Хлама было много, и Дэн провозился с ним целый час, пока, наконец, не нашел то, что счел заслуживающим внимания. Это был небольшой квадратный клочок бумаги, в углу которого стоял почтовый штамп округа Нью-Йорк, а посередине чернилами было написано: «Bonneau et Mouet – Сухое».

Поднеся листок к окну, Дэн внимательно изучил его и сунул в карман.

– Похоже, я просто ненормальный, – пробормотал он себе под нос. – Сама по себе идея-то, может, и хороша, но ожидать, что она оправдается… Впрочем, посмотрим.

Еще тридцать минут копался он в мусоре, так и не найдя больше ничего интересного. Швейцара он обнаружил в передней – попыхивая трубкой, тот читал газету. На столе перед ним стоял огромный жбан пива – судя по всему, гуманитарная помощь мистера Лега в виде пятидолларовой бумажки пришлась весьма кстати.

– Все? – спросил швейцар, изобразив на лице мину, по-видимому заменявшую ему дружелюбную улыбку. – Ну как, нашли что-нибудь?

Дэн покачал головой:

– Нет. А теперь, мистер… Вот только не знаю вашего имени…

– Йокам. Билл Йокам.

– А теперь, мистер Йокам, если не возражаете, я хотел бы задать вам несколько вопросов. Вы были дома вечером в субботу третьего апреля? В тот вечер, когда было совершено убийство.

– Да, весь вечер был.

– Тогда, быть может, вы видели или слышали что-нибудь необычное?

Мистер Йокам усмехнулся, словно что-то втайне забавляло его:

– Точно ничего.

– Вообще ничего?

– Абсолютно точно – ничего.

– Когда вы впервые узнали об убийстве? В котором часу, я имею в виду.

– Та-ак, дайте-ка вспомнить… Ага! В понедельник утром. – Швейцар снова усмехнулся.

– В понедельник утром?! – удивленно воскликнул Дэн. – Вы что же, хотите сказать, что узнали об убийстве только через тридцать шесть часов после его совершения?

– Но это действительно так!

– И как же вы узнали?

– Ну видите ли… – неторопливо начал мистер Йокам, словно сожалея о том, что забаве приходит конец. – Я появился здесь только в понедельник утром.

– Но вы же сказали, что были дома!..

– Да, был. Только не здесь, а на Девяносто восьмой улице. Дело в том, что я работаю здесь всего десять дней. Пришел сюда уже после того, как совершилось убийство, хотя мне и пришлось разгребать весь этот хлам.

Мистер Йокам довольно хохотнул, но Дэн оборвал его:

– Значит, вас здесь не было в субботу?

– Ну конечно не было.

– А вы не знаете, кто работал здесь швейцаром до вас?

– Понятия не имею. Знаю только, что с котлом паровым он совсем не умел управляться. По всему видать, неумеха безрукий!

Больше от мистера Йокама почерпнуть было нечего, если не считать имени и адреса агента по недвижимости, направившего его сюда. Записав эти данные в книжку, Дэн отказался от предложенного мистером Йокамом стаканчика пива и направился к квартире на первом этаже. Часы показывали почти семь, на улице смеркалось, но сыщик-любитель и не думал прерывать расследование ради такого ничтожного повода, как ужин.

На его звонок открыла женщина в замусоленном синем кимоно, которая сообщила ему, что живет в доме всего два месяца, никогда не видела убитой и вообще не хочет разговаривать на такую ужасную тему, как убийство. Другая квартира на первом этаже пустовала.

Дэн поднялся на следующий этаж и предпринял новую попытку. На этот раз удача оказалась к нему более благосклонной. Бледная молодая женщина в кухонном переднике сообщила ему, что много раз разговаривала с убитой, проживавшей здесь под именем Элис Ривз. Мисс Ривз была старой квартиранткой и жила здесь еще до того, как въехала бледная женщина, – а это было более двух лет назад. Она была очень миловидная – темноволосая, темноглазая, с прекрасным цветом лица. Была всегда спокойна и уравновешена, ни с кем не путалась. Конечно, у нее бывали визитеры, в особенности один джентльмен, приходивший довольно часто. Бледная женщина никогда не видела его вблизи – только на темной лестнице, – кроме того, нижнюю часть лица он всегда кутал во что-то вроде шарфа. Одним словом, дать его описание она затруднялась, только припомнила, что он был довольно высокого роста, красив и всегда очень хорошо одет. Однако при встрече она вряд ли узнала бы его.

