И все они в один голос воскликнули:

— Вернись! После нашей смерти ты станешь хозяином лавки, любой, какую ты выберешь.

Тогда Намби сказал:

— У Рамачандры не было лавки. А я — его сын.

И все трое закричали:

— Ты не сын, а подкидыш! Какой ты сын! Все знают, что ты болтался на дереве, как дынный плод!

Тут все трое поняли, что перехватили, и постарались сменить тон.

— За тобой долг, Намби. Ты не рассказал, какую последнюю сказку для тебя сложил Рамачандра.

— Да, не рассказал, — сказал Намби. — Но это совсем короткая сказка. А вы — солидные люди. У вас большие лавки, большие дома и большие деньги. И наверное, большие умы. Таким большим людям совсем не нужна такая короткая сказка.

— Кому же ты её оставляешь? — спросили три торговца.

— Себе.

— Эгоист! Всё, что имеешь, ты должен отдавать людям. И эти люди, конечно, мы.

Тогда Намби подпрыгнул, уцепился за ветку дерева, раскачался, взлетел на верхушку и с самой вершины нырнул вниз головой в пруд. Такого прыжка, я ручаюсь, вы не видели никогда в жизни. Мы боялись, что после такого прыжка он никогда не вернётся. Но он вынырнул и вернулся.

История девятнадцатая

О ТОМ, ЧТО ИНОГДА ПРОИСХОДИТ НА РАССВЕТЕ

На рассвете иногда происходит такое, чего в другое время дня или ночи никогда не бывает. Повар Джимми может подтвердить это. Он встаёт раньше всех и, прежде чем приступить к своей стряпне, выходит на веранду, чтобы окинуть взглядом все вокруг.

На рассвете вернулась пропадавшая две недели рыжая собака. Да к тому же ещё не одна. Она принесла в зубах рыжего щенка, а потом — ещё двух. На рассвете лотосы в пруду открывают свои цветы. Известно, что по ночам они спят, как люди. А фокусник как-то на рассвете бросил в воздух верёвку, сам по ней забрался наверх и там просидел минуту или две. Джимми это видел, потому что встаёт на рассвете, а больше не видел никто.

И вот однажды на рассвете машина тронулась с места сама по себе. Сначала она стояла на обычном месте, справа от клумбы, где цветут рыжие цветы чампака, спиной к веранде и носом к пруду. И вдруг, на глазах у Джимми, осторожно тронулась с места, неторопливо поехала вокруг клумбы, выехала в аллею и так же медленно начала огибать пруд. В другое время Джимми, может быть, не поверил бы своим глазам, но всё дело в том, что это происходило на рассвете, и только поэтому Джимми не удивился. Зато Раджан удивился. Он проснулся как раз в эту минуту, как будто его под бок толкнули, и подумал: «Никогда бы не поверил, что машины на рассвете выходят гулять сами по себе».

Он окликнул Джимми и показал на машину. Но Джимми приложил палец к губам и сказал:

— Ш-шш-шшш, тише. Я думаю, это Намби кружит. Он ночевал сегодня в твоей машине.

— A-а, — сказал Раджан и примолк. — Но почему же машина слушается его? Я никогда его этому не учил.

— Но он видел, как ты это делаешь. С него этого довольно. Он, например, видел, как я готовлю. И я не удивлюсь, если он однажды сварит молочный сахар не хуже, чем я, или приготовит пломбир с цукатами из папайи.

— Пломбир — это очень вкусно, — сказал Раджан.

— Ещё бы. Я не удивлюсь, если даже он сварит рис с подливой из перца, томатов и сыра.

— Это очень трудно, — сказал Раджан.

— Конечно. Чему же удивляться, что его слушается твоя машина?

А машина между тем вернулась и встала на прежнее место, как будто не думала никуда ездить. Раджан и Джимми спустились с веранды и пошли к машине, чтобы своими глазами увидеть Намби. Они увидели его. Намби спал, положив одну руку под голову, а другую — на руль.

— А может быть, это нам приснилось, будто машина двигалась? — спросил Раджан.

— Может быть, — сказал Джимми. — Я-то, правда, уже проснулся, я просыпаюсь раньше всех. А для тебя ещё время спать. Я пошёл бы и лёг снова на твоём месте. Ты же видишь: и Намби спит.

Вот до чего занятный этот мальчишка — Намби. Даже не знаешь, спит он или притворяется, умеет водить машину или она его попросту слушается.

