«ГРАЖДАНЕ ВАШИНГТОНА, ВИРДЖИНИИ, ЗАПАДНОЙ ВИРДЖИНИИ, МЭРИЛЕНДА, ДЕЛАВЭРА, ПЕНСИЛЬВАНИИ, НЬЮ-ДЖЕРСИ!

НАЙДИТЕ ПРЕЗИДЕНТА!

Может быть, он все еще находится в городе, вряд ли его вывезли куда-то далеко. Найдите его! Это в ваших силах!

Если каждый из вас тщательно проверит здание, в котором живет и где работает, а также все смежные постройки и все возможные места, пригодные для укрытия и расположенные поблизости от вас, президент будет найден. Никому не верьте на слово! В это омраченное подлым преступлением и тревожное для нации время ни один человек не вправе отказать вам в любой информации, касающейся его жилых и производственных площадей.

НАЙДЕМ СВОЕГО ПРЕЗИДЕНТА!

И, если необходимо, СПАСЕМ ЕГО!»

План сработал. Газеты других крупных и мелких городов перепечатали это обращение, опубликовали его в специальных выпусках. Плакаты были напечатаны в десятках штатов, их расклеивали на стенах домов, заборах и досках объявлений. Обитатель города в любой момент мог ожидать, что в его дом, контору, фабрику или склад вторгнутся отдельные личности или целые делегации, требующие «удовлетворения» своего права на досмотр. Никто не мог оградить себя от вторжения. Однако, несмотря на то что были продемонстрированы невероятные по качеству и количеству проявления глупости, нетерпимости и откровенной бессмыслицы, тем не менее данная кампания явилась впечатляющей демонстрацией характера и духа американского народа в ответ на невиданное доселе грубое нарушение закона. Народ хотел, чтобы президент вернулся к исполнению своих обязанностей, и был полон решимости найти его. Зачастую люди вели себя как идиоты, но подобных явлений всегда можно ожидать, когда народ теряет чувство самосознания и чувство юмора. Все они были крестоносцами, даже аптекари и владельцы гаражей в деревнях Делавэра, которые опускали револьвер в карман, отправляясь из своего дома к месту работы; даже слесари-сантехники в городах штата Нью-Джерси, которые приходили по вызову устранять протечку и вместо приветствия бросали на домохозяек полные подозрительности взгляды и держали уши в постоянной готовности услышать какие-то странные или подозрительные звуки.

Случаи насилия и разрушения, бессмысленные, но не столь уж неожиданные, также имели место. В городе Алтуна, штат Пенсильвания, был повешен местный руководитель серорубашечников. Его оставили болтаться на дереве, а принадлежавший ему дом сожгли дотла.

Похожие на этот, хотя, как правило, без человеческих жертв инциденты прокатились по сотням городов и поселков страны. За каких-то двенадцать часов рубашки серого цвета стали самой непопулярной одеждой за всю историю США. Красные тоже подверглись преследованию и избиению, но с гораздо меньшей яростью. В Калифорнии хватали и избивали японцев; их арестовывали, их преследовали по всем городам и весям. Как сообщалось, при этом было убито более десятка человек.

На шоссейных дорогах в радиусе нескольких сотен миль от Вашингтона водителям машин оказалось практически невозможно добраться до места назначения.

Любой мог остановить и останавливал автомобиль. Водителей подвергали допросу, а машины обыскивали. Если после двадцатой такой задержки водители демонстрировали вполне понятное раздражение, очень часто потом им приходилось жалеть об этом. Так, на автозаправочной станции автомагистрали, что идет к северу от Атланты, остановился большой седан, в котором рядом с водителем сидел еще один мужчина. Это были президент и один из членов совета директоров Филадельфийского банка. После того как служитель залил бензин в бак их машины и получил деньги за свою работу, он то ли спросил, то ли заключил:

— Вы же не будете возражать, если я загляну в салон вашей машины? — и взялся за ручку задней дверцы.

Банкир ответил, что он спешит, что десятки людей уже осматривали салон его машины, и нажал на педаль стартера. На это служитель ответил:

— Эй, подождите, будет лучше, если вы откроете Дверцу!

