– Ну что? – я щелкнул пальцами. – Кто эта дама?

– Арчи, – он повернул голову в мою сторону. – Ты, кажется, собрался куда-то идти?

– Ну что вы, сэр, вовсе нет. Сегодня, во всяком случае, никуда. Правда, Лили Роуэн заказала столик во «Фламинго» и предлагала заскочить потанцевать, но я ответил, что могу вам понадобиться, а уж ей ли не знать, как я незаменим…

– Пф-ф-ф… – он начал было свирепеть, но потом, как видно, передумал, решив, что дело того не стоит. – Ты собирался уйти и своей назойливостью пытался заставить меня предложить тебе это, свалив таким образом ответственность за свое отсутствие на меня. Ну так ты своего добился. Я настаиваю, чтобы ты наконец удалился и оставил меня в покое.

Вообще-то, у меня в запасе было что ему ответить, но он вздохнул и снова углубился в журнал, и я решил приберечь свои каламбуры для другого раза. Когда я уже направлялся в прихожую, мне в спину пробубнил его голос: «Ты перед ужином побрился и сменил костюм».

Вот какие неудобства приходится испытывать, когда живешь и работаешь с великим детективом.

Накануне я здорово припозднился, и поскольку никаких срочных дел с утра не предвиделось, то спустился в среду на кухню только в десятом часу, с удовольствием предвкушая завтрак, который по обыкновению состоял из грейпфрута, овсянки, блинов, ветчины, черносмородинового джема и кофе. Вульф, как обычно, уже позавтракал у себя в комнате и поднялся в оранжерею для утреннего священнодействия со своими любимыми орхидеями.

– Как приятно видеть. Арчи, – заметил Фриц, выливая на сковородку очередную порцию своего особого, фирменного теста для моего четвертого блина, – что тебе наконец-то некуда спешить и ты можешь насладиться спокойным отдыхом. И ничто его не нарушает.

Я закончил читать заметку в «Таймсе», который был разложен передо мной на специальной подставке, прожевал что было во рту, сделал небольшой глоток кофе и только потом заговорил.

– Не хочу скрывать от тебя, Фриц, что нет больше ни единого существа на свете, которое я мог бы терпеть рядом с собой, когда завтракаю и читаю утреннюю газету. Ты – совсем другое дело. Когда ко мне обращаешься ты, я знаю, что не только не должен непременно что-нибудь ответить, но даже могу и не прислушиваться, будучи уверенным, что ты всегда меня правильно поймешь. Однако на сей раз считаю своим долгом довести до твоего сведения, что прекрасно понял, что ты имеешь в виду. В частности, своей репликой ты выразил опасение, не означает ли мой безмятежный отдых отсутствия в данный момент у нас клиентов и срочных дел, и тебя беспокоит, как бы это не отразилось на нашем банковском счете и не привело к снижению уровня комфортности нашей жизни. Я ведь тебя правильно понял, не так ли?

– В общем да, – он ловко сбросил мне на тарелку пышный, поджаренный до золотистой корочки блин. – Хотя ты напрасно думаешь, будто меня это тревожит, вовсе нет. Здесь, в этом доме, об этом никогда не приходится волноваться. С такими людьми, как мистер Вульф и ты…

Раздался телефонный звонок. Я прямо там же, на кухне, поднял трубку и услышал глубокий баритон, сообщивший мне, что его обладателя зовут Рудольф Хансен и что он желает говорить с Ниро Вульфом. Я ответил, что до одиннадцати часов сам Вульф недосягаем, но если что-нибудь срочное, то я могу передать. Он заявил, что должен немедленно с ним увидеться и будет у нас через пятнадцать минут. Я довел до его сведения, что до одиннадцати ни о чем не может быть и речи, если он не попытается мне объяснить, с чего вдруг такая спешка. В ответ он сообщил мне, что через пятнадцать минут прибудет, и повесил трубку.

Фриц тем временем убрал с моей тарелки остывший, по его мнению, блин и приступил к изготовлению нового.

