– А еще какие старые книги?

Дерк перечислил несколько магических трудов. Все остальные тоже достали бумагу и принялись строчить, выжидательно вскидывая голову после каждого названия. Дерк прятал улыбку, встречаясь взглядом с пронзительно-голубыми глазами Рёскина, горящими черными глазами Фелима, прозрачно-зелеными глазами Клавдии, похожими на живые лампы… «Сразу видно, что она из Болотного народа», – сказал себе Дерк, перевел взгляд и заглянул в удлиненные, проницательные серые глаза Ольги и очень похожие на них глаза Лукина. Обе пары глаз возбужденно горели. «Похоже, заварил я кашу!» – подумал Дерк без малейшего раскаяния. Потом поднял голову и посмотрел на Эльду. Тут ему стало немножко стыдно. Девочка ему так доверяет…

Но оранжевые глаза, смотревшие на него, были взрослыми и достаточно мудрыми. Дерк припомнил, что Эльда уже не раз смотрела так на него в последнее время.

– Хулиганишь, папочка? – спросила грифонша.

– Веду подрывную деятельность, дочка, – поправил ее Дерк. – Да, кстати! Твоя мать мне напомнила, что в наше время кормили здесь препаскудно. Думаю, и сейчас лучше не стало. Денди!

Денди послушно описал задними ногами полукруг и встал мордой к статуе, а к волшебнику боком. У седла была приторочена большая корзина с крышкой. Дерк снял ее, открыл – и наружу хлынул головокружительный аромат фруктов.

– Апельсинчики! – радостно возопила Эльда. – Мои любимые!

Все, кроме Клавдии, принялись расспрашивать, что это такое.

– Фрукты из иного мира, – объяснил Дерк, снимая вторую корзину. – Только смотри, Эльда, не раздавай их направо и налево. У меня пока что всего одна роща апельсиновых деревьев. Вот, а это вам на обед. Мара, кажется, запихала туда все, что Лидда настряпала на целый год и закрыла в стасисе. Она прикинула, что теперь, когда в университете туго с деньгами, кормить тут стали еще хуже. Угощайтесь.

Из второй корзины пахло так аппетитно, что пять рук и когтистая лапа сунулись туда одновременно, без особых колебаний. Все радостно зачавкали. Денди переступал с ноги на ногу и фыркал так жалобно, что Дерк в конце концов порылся среди булочек, пирожков и плюшек и нашел для него пирожок с морковкой, а заодно и для себя – пирожок со свининой. Некоторое время все мирно кушали.

– А что, в университете действительно туго с деньгами? – спросила вдруг Ольга.

– Ужасно туго, судя по жалостному, но высокомерному письму, которое я недавно получил, – сказал Дерк. – Там говорилось, что они вынуждены просить о вспомоществовании родственников всех студентов.

Это известие вызвало всеобщее смятение. Клавдия чуть не подавилась эклером. Лукин побагровел, Ольга побледнела. Рёскин принялся озираться, словно каждую секунду ожидал нападения. А Фелим, у которого сделалось такое лицо, словно он вот-вот упадет в обморок, спросил:

– Что, действительно всех?

– Ну да, вроде бы, – ответил Дерк, несколько удивившись.

Он хотел было спросить, из-за чего, собственно, такой переполох, но не успел. Послышались тяжелые, уверенные шаги, и властный голос воскликнул:

– Эй, вы там! Вы, с лошадью!

– Вермахт! – сказала Ольга. – Только его тут и не хватало для полного счастья.

Они вскинули головы. Крыльцо столовой опустело – все ушли обедать. А во дворе, на полпути между крыльцом и статуей, стоял Вермахт: все складочки одеяния отглажены, как по линеечке. Почтенный преподаватель кипел от возмущения.

– Приводить лошадей сюда, во внутренний двор университета, строго запрещается! Немедленно отведите ее в конюшню!

Дерк поднялся:

– Ну, если вы так настаиваете…

– Да, настаиваю! – воскликнул Вермахт. – Я член совета, управляющего этим университетом, и я требую, чтобы вы немедленно удалили отсюда эту грязную скотину.

– Сам ты скотина! – обиделся Денди. Он развернулся и рысцой направился к Вермахту, не менее возмущенный, чем сам волшебник. – Я даже не лошадь! Я – крылатый конь! Во, гляди!

