, а тут сожрать могут.

— Я вся в волдырях, — поёжилась Майя.

Егор с усмешкой смотрел на неё. Вернее, не совсем на неё, чуть в сторону. Роман говорил, что он косой.

— Ну чего прилепилась к пню, как берёзовый гриб, — сказал Егор. — Пошли в посёлок. Наверное, твой дедушка всех на ноги поднял… — Он снял с плеча ружьё, положил на землю, затем стащил с себя брезентовую куртку и бросил девочке. — Озябла небось? Да и от комаров укроешься.

Майя соскользнула с пня и набросила на себя жёсткую куртку. Взглянула на Егора и заметила в сумке чьи-то чёрные корявые ноги с когтями. Ноги какой-то большой птицы.

— Кто это у вас в сумке? — спросила она.

— Чёрт с рогами… — рассмеялся Егор. — Показать?

Девочка промолчала. Ей не нравилось, как этот человек смеётся. Как будто у него в горле вишня застряла. Сам смеётся, а глаза с косинкой серьёзные. В них и намёка нет на смех.

Не отошли они от полянки и пяти шагов, как прямо перед ними от ствола огромной сосны отделилась большая лохматая фигура и, взмахивая толстыми лапами, поднялась на дыбы. Егор чертыхнулся и, отскочив в сторону, сорвал ружьё с плеча. Майя широко раскрытыми глазами смотрела на молчаливую неподвижную фигуру, стоящую перед ней, и слышала ровное дыхание. Вот животное повернуло в сторону Егора лобастую голову — и блеснул металлический ошейник. И тогда Майя закричала:

— Это Тришка. Не стреляйте, это Тришка!

Егор мельком взглянул на неё, ухмыльнулся и вскинул ружьё к плечу. Полыхнула яркая вспышка, и над самым ухом оглушительно грохнуло.

25. Схватка в еловом бору

Дальше произошло вот что: годовалый медвежонок, вместо того чтобы замертво рухнуть наземь, с рёвом и необычным проворством бросился на охотника. Тот лишь успел щёлкнуть вторым курком, но выстрела не получилось. Егор с ужасом вспомнил, что после того, как убил глухарку, не перезарядил ружьё. Больше он ничего не успел подумать. Могучая сила вырвала из рук ружьё и отшвырнула в сторону. Горячее дыхание зверя обожгло лицо. Жёсткая шерсть залепила рот, дышать стало нечем. Егор почувствовал на себе тяжесть, будто он попал под пресс, замельтешили перед глазами огни, и он потерял сознание.

Прижавшись спиной к стволу, девочка с ужасом смотрела, как разъярённый медведь ломает человека. Она хотела крикнуть, но даже не услышала своего голоса.

Когда Роман добрался до вырубки, солнце освещало лишь вершины деревьев, а ниже всё окутали сиреневые сумерки. Белели срезы пней, явственно выделялись два чёрных пятна — следы потухших костров. Прислонив мопед к сосне, Роман вытащил из-за пазухи Гектора, который, как только они остановились, стал проявлять беспокойство и подталкивать головой в подбородок, стараясь выкарабкаться; при этом он нещадно царапал когтями голый живот. Очутившись на свободе, Гектор вихрем заносился по вырубке. Вот он притормозил у одного пня и поднял ногу. Таким образом он пометил с десяток пней.

— Ищи, Гектор! — возбуждённо говорил Роман, следуя за ним. — Ищи Майю! Слышишь, ищи Майю!

Наверное, фокстерьер понял — рассказывала же Майя, что это очень умные собаки, — потому что движения его стали осмысленнее: уткнув нос в землю, Гектор потрусил по краю вырубки. Через несколько минут радостным лаем возвестил о находке: притащил в зубах красную шерстяную кофточку, в которой Майя приехала сюда. Но почему она оказалась здесь? И тут Роман вспомнил, что девочка таскала сучья в костёр без кофточки. Было солнечно, веяло жаром от костров, и она сняла её.

Гектор носился по вырубке, волоча по земле кофточку, а Роман гонялся за ним. Наконец ему удалось отобрать находку у разыгравшегося пса. Он несколько раз сунул её Гектору в нос, повторяя: «Ищи, Гектор, ищи! Майю! Ищи Майю!»

Пёс старался вырвать кофточку из рук, по-видимому думая, что с ним играют. Тогда Роман стал громко кричать: «Майя-я, ау-у!» Гектор остановился и, задрав бородатую мордочку, уставился на него. Роман кричал, пока не охрип. В ответ ни звука. В отчаянии он последний раз сунул псу в нос кофточку и сказал:

— Кому говорю: ищи! Чертёнок! Ищи Майю!

На этот раз пёсик понял: деловито опустив нос к земле, потрусил вдоль вырубки. Несколько раз обошли они её кругом, прежде чем Гектор нашёл след. Оглянувшись на Романа, он уверенно направился в глубь бора. Роман старался не отставать. Стало совсем темно, и маленькая ищейка то и дело исчезала из глаз. Тогда Роман негромко окликал пса, и тот останавливался, нетерпеливо поджидая его. Нос он не отрывал от земли. Ещё хорошо, что Гектор светлой масти, а то совсем потерялся бы в чащобе.

Один раз из-под куста выскочил какой-то маленький зверёк и ударился бежать. Гектор с лаем припустил за ним. Наверное, минут пять Роман громко звал его, проклиная себя, что не догадался привязать к ошейнику брючный ремень. Гектор вернулся с высунутым языком и долго не мог отдышаться. Роман привязал его к тонкому короткому ремешку, но пёс не мог понять, что от него нужно. Он дёргал шеей, стараясь выскользнуть из ошейника, обиженно лаял, а по следу идти отказывался. Тогда Роман снова дал ему понюхать кофточку, приговаривая: «Ищи Майю!» Гектор (он, очевидно, преследуя зверька, забыл про свою любимую хозяйку) снова взял след, но идти по нему отказывался. Роман не понимал, в чём дело. И лишь когда псу удалось освободиться от ошейника вместе с самодельным поводком, он потрусил дальше.

Бор становился гуще, сумрачное небо над головой затеняли шумящие вершины сосен и елей. Роман натыкался на маленькие ёлки, они больно хлестали колючими ветвями по ногам, лицу, но мальчишка не обращал на это внимания, стараясь не потерять из виду светлый, торчащий кверху обрубок хвоста.

Совсем близко грохнул выстрел и раздался звериный рёв. Роман остановился. Потом, не обращая внимания на собаку, бросился на шум.

Гектор заволновался, шерсть поднялась дыбом, с рычанием он устремился за Романом.

Выскочив на полянку, мальчишка увидел Тришку и Егора Пестрецова. Увидел и Майю, сидевшую под сосной. Лицо у девочки бледное, глаза широко раскрыты.

Роман метнулся к медведю и вцепился ему в шерсть. Он дёргал его, тормошил, потом в отчаянии замолотил по широкой спине кулаками.