История двадцатая

КАК ОХОТИЛСЯ УСТИН УСТИНЫЧ

— А не поехать ли мне на охоту? — сказал как-то Устин Устиныч.

Все удивились. Все знали, что Устин Устиныч — инженер-электротехник. Но никто до сих пор не знал, что Устин Устиныч — охотник.

— Ничто так не поднимает дух, как охота, — сказал Устин Устиныч. — Не купить ли мне по такому случаю охотничью куртку?

И мы поняли, что он не шутит.

Ни одна из готовых курток не влезала на плечи Устина Устиныча. Но два брата — торговцы куртками — не стали ложиться спать, всю ночь просидели под деревом, попивая светлый и пенный кофе, и говорили про Устина Устиныча, великого охотника, которому мала любая охотничья куртка. И между делом к утру сшили новую куртку.

Оставалось только надеть её и ехать. Так и было сделано. В машину сели Раджан, Устин Устиныч, Боря и Намби. Вслед раздалось: «Счастливой охоты!» Машина помчалась по южной равнине, мимо зарослей джунглей. Все были в прекрасном настроении. И вылезли из машины, чтобы бесстрашно двинуться навстречу любому зверю. И едва только низкие заросли стали гуще и выше, а кроны деревьев как потолок сомкнулись над головами Раджана, Устина Устиныча, Бори и Намби — перед ними мелькнул бенгальский кот. Устин Устиныч тут же вскинул ружьё. Но в эту минуту Боря тронул его за локоть.

— Стойте, Устин Устиныч, — шёпотом сказал Боря. — А не кажется ли вам, что он как две капли воды похож на Бабуджи?

— Кажется, — сказал Устин Устиныч.

— А что, если это и вправду Бабуджи? И мы могли бы убить его?

— Ты прав, — сказал Устин Устиныч и опустил ружьё.

Пошли дальше. В Индии зверей много. И тут же неподалеку в канаве увидели кабана. Кабан спал. И Устин Устиныч уже прицелился. Но тут Намби остановил его.

— Лежачего не бьют, — сказал Намби. — А будить нехорошо того, кто не выспался.

— Пожалуй, — сказал Устин Устиныч. — Пусть выспится хорошенько, а там уж мы на него поохотимся.

Все двинулись дальше и вышли из зарослей на широкую ровную поляну. Посреди поляны стояло кривое дерево без листьев и без коры. И на этом наклонном стволе старого дерева… (Кто боится, пусть дальше не читает.) На этом пологом стволе, растянувшись, лежал леопард. Может быть, красные волки загнали его на дерево, может быть, он забрался сам. Пятнистый, зеленоглазый, с царской шкурой, с кошачьей повадкой, он распластался по дереву, свесив хвост. Все замерли, и никто ничего не скачал. Все посмотрели на Устина Устиныча. Никто не тронул его за локоть, никто его не остановил. Хорошо, что в руках у него было ружьё. На охоте никак нельзя без ружья. Вскинув ружьё, Устин Устиныч посмотрел на леопарда, а леопард посмотрел на Устина Устнныча. Все зажмурились, ожидая, как грохнет выстрел. И тогда Устин Устиныч крикнул:

— А ну-ка чеши отсюда подобру-поздорову, чтобы я тебя больше не видел!

И леопард собрался в комок, распластался в воздухе и прыгнул. Нет ничего на свете красивее, чем прыжок пятнистого леопарда и сверкание его царственной шкуры. Нет ничего на свете красивей, чем леопард, уходящий в густую зеленую траву. Все засмотрелись на это зрелище, а когда очухались, Боря воскликнул:

— Почему же вы не стреляли, Устин Устиныч?

И Раджан сказал:

— Не понимаю, почему же вы не стреляли?

Один только Намби ничего не сказал.

— А ты как думаешь? — спросил Устин Устиныч. — Почему я не стрелял?

— Я думаю — потому, — сказал Намби, — что живой леопард лучше леопардовой шкуры.

— Ты прав, — сказал Устин Устиныч. — Ты совершенно прав. Представьте себе, что на свете не останется леопардов, а будут только одни леопардовые ковры и леопардовые шубы. Только представьте себе: одни шкуры да шубы и ни одного живого леопарда. На кого бы тогда мы стали охотиться? Ну, а теперь, я думаю, пора и домой. Ничто так не поднимает дух, как хорошая охота. Я помолодел на двадцать лет.