Автомобиль рванулся от автозаправочной. Прозвучало четыре или пять выстрелов, и обе задние шины оказались разорванными в клочья. От группы мужчин, стоявших возле станции, отделились два человека, один с винтовкой, другой с охотничьим ружьем, и подбежали к тому месту, где остановилась машина, из которой вне себя от гнева выскочил банкир. Один из подошедших, нацелив на последнего винтовку от бедра, скомандовал:

— Открой дверцу!

Банкир, ругаясь соответственно сложившейся ситуации, подчинился. Тот, кто был с винтовкой, сорвал подушки заднего сиденья и вытащил из машины дорожную сумку. Раскрыв ее, он вывалил содержимое на подножку машины и на запачканный маслом асфальт. Пошвыряв ногами рубашки, щетки и домашние туфли, мужчина с ружьем изрек:

— Ладно. Но тебе, мистер, следует поучиться хорошим манерам.

Второй мужчина подошел к капоту машины и заметил с пренебрежением:

— Эти шины тоже не больно-то хороши, — и взвел курки своего ружья.

Банкир, который до этого был красным, стал белым как мел. Он потребовал, чтобы ему сообщили, где можно найти начальника полиции этого города.

— Так это я и есть, — ответил ему мужчина с винтовкой.

Банкир сказал своему спутнику, чтобы тот ждал его возле машины, а сам прошел в центр поселка к аптеке и оттуда позвонил окружному прокурору в расположенный неподалеку город. Выслушав поток требований, угроз и протестов, прокурор заявил, что лучшее, что может сделать банкир, — это сесть на ближайший поезд, идущий на север; такой поезд должен проследовать через их город примерно через час.

Льюис Уорделл не ложился в постель почти четверо суток. За это время он дважды прикорнул на кушетке в комнате, смежной с кабинетом начальника секретной службы, но, за исключением этих коротких минут отдыха, провел без сна более восьмидесяти часов.

Во вторник, в пять часов дня, члены кабинета министров пришли к единогласному соглашению по следующим пунктам:

1) все повседневные дела Государственного департамента США будут решаться под руководством секретаря Браунелла, а все, что выходит за рамки текучки, будет направляться им на рассмотрение кабинета министров в полном составе;

2) вся деятельность, касающаяся поиска президента, и все этапы этой операции проводятся под управлением министра внутренних дел Льюиса Уорделла, и он может быть отстранен от руководства операцией только решением, принятым большинством членов кабинета;

3) кабинет министров каждый день в девять часов утра должен проводить совещания, и все члены кабинета согласны участвовать в его работе. Исключение делается лишь для министра внутренних дел Уорделла. Секретарь президента Браунелл и супруга президента миссис Стэнли получают статус полномочных членов совещания;

4) настоящее отсутствие президента не является освобождением его от исполнения обязанностей, предусмотренным конституцией, и не будет считаться таковым до тех пор, пока большинство членов кабинета не примет специальное решение по данному вопросу;

5) гриф секретности, налагаемый на данные, полученные в результате расследования, на принятые решения и предполагаемые ответные действия, рассматриваемые на совещаниях кабинета министров, не может быть отменен, пока кризисная ситуация не разрешится.

Все пункты соглашения были изложены в письменной форме, и все члены кабинета обязаны были парафировать его, поставив свои инициалы. Когда пришла очередь поработать авторучкой министру торговли Теодору Шику, тот заколебался. Он изо всех сил возражал против появления в данном документе пункта 4, не изменил своего мнения по этому поводу и при голосовании, но оказался в меньшинстве. Вот и теперь он снова прочел Документ и покачал головой:

— Ну как я могу подписать это?

— Похоже, что каждый из нас оказывается перед выбором — либо подписать эту бумагу, либо уйти в отставку, — спокойно ответил Льюис Уорделл.

Шик улыбнулся ему, потом взял вечное перо и добавил буквы «Т. Ш.» к ряду инициалов остальных участников совещания.