— С запада на восток.
— А где запад?
Никита повертел головой, даже зачем-то воздух понюхал.
— Там, — неуверенно кивнул он в сторону ребят, возившихся возле кучи хвороста. Некоторые, что работали поближе, стали прислушиваться к их разговору.
— А точнее?
— Вы меня, как на уроке, спрашиваете, — кисло улыбнулся Никита.
— Ребята! — громко сказал Василий Васильевич. — Кто быстро определит все четыре стороны света?
Вокруг учителя физики собрались школьники. Кто слюнил, как и Никита, палец и тыкал им в небо; кто, задрав голову, глазел на облака; а некоторые, наоборот, смотрели под ноги, будто отыскивая спрятавшийся под жёлтой хвоей и зелёным мхом невидимый меридиан.
Каждый показывал в разные стороны. В этой дискуссии не принимали участия лишь Майя и Роман. Они стояли под покосившейся молодой ёлкой и азартно спорили, не обращая ни на кого внимания.
— Я сама читала в одной газете, что рысь стала совсем ручная и ходила за своей хозяйкой, как собачонка, — говорила Майя.
— Я тоже читал в каком-то журнале, как муж и жена приручили чёрную пантеру и каждое утро совершали по парку прогулку с ней… А однажды чёрная пантера одна пришла в парк на прогулку… Бросились в дом, и оказалось, что она уже позавтракала мужем и женой…
— Не знаю насчёт чёрной пантеры, а лисёнка можно приручить, — стояла на своём Майя. — И даже волка!
— Насчёт волка не буду спорить, а лису приручить очень трудно, — отвечал Роман. — Просто невозможно. Мой дед убил лису, а детёнышей принёс домой в шапке. Из бутылки с соской кормил их, а всё равно, как подросли, убежали в лес.
— Я бы приручила, — сказала Майя. — На что чайки сердитые птицы, и то одна до сих пор прилетает к нам на балкон. Я её из рук кормлю, а больше никого не подпускает.
— Ну вот что, — нахмурившись, сказал Роман. — Это нора моя, и никакого лисёнка ты оттуда не возьмёшь. Поняла?
— Ну и не надо, — вдруг уступила Майя и улыбнулась. — Я бы тоже своих зверят никому не отдала.
— Роман! — позвал Гришка. — Где север и юг?
— Там, — неопределённо кивнул на лес Роман.
— А точнее? — спросил Василий Васильевич.
— Я не компас, — заметил Роман. После спора с Майей у него испортилось настроение. Думает, ему жалко лисёнка! Дело в том, что он всё равно не приручится. Одно дело лисёнку — на воле, а другое — в клетке томиться… Нет, лисят Роман никому не отдаст.
Майя не стала слюнявить палец и поднимать его вверх. Откуда дует ветер, и так видно: вершины деревьев сами кивают в ту сторону. Где север и юг, определить совсем нетрудно: обращённая к северу сторона деревьев и толстых ветвей покрыта лишайником. Ну, а зная, где север и юг, проще пареной репы определить запад и восток. И потом, по солнцу видно. Встаёт на востоке, а клонится на запад.
— Ставлю пятёрку, — сказал Василий Васильевич.
— Север, юг… — пробурчал Лёшка Дьяков. — Я и без этого из любого леса дорогу домой найду.
— По запаху? — спросил учитель.
Медлительный Лёха долго соображал, что ответить, а когда ответил, ребята со смеху покатились.
— У меня компас в брюхе, — серьёзно сказал он и похлопал себя по животу.
— Удивительное дело, — повернулся Василий Васильевич к Храмовникову, — ребята не задумываются, где север — юг, и вместе с тем действительно прекрасно ориентируются в лесу.
— Это у сельских жителей передаётся из поколения в поколение, — заметил Святослав Иванович.
— Дедушка, когда мы костёр будем поджигать? — спросила Майя.
Учёный вопросительно взглянул на Василия Васильевича.
— Поджигайте, — улыбнулся тот.
Ребята наперегонки бросились к самой большой куче валежника. Майя и Роман остались на месте. Мальчишка задумчиво смотрел на большое пухлое облако, остановившееся над вырубкой.
— А ты чего же? — спросила девочка.
— Пускай поджигают.
— Хоть я и знаю, где стороны света, но вот в какой стороне посёлок, не имею ни малейшего представления, — призналась Майя.
