Ветер разгонял курчавые облачка, над долиной дрожало марево теплого воздуха, но даже сквозь эту вуаль Нерис смогла рассмотреть пастбища, поля и изогнутые русла рек. После горного ландшафта, в котором преобладали коричневые и серые тона, пейзаж из тысячи оттенков зеленого, голубого, серебряного, лавандового показался ей чересчур роскошным, просто неправдоподобным. Воздух постепенно наполнялся сладкими ароматами живой, богатой и щедрой земли.

Миртл не обманула. Это был рай.

Из Леха в Шринагар можно было добраться тремя способами. Меир могла пересечь горы на общественном транспорте, найти туристов, которым был бы нужен еще один пассажир на свободное место в их автомобиле, или самостоятельно нанять машину с водителем для двухдневной поездки. Автобусы ходили каждый день, но они останавливались на ночь в Каргиле и выезжали оттуда только утром. Чтобы обеспечить беспрепятственное продвижение военных колонн, солдаты на армейских постах по обе стороны Зоджи-Ла[22] перекрывали дорогу в пять утра. Таким образом, весь гражданский транспорт должен был преодолеть перевал до этого времени. В интернет-кафе Меир увидела объявление, прикрепленное к доске. Кто-то искал попутчика, готового разделить стоимость аренды грузовика или легкового автомобиля. Когда она позвонила по одному из указанных в объявлении номеров, тут же выяснилось, что путешествовать с ней будут дети из Израиля. Почти наверняка речь шла о мальчиках, которые были на экскурсии в Чангтанге. Меир извинилась и быстро повесила трубку. Вариант своего водителя с машиной казался ей наиболее приемлемым, пока она не заглянула в последнее работающее агентство и не поинтересовалась ценами. Что ж, значит, придется грудью встретить легендарные неудобства и испытать адреналиновый шок от автобусной поездки по Индии. Меир собрала вещи с твердым намерением утром покинуть Лех и вышла из отеля, чтобы поужинать в лучшем, по мнению журнала «Гид одинокой планеты», ресторане Леха.

– Привет! – раздался звонкий голос, когда Меир свернула на улицу, которая вела к опустевшему базару. На улице было холодно и темно. – Мы надеялись застать тебя в городе.

Это была Карен Беккер. В пуховике и теплой шапке с наушниками она была похожа на симпатичного снеговика.

– Как поход? – спросила Меир, когда они поравнялись.

Карен раздраженно хмыкнула.

– Уныло, как всегда. Мы поднялись достаточно высоко, там снегу было мне по пояс. За ночь в палатке все покрывалось льдом. Естественно, Бруно наслаждался каждой секундой этого кошмара.

– А как Лотос?

– Ей понравилось. Но Ло вообще все нравится, к тому же она обожает снег. Послушай, может, мы встретимся завтра? Я бы пригласила тебя к нам сейчас, но Бруно должен уладить кое-какие дела. Меня убивают эти бесконечные телефонные разговоры. А еще все эти сложности со связью, ну, ты понимаешь, о чем я.

Меир понимала. Все иностранные мобильные телефоны автоматически блокировались. Позвонить можно было либо из отделения связи, либо купив телефон местной компании, обслуживающей территорию Джамму и Кашмира. Меир не купила такой телефон, и теперь ей очень не хватало общения с родными. Здесь часто отключали электричество, поэтому компьютер был не очень надежным средством связи.

– Утром я на автобусе еду в Шринагар.

– Нет! – вскричала Карен. – Не делай этого! Ни в коем случае! Индийские автобусы – это мрак и ужас.

– Я воспринимаю это как приключение.

Карен взяла Меир за руку.

– У меня есть замечательная идея. Мы тоже едем в Кашмир, только послезавтра. Подожди денек – и поедешь с нами. Мы арендовали машину. Место есть, если ты, конечно, не против сидеть на заднем сиденье вместе со мной и Лотос.

Меир засомневалась.

– А как на эту затею посмотрит Бруно?

Карен беззаботно махнула рукой.

– Он не будет против. Бруно любит заводить новые знакомства.

Первое впечатление, которое сложилось у Меир о Бруно Беккере, говорило скорее об обратном, но она не стала возражать.

– Знаешь, очень заманчиво. Честно говоря, мне самой не нравится идея ехать на автобусе.

