— Мамочка, дядя здесь, и он очень злится. Он сказал, что побьет тебя.

Джанпари сказала дочке, что дядя их не тронет и она может не бояться, но та вцепилась в мать и умоляла ее не входить в дом.

Войдя, Джанпари увидела брата и его старшего сына. Она поздоровалась, но они не ответили. Брат встал, подошел к ней и с размаху ударил по щеке. Дети начали плакать и просить дядю не трогать их мать. У Джанпари не было сил защищаться, она лишь спросила, почему он делает это.

— Неужели ты настолько слабый, что готов поднять руку на женщину? Разве так поступают с сестрой?

Вместо ответа он ударил ее еще сильнее, и Джанпари упала на пол.

— Ты, тварь, пошла в полицию, и теперь вся деревня знает о нашей ссоре. Ты опозорила меня и мою семью.

Он принялся бить лежащую на полу Джанпари. Накиб схватил его руку и укусил ее, но его самого начал избивать сын дяди, который был намного старше и крупнее Накиба. Джанпари ощущала удары, которые получал ее сын, словно они сыпались на нее.

Дети звали на помощь, но никто не пришел. В конце концов брат Джанпари взял палку и начал избивать ее, словно животное. Она пыталась кричать, но не могла издать ни звука. Она видела, что ее дети плачут, видела ссадины и синяки на теле сына. Ее брат бил ее, пока у него не устала рука. Все тело Джанпари распухло и было покрыто ссадинами и кровоподтеками. Уходя, брат предупредил, что если она не будет молчать, то в следующий раз он убьет ее.

— Джанпари, это тебе наказание за то, что ты пошла в полицию. Запомни: я узнаю обо всем, что ты сделаешь. Я буду знать о каждом твоем шаге. Помнишь, что случилось с дочерью Хана? Ее убили. Если ты не заткнешься, твои дети станут круглыми сиротами. Я позабочусь об этом, если ты не будешь держать рот на замке! Женщины не имеют права на наследство. У нас нет такого закона. Или ты считаешь меня идиотом? Ты была тогда уже замужней женщиной. Я не виноват в том, что ты овдовела. Если тебе так не нравиться жить, как ты живешь, выйди замуж снова. И я больше не хочу слышать от тебя про наследство!

У Джанпари не было сил подняться. Дети окружили ее.

— Я не хочу умирать, — сказала дочка. — Я хочу, чтобы ты и мои братья были живы. Пожалуйста, не говори ему о наследстве. Я обещаю, что больше не буду просить поесть. Мы можем пойти на улицу просить милостыню, только не ходи к нему снова!

Веки Джанпари опухли от побоев, и она почти не видела дочку. Она попыталась встать, и детям пришлось помочь ей. Джанпари прижала их к себе.

— Дети мои, я отказываюсь от своего наследства! Я больше не буду пытаться получить его. Такие женщины, как ваша мать, не имеют прав в нашей стране. Женщины не могут говорить, они должны молчать. Их голос все равно никто не услышит.

В ту ночь ее дети спали возле нее, но сама Джанпари не сомкнула глаз. Она лежала посреди комнаты, бледная, словно привидение, и шептала, что женщины должны молчать, если не хотят разделить участь дочери Хана.

В Афганистане женщинам запрещено говорить о наследстве. В некоторых семьях родители оставляют дочерям часть имущества, но такие случаи очень редки. Традиции обычно сильнее религии. Большинство людей мало знают о законах ислама и поэтому обычаи часто путают с заветами нашей религии. Иногда их путают намеренно. Женщины в большинстве своем зависят от мужчин. Афганская женщина не может иметь своего дома. Будучи маленькой, она живет в доме отца. Вырастая, она переходит в дом мужа, а когда становится старой, обычно живет с сыном.

В некоторых семьях знают, что Коран предписывает распределять наследство как между мужчинами, так и между женщинами, но большинство женщин и девушек не получают ничего, и в результате многие из них страдают, как Джанпари. Они боятся идти в суд и отстаивать свои права, потому что это считается постыдным для женщины. А те из них, кто все-таки решает бороться за наследство, обычно проигрывают. Это происходит из-за того, что в афганском обществе мужчина считается главным и мужчины решают судьбу этих женщин, как им заблагорассудится.