— А я в городе заблужусь в трёх соснах, — улыбнулся Роман. — И ужас как не люблю улицы переходить… Ну, кажется, сейчас на тебя все машины налетят!
— Ты был в Ленинграде?
— В Москве раз, и то проездом, — ответил Роман. — С отцом к дяде ездили в Ярославль. В Москве была пересадка.
— В Ленинграде очень красиво. Особенно когда начинаются белые ночи.
— Белые? — удивился Роман. — Разве ночи бывают белые?
— У нас бывают, — сказала Майя. — В конце мая — начале июня. Солнце зайдёт, а на улице светло, как днём, даже можно газеты читать. Только в белые ночи никто газет не читает. Люди бродят по набережным и любуются Невой, смотрят, как мимо разведённых мостов белые корабли плывут в Финский залив…
— А зачем мосты разводят?
— Чтобы корабли смогли по Неве выйти к морю. Под мостом ни один океанский корабль не пройдёт. Они очень большие.
— Никогда не видал больших кораблей, — сказал Роман. — Речные пароходишки видел. Даже прокатился на одном. В Ярославле. По Волге.
— Приезжай в Ленинград, — вдруг сказала Майя.
— Зачем? — удивился Роман.
— На эту… экскурсию. Ведь приезжают к нам люди со всех концов страны на экскурсии.
— Мне как-то в голову не приходило… — сказал Роман. И вид у него был озадаченный.
— Чего же они костёр не разжигают? — взглянула Майя в сторону сгрудившихся у кучи ребят.
— Спички-то у меня! — хлопнул себя по карману Роман и обрадованно припустил к ребятам.
Майя видела, как он подбежал к мальчишкам, подкинул вверх жёлтый коробок со спичками. Длинный Лёшка Дьяков поймал, нагнулся над кучей и, заслонясь от ветра— ветер был лёгкий, чуть заметно раскачивал вершины деревьев, — чиркнул спичкой. С первого раза у него ничего не получилось. Когда валежник не вспыхнул и с третьей спички, Никита Поздняков отобрал у него коробок и сам поджёг кучу. Сначала в небо потянулась тоненькая синяя струйка, потом повалил беловатый жирный дым с проблесками пламени. И вот скоро вся куча запылала. Послышалось громкое потрескивание. Ребята отступили от костра. Если выстреливал горящий сучок, кто-нибудь хватал его голыми руками и бросал обратно в огонь.
Роман уселся на пень и стал смотреть на огонь. Глаза его щурились, к клетчатой рубашке прилипли жёлтые сосновые иголки. Хотя до костра от этого места было далеко, Майя почувствовала, как щекам стало жарко. И поняла, что краснеет… Зачем она вдруг стала приглашать этого мальчишку в Ленинград? На какую-то дурацкую экскурсию… Уж пригласила бы в таком случае в гости на Таврическую…
А костёр пылал, стрелял раскалёнными сучками, трещал. Дыма стало меньше, зато пламя бушевало, даже слышался какой-то гул, будто где-то вдалеке собирается гроза.
Василий Васильевич и Святослав Иванович стояли в стороне и наблюдали за костром. Ветерок немного отклонил огненную гриву в сторону, но опасности никакой не предвиделось, тем более что ребята были начеку и не давали ни одному угольку упасть за вырытый ров.
— Поздняков договорился с районным начальством насчёт самолёта, — сказал Василий Васильевич. — Обещали завтра прислать. Опылять будут весь погаринский лес и ещё гектаров сто пятьдесят к югу.
— Достаточно опылить и сто гектаров, — сказал Святослав Иванович. — Вредитель ещё не успел так далеко распространиться.
— Зато наверняка.
— А звери? Птицы? Это опыление с воздуха — палка о двух концах: лес спасаем, а живность убиваем.
— Разыскали именно те ядохимикаты, которые вы просили, — сказал Василий Васильевич.
— Это хорошо, — сразу повеселел Храмовников. — По крайней мере птицы не пострадают.
— Можно вторую поджигать? — крикнул Роман, глядя на них.
— Пусть сначала всё прогорит, — сказал учитель. — Здесь недалеко ручей, берите брезентовые вёдра и таскайте воду. Ни одной тлеющей головешки не должно остаться!
— Где ручей? — спросила Майя и схватила с земли сплющенное брезентовое ведро. На Романа она не смотрела.
18. Лесные приключения