– Значит, договорились. Послезавтра заедем за тобой в гостиницу. Предупреждаю сразу: встать придется ни свет ни заря. Бруно – жаворонок-фанатик.

Похоже, все устроилось. Они дошли до грунтовой дороги. Карен попросила подождать с ней какой-нибудь транспорт. Несколько минут они высматривали такси, пританцовывая на холоде.

– Кстати, как у тебя прошла неделя? – поинтересовалась Карен.

– Замечательно. Мне удалось кое-что разузнать… – начала Меир, но Карен уже скрылась за облаком пара, вырывавшегося из выхлопной трубы моторикши.

Она помахала рукой:

– Здорово. Увидимся завтра!

Наверное, водитель заметил женщин на остановке и специально свернул к ним. Карен запрыгнула в такси, даже не удосужившись договориться о цене. Меир продолжила свой путь к мерцающим вдали огням базара.

Итак, у Меир появился еще один свободный день. Она решила не тратить время зря и поискать информацию в Интернете. Но прежде она отправила письмо Хетти, где в нескольких фразах описала, как ей удалось найти часовню и разрушенную миссию. Меир писала сдержанно, даже, пожалуй, сухо. Хетти не должен был догадаться о том, насколько она увлечена загадочной историей шали. На кнопку «отправить» удалось нажать до того, как в очередной раз вырубили свет. Затем она проверила «входящие». Страничка грузилась очень медленно. Наконец она увидела, что пришло письмо от Дилана. Брат писал редко, но каждому его письму Меир радовалась, как дети радуются рождественскому подарку. На этот раз ее ждало совсем короткое послание и несколько фотографий, которые, по словам брата, будут ей очень интересны. Дилан разобрал небольшой фотоархив отца, который годами хранился в старой обувной коробке. Папа даже не пытался навести в нем порядок.

Дилан пообещал сестрам, что, как только выпадет свободная минутка, разберет фотографии, отсканирует самые удачные и сделает для сестер копии. Он пытался показать, что это очень трудная работа, но на самом деле только набивал себе цену. И Эйрлис сказала, что будет ему премного благодарна, поскольку у нее самой вряд ли найдется на это время. Дилан заговорщически подмигнул Меир. В тот миг брат был удивительно похож на их папу. Она подумала, что все с возрастом, хотят они того или нет, залезают в кожу своих родителей. Наверное, сейчас она выглядит как копия своей матери. Улыбаясь этим мыслям, Меир попробовала открыть прикрепленный jpeg-файл. Вначале компьютер отказывался выполнять ее команды, но Меир была настойчива, и он сдался.

На экране появился старый черно-белый снимок. Три женщины стояли на фоне озера, покрытого листьями кувшинок и их цветками. В верхнем левом углу часть фона закрывала резная деревянная балка. Наверное, фотографировали на веранде, обращенной к озеру. Женщина посередине смотрела прямо в объектив камеры. Подбородок вздернут, глаза светятся неподдельным весельем. У нее большой рот, полные губы. На фотографии они черные – очевидно, накрашены темно-красной помадой. Темные вьющиеся волосы сколоты по бокам. Под стать яркой внешности экстравагантный пиджак с широкими лацканами. На глубокий вырез декольте падает густая тень. Девушка слева выглядит моложе и женственнее. Стоит вполоборота, что-то говорит подругам. У нее добрые глаза, светлые вьющиеся волосы и тонкая шея.

Третья женщина радостно смеется, голова немного откинута назад. Она выглядит настолько живой, счастливой и молодой, что Меир только через несколько секунд поняла, что смотрит на фотографию бабушки. Глядя на эти абсолютно счастливые лица, Меир подумала, что мог такого сказать дедушка Эван, чтобы его жена буквально светилась восторгом. А может, фотографию делал не Эван Уоткинс, а кто-то другой? И что это за место? Озеро? Какой-нибудь пруд? Но это точно был не Лех. И тут Меир вспомнила, что в Шринагаре есть озера. Она еще раз перечитала письмо. Дилан писал: «Эту фотографию вложили в дедушкин индийский альбом. Остальные очень скучные. Какие-то люди стоят на ступеньках часовни. Все мрачно и торжественно. Эта фотография сильно выбивается из общей массы, я сразу обратил на нее внимание. Как думаешь, кто эти женщины рядом с бабушкой?»