Джанпари жалела, что послушала совета хозяйки. Она решила, что женщинам лучше не знать о своих правах. Перед сном она сказала детям, что не должна была протягивать ноги дальше края одеяла, иными словами, ей не стоило стараться прыгнуть выше головы. Такие, как она, должны жить, не поднимая головы.

На следующий день все тело Джанпари было в синяках, но она, тем не менее, пошла работать. Она решила, что все произошло с ней по воле Аллаха, и продолжила убирать в чужом доме.

Если вы приедете в афганскую деревню и спросите у женщины, которая никогда не ходила в школу, о ее правах как мусульманки, она, скорее всего, расскажет вам обо всех правилах, которым следовали она, ее мать, бабушка и тетки. Мало кто знает заповеди ислама и афганские законы. Некоторые организации по защите прав человека разработали программы по обучению деревенских женщин, но они могут помочь далеко не всем.

Помню, как мы с матерью когда-то пошли на праздник, который одна афганская семья устроила по случаю рождения сына. До этого у них родилось четыре девочки. Было очень весело, гостям подавали традиционные блюда. Когда празднование закончилось и мы стали собираться домой, мать новорожденного начала раздавать моей маме и другим взрослым женщинам подарки. Я спросила ее, зачем она это делает, ведь она и так, приложив немало усилий, устроила для всех праздник.

— Потому что я родила сына, — ответила она.

— А вы дарили подарки, когда у вас рождались дочки?

— Нет! Моя мать говорит, что если я не буду одаривать в честь появления мальчика, то совершу большой грех, — ответила она.

Это наглядно иллюстрирует то, как наши люди путают традиции и положения религии. В Коране нет ни слова о том, что грешно не одаривать в честь рождения сына. Но многие женщины объясняют свои действия тем, что следовать традициям — это обязанность каждой мусульманки, тогда как ислам для них — это в основном молитвы, посты и религиозные обряды. Главная причина такой путаницы — отсутствие образования, эти обычаи передаются от матери дочери, из поколения в поколение.

Лейла сидела у дегдаана (глиняной печи, которая топится дровами) и рассеянно помешивала мясное блюдо, которое называется щорба, напевая себе под нос.

Отблески огня освещали ее лицо. Ее глаза покраснели и блестели от слез. Она вытерла глаза и нос краешком шали. Лейла не думала о еде, которую готовит. Она машинально мешала щорбу, размышляя о своих детях, о том, хорошо ли они едят, вовремя ли их укладывают спать и кто заботится о них.

Внезапно она услышала голос Шакиры, жены ее брата.

— Лейла! Лейла! Что ты делаешь? Ты что, не замечаешь, что еда пригорела? — Шакира выхватила у Лейлы ложку и помахала ею у той перед носом. — Ты что, ненормальная? Ты думаешь, что мясо достается нам бесплатно? Моему мужу приходится тяжело работать целыми днями, чтобы купить его. Тебе остается лишь приготовить его, а ты даже это не можешь сделать как следует! Уйди, от тебя все равно толку как от козла молока.

— Извини. Я просто думала…

— О чем ты думала? Еще об одном мужчине?

Лейла заплакала и встала, чтобы принести воды. Когда она вернулась, Шакира отдала ей ложку.

— Когда тебя просят приготовить что-то, делай это как положено! Думай о том, что делаешь, и больше не переводи дорогие продукты. Иначе что мы будем есть? Яд, который ты принесла в наш дом?

Лейла не поднимала глаз на невестку. Вместо этого она заглянула в печь и передвинула несколько поленьев, чтобы огонь горел жарче. На Лейле было светло-голубое платье, которое давным-давно выцвело и покрылось пятнами. Кожа ее рук была сухой и растрескавшейся из-за того, что она каждый день чистила кастрюли и горшки. Она давно не пользовалась кремом или вазелином, давно ее лицо не светилось от счастья. Лейла проверила готовность блюда, подняла большой черный горшок, который она ранее наполнила водой из колодца, и поставила его на затухающую печь. Перед тем как зайти в дом, она поправила шаль так, чтобы та прикрывала ее грудь.