Бледная женщина подтвердила, что у них сменился швейцар. Она не знала, что случилось с прежним, невысокого роста седым ирландцем по фамилии Каммингс. В субботу вечером он еще был здесь и выносил мусор, однако в полночь – когда весь дом всполошился из-за убийства – его так и не смогли найти. Не вернулся он и в воскресенье, так что весь день им пришлось пробыть без горячей воды. А в понедельник им прислали нового швейцара, правда, не такого хорошего, как Каммингс, который был очень обязательным и все умел делать.

Целый час ушел у бледной женщины на то, чтобы рассказать Дэну все, что она знала.

В другой квартире на том же этаже ему открыл новый жилец, не знавший ровным счетом ничего. Дэн поднялся на следующий этаж, где проживала миссис Маунт – или Элис Ривз. В соседней квартире его встретил целым шквалом недовольства старый учитель музыки, который сообщил, что проживает здесь вдвоем с женою, никогда в жизни не имел привычки совать нос в чужие дела и не советует этого делать другим.

Дэн поспешно ретировался.

На двух последних этажах ему опять не посчастливилось – там никто не знал мисс Ривз, хотя некоторые часто видели ее. Не удалось ему также и раздобыть описание таинственного посетителя, по свидетельству бледной женщины кутавшего лицо в шарф. Зато ему удалось найти жильцов, первыми прибежавших на место убийства, – молодую супружескую чету, обитавшую этажом выше.

Их слова совпадали с показаниями Маунта. Услышав его, как они выразились, пронзительный, леденящий душу крик, они бросились в квартиру мисс Ривз, где обнаружили ее лежащей на полу в луже крови, а над телом ее стоял Маунт, сжимавший в руке окровавленный нож. Мужчина вызвал полицию. По его словам, Маунт пребывал в полнейшем оцепенении и выглядел почти как безумный. Он не предпринял ни единой попытки к бегству, напротив, все время до приезда полиции простоял на коленях над телом мертвой жены.

Но самое большое разочарование у Дэна вызвала невозможность почерпнуть у жильцов хотя бы самую малую информацию о человеке, который, по словам Маунта, стоял внизу в вестибюле с чемоданом в руке, когда Маунт вошел в подъезд. Никто не видел этого человека и ничего о нем не знал.

Лишь без четверти девять Дэн снова вышел на улицу.

Пройдя пару кварталов вниз по Бродвею, он закусил в кафетерии, после чего спустился в ближайшее метро.

В вагоне было довольно много народу, хотя для театральной публики час был поздний – просто в Нью-Йорке люди снуют по своим делам до самой ночи. На Девяносто шестой улице он вышел, прошел два квартала к северу по Бродвею в сторону Вест-Энд-авеню и вошел в мраморный вестибюль богато украшенного орнаментом многоквартирного дома.

– Я хотел бы видеть мистера Лега, – сказал он темнокожему консьержу за стойкой. – Передайте ему, что его спрашивает Дэн Калп.

Консьерж включил кнопку переговорника:

– Тридцать четвертая квартира? Дон Кульп желает видеть мистера Лега… Хорошо, сэр.

И исполненным достоинства жестом он позволил Дэну пройти к лифту.

Мистер Лег, казалось, был удивлен и даже встревожен неожиданным визитом своего подчиненного. Дэн застал шефа за премилым занятием – с четырьмя или пятью друзьями тот играл в игру, можно сказать, национального масштаба. Но не в бейсбол.

– Что-то случилось, Дэн? – обеспокоенно спросил адвокат, поднимаясь навстречу юноше с парой карточных королей в руке.

– Нет, сэр. То есть ничего серьезного. Я просто хотел узнать, нет ли у вас фотографии Маунта.

– Есть. В полиции дали.

– Можно мне взять ее, сэр? Я собираюсь сходить в аптеку поспрашивать, не помнят ли его там.

– Да ты, я вижу, занялся этим делом всерьез, – улыбнулся адвокат. – Конечно я дам тебе ее. – Он подошел к письменному столу в дальнем конце комнаты и вернулся оттуда с небольшой фотокарточкой. – Вот, возьми. Но что за спешка? Не мог бы ты подождать до завтра?