— Да, господин Тур Тур, вы действительно мнимый великан!
— В этом нет сомнений, — подтвердил и Лукас. — А теперь поехали, братцы!
Они влезли все трое в кабину, закрыли дверцу и поехали. Дым из трубы старой доброй Эммы поднимался вверх, все выше и выше, и пропадал где-то далеко в вышине, где сияла большая круглая луна.
Восемнадцатая глава, в которой путешественники прощаются с мнимым великаном и застревают у Пасти Смерти
Пустыня была плоская, как стол, и одинаковая во все стороны. Но господин Тур Тур ни минуты не сомневался, в какую сторону ехать. Не прошло и трех часов, как они достигли конца Края Света.
Луна освещала всю местность, но там, где был край пустыни, вдруг все обрывалось. Не было больше ни земли, ни неба. Просто НИЧЕГО. Издали это выглядело, как черная пустота снизу доверху.
— Превосходно! — сказал Лукас. — Что это?
— Это и есть Черные скалы, — пояснил господин Тур Тур.
Они подъехали совсем вплотную к темноте. Лукас остановил Эмму, и они вышли из кабины.
— Драконий город, — начал объяснять господин Тур Тур, — находится где-то в Земле тысячи вулканов. Это высокогорная равнина, покрытая действительно тысячами огнедышащих гор.
— Но что это здесь за чернота? Так и ехать сквозь нее? — спросил Джим.
— Этого не избежать, — ответил господин Тур Тур. — Земля тысячи вулканов, как я уже сказал, находится на высокогорной равнине, это метров на семьсот выше уровня Края Света. А единственный путь туда наверх ведет через эти Черные скалы.
— Путь? — удивился Лукас. — Но я не вижу никакого пути.
— Его и нельзя увидеть, — спокойно ответил господин Тур Тур. — Это и есть тайна Черных скал. Они такие черные, что поглощают любой свет. Только в самые солнечные дни можно разглядеть на небе слабенькое фиолетовое пятно. Это солнце. И все. А так здесь полная тьма.
— Но если ничего не видно, как найти дорогу? — рассуждал Лукас.
— Дорога отсюда ведет прямиком вверх, — объяснил господин Тур Тур. — Она тянется примерно на пятьдесят миль. Если будете ехать все прямо, ничего опасного не случится. Но ни в коем случае не отклоняйтесь! Потому что слева и справа зияют глубокие пропасти.
— Ничего себе! — присвистнул Лукас и поскреб в затылке. Джим испуганно пробормотал про себя: «О Боже мой!»
— Когда доедете доверху, — продолжал господин Тур Тур, — дорога пройдет через большие скалистые ворота. Они называются Пасть Смерти. Это самое темное место, там даже в солнечные дни царит непроницаемая тьма. Вы сразу узнаете Пасть Смерти по ужасному вою и стону.
— А что это за стон? — спросил Джим. Ему было не по себе.
— Это ветер, он всегда дует в этой Пасти Смерти, — ответил господин Тур Тур. — Кстати, вам надо крепко закрыть дверцу паровоза, поскольку тут вечная ночь, ледяной ветер и холод. И не выходите из кабины! Иначе сразу замерзнете.
— Спасибо за хорошие советы! — сказал Лукас. — Я думаю, мы лучше подождем до восхода солнца. Немного света — это все же лучше, чем полная тьма. Как ты полагаешь, Джим?
— Я тоже так считаю, — ответил Джим.
— Ну, тогда мы распрощаемся здесь, — сказал господин Тур Тур. — Я вам все сказал, что знал, друзья мои. И пойду теперь домой, пока не наступил день. Вы же знаете, начнется эта Фата-Моргана…
Они пожали друг другу руки, и господин Тур Тур попросил: если друзья снова окажутся в пустыне Край Света, чтоб навестили его. И мнимый великан пустился в путь к своему оазису.
Друзья глядели ему вслед. С каждым шагом фигура его становилась все больше, пока он не замаячил на горизонте великаном. Он повернулся и еще раз помахал рукой, и Джим и Лукас тоже помахали ему. Потом господин Тур Тур зашагал дальше, все время увеличиваясь, но очертания его становились размытыми, пока совсем не растворились на фоне ночного неба.
На следующее утро над пустыней взошло ослепительное солнце, Джим и Лукас позавтракали, потом плотно закрыли дверцу кабины и все окна и тронулись в дорогу — прямо в угольно-черную тьму.