И он шумно взмахнул своими медно-рыжими крыльями.

Ко всеобщему изумлению, Вермахт шарахнулся назад и закрыл голову рукой:

– Уберите животное!!!

– О боги! Да ведь он же просто боится лошадей! – воскликнула Эльда, приплясывая на месте. – Он и меня, наверно, боится! Ну сделайте же что-нибудь, пока он не заколдовал Денди!

Лукин вскочил на ноги, собираясь бежать к коню. Рёскин уже несся в ту же сторону. Но Дерк опередил их обоих: он стремительно перенесся к Денди и схватил коня под уздцы.

– Я ужасно извиняюсь, – поспешно сказал он Вермахту. – Я не знал, что сюда запрещено приводить лошадей. В мое время такого правила не было.

– Незнание закона не освобождает от ответственности! – рявкнул Вермахт. От страха и гнева он сделался аж лиловым. – Вы могли бы и подумать головой, прежде чем привести подобного монстра в приличное учебное заведение!

– А чего он обзывается! – пожаловался Денди.

Дерк дернул Денди за повод:

– Заткнись! Что ж, волшебник, я могу только еще раз извиниться. К тому же, я думаю, Денди не особо помешал учебному процессу…

– Да что вы понимаете в учебном процессе? – перебил его Вермахт. – Я понятия не имею, кто вы такой, но, судя по вашему внешнему виду, вы не имеете ни малейшего представления о важности образования. Убирайтесь отсюда! Заберите своего монстра и убирайтесь, пока я не прибег к магии!

Он с отвращением покосился на Эльду:

– У нас тут своих чудовищ хватает!

Услышав это, Дерк ссутулился и набычился. Эльда по опыту знала, что ничего хорошего это не сулит.

Но тут во двор из Дома заклинателей выскочил Коркоран. Его галстук с пальмами развевался где-то над левым плечом. Один из его старших учеников увидал в окно столовой, что во дворе творится что-то неладное, и отправил наставнику магический призыв.

– А-а, волшебник Дерк! – радушно, хотя и несколько запыхавшись приветствовал Коркоран гостя. – Очень рад, очень рад. Приятно снова вас видеть! Вы меня, наверно, не помните. Я Коркоран. Мы встречались во время последнего тура.

Он протянул Дерку руку. Рука тряслась от спешки.

Реакция Вермахта, как сказала потом Ольга, была бы смешной, если бы не была столь отвратительной: он тут же склонился в низком поклоне.

– Ах, волшебник Дерк! – воскликнул он. – Сам знаменитый волшебник Дерк оказал нам честь своим посещением! Коркоран, мы с волшебником Дерком только что обсуждали…

Дерк пожал руку Коркорану.

– Спасибо, что вмешались, – сказал он. – Как же, как же, помню: ваша группа была следующей за группой Финна. Но, боюсь, мне пора. Я собирался поговорить с вами о пожертвовании – хотя, надо признаться, свободных денег у меня не так уж много, все вложено в свиней, в апельсины и тому подобное, – но вышло так, что сегодня я не в настроении обсуждать этот вопрос. Может быть, как-нибудь потом. Конечно, при условии, – добавил он, вставляя ногу в стремя, – что у моей дочери не будет причин жаловаться на то, что с ней обращаются как с чудовищем. В противном случае я ее немедленно заберу.

Он вскочил в седло. Денди распростер огромные крылья и захлопал ими. Конь со всадником взмыли в небо. Вермахт невольно пригнулся. Коркоран ошеломленно проводил их взглядом.

– Вермахт, – процедил он сквозь зубы, надеясь, что никто из студентов, стоящих у статуи, их не услышит. – Вермахт, по вашей милости мы только что лишились верной тысячи золотых! Не знаю, как вам это удалось, но предупреждаю: если это хоть раз повторится, вы вылетите с работы. Ясно?

Слух у грифонов чрезвычайно острый. Эльда слышала все, что Коркоран сказал Вермахту. И Рёскин тоже все слышал. Длинные, волосатые уши гномов предназначены для того, чтобы помогать им находить путь в кромешной тьме, ориентируясь по отзвукам слабого эха в пещерах и гротах. А Рёскин с Эльдой рассказали остальным.