Обычно перед встречей с новым для пас человеком я навожу о нем некоторые справки, но вряд ли я мог бы за оставшиеся пятнадцать минут слишком в этом продвинуться и к тому же у меня был горячий блин и еще одна чашка кофе. Едва я успел со всем этим покончить, дойти вместе с «Таймсом» до кабинета и положить газету на свой письменный стол, как в дверь позвонили. Выйдя в прихожую и заглянув в дверной глазок, я обнаружил на пороге перед входной дверью не одного, а сразу четырех незнакомцев: троих среднего возраста и одного, для кого этот возраст уже остался далеко позади. Все были хорошо одеты, двое даже в шляпах.

Я приоткрыл дверь на пять сантиметров, ровно настолько, насколько позволяла длина дверной цепочки, и проговорил в образовавшуюся щель:

– Попрошу вас представиться, господа.

– Меня зовут Рудольф Хансен. Я вам звонил.

– А остальные?

– Послушайте, это, наконец, смешно. Откройте же дверь.

– Уверяю вас, мистер Хансен, что это кажется смешным только на первый взгляд. Здесь, в радиусе ста миль от этого дома, куда, между прочим, входит и тюрьма «Синг-Синг», найдется никак не меньше сотни людей, которые сгорают от желания сообщить мистеру Вульфу, что они о нем думают, а при удобном случае и доказать это на деле. Согласен, что вы не производите впечатление хулиганов, но ведь вас же четверо – так что будьте любезны представиться.

– Я адвокат. Это мои клиенты: Мистер Оливер Бафф. Мистер Патрик О'Гарро. Мистер Вернон Асса.

Конечно, их имена мне ничего не дали, но у меня по крайней мере появилась возможность к ним присмотреться, и если я хоть немножко физиономист, то они явились не создавать проблемы нам, а как-то выпутаться из своих. Так что я их впустил, помог им разместить на огромной старой ореховой вешалке пальто и шляпы, провел в кабинет, усадил в кресла, сам сел за свой письменный стол и обратился к ним со следующими словами:

– Весьма сожалею, джентльмены, но тут уж ничего не поделаешь. Раньше одиннадцати мистер Вульф никогда в кабинете не появляется. Конечно, исключения в принципе возможны, но на то нужны чрезвычайные обстоятельства. Единственное, что вы можете сделать, это изложить все мне и попытаться убедить меня в необходимости немедленно обратиться к нему. Если вам это удастся, то я перескажу все ему и попытаюсь, в свою очередь, убедить его. Даже если вам это удастся, это займет никак не меньше двадцати пяти минут, а сейчас уже без двадцати пяти одиннадцать, так что советую вам расслабиться и подождать.

– Вы – Гудвин, – констатировал Хансен. Баритон его звучал не так глубоко, как по телефону. Я предоставил ему красное кожаное кресло прямо с краю стола Вульфа и теперь пожалел об этом, ибо он в нем явно не смотрелся. Длинная тощая шея, землистый цвет лица и огромные уши – простой крашеный стул с прямой спинкой подошел бы ему куда больше.

– Мистер Гудвин, – проговорил он, – речь идет о конфиденциальном деле чрезвычайной срочности. Я настаиваю, чтобы вы тотчас же сообщили Вульфу о необходимости немедленной встречи с ним.

– Да, мы все на этом настаиваем, – вставил один из клиентов тоном большого босса. Второй, не успев как следует усесться, катапультировал с кресла и теперь мерил шагами комнату. Третий, пытаясь прикурить, тщетно старался удержать в дрожащих руках спичку. Чувствуя, что меня втягивают в бессмысленные пререкания, я любезно проговорил: «Хорошо, попытаюсь что-нибудь для вас сделать», – встал и вышел из комнаты.

Когда я вошел в кухню и направился к столику с телефоном, Фриц убирал остатки завтрака. Ему бы никогда и в голову не пришло вслух спросить меня о чем-то, что могло хоть отдаленно касаться наших дел, но этот вопрос был у него в глазах. Я ответил ему взглядом строгим и многозначительным, взял внутренний телефон и набрал номер оранжереи.

Через минуту мне в ухо прорычал голос Вульфа:

– Ну что там еще?!

– Звоню из кухни. В кабинете сидят четверо в рубашках от Салка, ботинках от Шермана и в панике. Говорят, что должны срочно увидеться с вами.

– К черту…

– Понимаю, сэр. Просто счел своим долгом предупредить, что у нас гости. Пообещал что-нибудь для них сделать, теперь вижу, что напрасно.

Я положил трубку, не дожидаясь, пока это сделает он сам, взял другой телефон и набрал номер.