Господин Тур Тур оказался прав: слепящее солнце вскоре померкло. На его месте осталось лишь слабое фиолетовое пятно посреди черного неба. Черные скалы поглощали весь свет.
Лукас включил фары, но горы проглатывали и этот свет.
Чем дальше они ехали, тем становилось холоднее. Джим и Лукас укутались одеялами, но скоро и это не спасало. И хоть Лукас бросал в топку много угля, все равно мороз пробирался сквозь стекла окон. У Джима застучали зубы.
Он тоже помогал бросать уголь в топку, чтобы вода в котле хоть как-то кипела и пар не остывал. Эмма тащилась все медленнее. Из ее трубы и из вентиляционных отверстий свисали сосульки льда.
Лукас озабоченно глядел, как быстро тают запасы угля.
— Может не хватить, — пробормотал он.
— А на сколько тут? — спросил Джим и подышал на замерзшие руки.
— Может, на час, — ответил Лукас. — А может, меньше. При таком расходе трудно оценить.
— А мы доедем за час? — спросил Джим, дрожа от холода. Его губы посинели.
— Если ничто не помешает, — пожал плечами Лукас и погрел свои пальцы над трубкой.
Теперь даже бледное фиолетовое пятно солнца исчезло в черноте неба. Они приближались к Пасти Смерти. Несколько минут спустя они вдруг услышали издали чудовищный рев и стон:
— Ууууйййоохххх!
Невозможно описать, как это звучало. Кто сам не слышал, не сумеет это себе представить. Вой был не столько громкий, сколько ужасный. Да еще в этой черной тьме. Вынести его было невозможно.
— О Боже! — заикался Джим. — Я думаю, лучше залепить уши воском.
Но свечной огарок закаменел от холода и лишь крошился, не разминаясь в пальцах. Приходилось выдерживать этот нестерпимый вой.
— Ааааауууу! — доносилось все ближе.
Лукас и Джим стиснули зубы.
В этот момент Эмма вдруг остановилась, издав отчаянный свист. Она почувствовала, что отклонилась от прямого пути, и перед своими передними колесами ощутила пропасть.
— Проклятье! — сказал Лукас и подергал за несколько рычагов. Но Эмма не подчинилась. Она только дрожала, не смея шевельнуться.
— Что с ней? — испуганно спросил Джим.
— Понятия не имею, — проворчал Лукас. — Не хочет ехать.
— Что теперь будет? — прошептал Джим.
Лукас не ответил. Но Джим уже знал, какое бывает у Лукаса лицо в минуты особой опасности: рот сжимается, глаза суживаются.
— На всякий случай надо держать пар, — сказал он. — Иначе конец.
— Но ведь мы не можем тут просто стоять!
Лукас только пожал плечами, и Джим больше не лез с вопросами. Если уж Лукас не знает, как быть, то дела совсем плохи.
Вой ветра звучал теперь почти злорадно. Будто Пасть Смерти хохотала:
— Хахахахахохохохоооо!
— Не отчаивайся, старина! — утешил Лукас. Но это прозвучало не очень убедительно.
Они ждали и оба напряженно думали, что делать. Выйти наружу нельзя из-за космического холода в Черных скалах. Да и что проку. Задний ход не действовал, потому что Эмма боялась шелохнуться. Сделать они ничего не могли, но что-то делать надо было. Каждая секунда промедления сокращала их и без того скудный запас угля. Пока они поддерживали огонь в топке и тщетно напрягали мозги, снаружи подготовлялось само по себе их спасение. Пар, который поднимался из трубы, замерзал в ледяном воздухе и падал на землю снегом. Белый снег покрыл черноту скал вокруг Эммы, свет в этих местах больше не поглощался, и вдруг стало видно дорогу. Посреди черного Ничто вдруг открылся кусок видимого пути, занесенный белым снегом.
Джим заметил это первый. Он продышал проталинку в морозных узорах на стекле и выглянул наружу.
— Эй, Лукас! — воскликнул он. — Посмотри!
Лукас выглянул, потом выпрямился, вздохнул и сказал:
— Мы спасены! — И закурил новую трубку.
Теперь и Эмма отважилась сдвинуться с места и дала задний ход, вновь ощутив твердую почву под колесами. И снова они, покинув светлое снежное пятно, въехали в угольно-черную тьму.
