После этого старейшины приняли план Ви, потому что ничего другого придумать не могли.

Сперва самых сильных людей послали к устью ущелья, чтобы натащить сюда побольше камней. Из этих камней была сложена стена — на широком основании, вдвое выше человеческого роста. Промежутки между камнями были заполнены снегом, который немедленно смерзся. Посреди стены был оставлен узкий проход для волков, и рядом сложили про запас камни — для того чтобы немедленно закрыть отверстие, когда понадобится. Затем отправились на берег за китовым мясом.

Тут их постигла неудача. Оказалось, что, несмотря на обильный снег, мясо и жир примерзли так крепко, что отодрать их оказалось невозможно. Таким образом, все их труды пропали даром. На обратном пути Уока громогласно заявил, что он с самого начала знал, что так и будет.

Всю ночь Ви и Паг совещались, но не могли ничего придумать. Ви предложил было зажечь костры, чтобы мясо оттаяло. Паг возразил на это, что в таком случае жир загорится, и все пойдет насмарку. Тогда Ви обратился к Ааке.

— Значит, когда Паг не может помочь тебе, ты идешь ко мне за советом? — заметила она. — Я помочь ничем не могу.

Помог случай.

Под утро с берега раздались странные звуки: слышались рычание, скрежет и рев. При первых лучах Ви разглядел целую стаю белых медведей, крадущихся сквозь туман.

Когда медведи ушли, Ви, захватив с собой Пага, пошел посмотреть, что они натворили. Оказалось, что медведи, учуявшие мясо (благо ветер смел с него снег), отодрали его своими острыми когтями от камней. Они съели немало, но оставалось мяса еще достаточно.

Тогда Ви сказал Пагу:

— Я думал, что все дело рухнуло, что нам придется оставить ловушку без приманки и попытаться силой загнать туда волков. Но боги, оказывается, помогли нам.

— Да, — сказал Паг, — медведи помогли нам. Не знаю я только, боги ли являются медведями или медведи богами.

Торопливо, прежде чем мясо заново примерзнет, созвали племя. Люди явились во множестве; одни с веревками, которыми привязывали огромные куски мяса, другие с грубо сплетенными корзинами. Прежде чем наступила ночь, они снесли почти все мясо в ущелье, где бросили его на произвол судьбы, чтобы оно примерзло и чтобы волки, таким образом, не смогли ни утащить его, ни сожрать так легко.

Ночью они следили при свете луны и увидели и услыхали множество волков, которые собрались у входа в ущелье и рыскали взад и вперед, не решаясь войти, опасаясь ловушки.

Наконец несколько волков вошли, и наблюдавшие за ними люди дали им беспрепятственно нажраться и вернуться восвояси. На следующую ночь волков явилось больше. Каждую ночь их все прибывало, хотя замерзшее мясо с трудом поддавалось даже их крепким челюстям.

На четвертую ночь Ви созвал племя и перед самым заходом солнца разослал всю молодежь под предводительством Моананги в леса. Им было дано поручение полукругом оцепить волчьи логова и не шевелиться, пока на условленной скале не вспыхнет сигнальный костер. Тогда они с криками должны броситься вперед и гнать волков ко входу в ущелье.

Люди пошли за Моанангой, зная, что предстоит решительная схватка, что теперь должны погибнуть либо они, либо волки.

Ви заметил, что Паг держит себя как-то странно. Как только молодежь ушла, Паг сказал:

— Это бесполезно, Ви. Ведь если волков испугать криками, они побегут не к ущелью, а постараются либо прорваться через линию загонщиков, либо обогнуть их. Словом, они поодиночке или парами, но скроются.

— Почему ты раньше не сказал этого?

— Были причины. Послушай, Ви! Все женщины называют меня Человеком-Волком. Считают меня оборотнем, считают, что я по ночам перекидываюсь в волка и охочусь в стае. Это, понятно, вздор, но к этой лжи примешано сколько-то правды. Ты знаешь, что вскоре после моего рождения мать бросила меня в лесу, рассчитывая, что волки съедят меня, а отец нашел меня и принес назад. Но ты, наверно, не знаешь, что в лесу я пробыл десять дней. Я был грудным младенцем, так что ничего не помню о том времени, но нужно полагать, что меня выкормила какая-нибудь волчица.

— О подобных вещах я слышал, но, по-моему, все это бабьи россказни, — ответил Ви. — По-моему, и твоя история — чепуха. Отец, наверное, нашел тебя в тот же день, когда ты был брошен.

— По-моему, это правда. Моя мать, умирая, все рассказала мне. Она сказала, что отец (его вскоре разорвали волки) сам поведал ей это под секретом, потому что не смел говорить об этой истории вслух. Он рассказывал, что пошел искать мой труп, хотя бы кости, а нашел меня в логовище, какое волки устраивают для своих детенышей. Надо мной стояла огромная серая волчица, и ее сосок был у меня во рту. Очевидно, эта волчица лишилась детенышей. Она зарычала на него, но убежала. А он схватил меня и побежал домой. Мать клялась мне в этом.

— Бред умирающей, — проворчал Ви.

— Не думаю, — возразил Паг, — и у меня есть на то основания. Когда меня выгнали из племени, мне пришлось уйти в лес, потому что никто не хотел помочь мне. Я пошел в лес, чтобы волки растерзали меня и прикончили мою жизнь. Вечерело, и я видел за деревьями собравшихся волков; они дожидались ночи, чтобы наброситься на меня. Я нехотя следил за ними, ожидая конца. Волки все приближались, и внезапно на меня набросилась большая серая волчица, прыгнула, остановилась и принюхалась. Она трижды обнюхала меня, лизнула и с рычанием ринулась на других волков. Самцы побежали прочь, но две волчицы остались.

Она схватилась с ними, перегрызла одной горло, а другую так искусала, что та с воем убежала. Тогда она убежала тоже. Я изумленно глядел ей вслед, но потом вспомнил рассказ матери и больше не удивлялся. Очевидно, это была та волчица, которая выкормила меня.

— А тебе случалось еще ее видеть, Паг?

— Да. Она возвращалась дважды. Один раз через пять дней, а второй раз — на седьмой день после первого ее возвращения. Каждый раз она приносила мне мясо. Это была гнилая падаль, очевидно выкопанная ею из-под снега, но я не сомневаюсь в том, что это было лучшее мясо, какое она могла найти. Она совершенно отощала от голода, но я уверен в том, что она приносила мне свою долю.

— И ты ел это мясо?

— Нет. Ведь я хотел умереть. И вдобавок меня рвало от одного вида этого мяса. А затем ты нашел меня и привел к себе, и с тех пор я больше не встречался со своей кормилицей. Но она еще жива; я несколько раз видел ее. Последний раз — этой зимой. Теперь она водит стаю.

— Странная история, — сказал Ви, удивленно глядя на него. — Если она правдива, если только тебе это все не пригрезилось, ты должен был бы быть поласковее к волкам. А ты ведь их убил немало.

— А с чего мне быть ласковыми с ними? Разве они не разорвали моего отца? Разве они не сожрали бы меня? Но к этой волчице я испытываю нежность. Поэтому и я прошу в награду за то, что я сделаю, пощадить ее жизнь.

— А что ты сделаешь?

— Вот что. Перед тем как зажгут сигнальный костер, я отправлюсь в лес и разыщу эту волчицу. Она узнает меня и придет ко мне. Я поведу ее, и все волки пойдут за ней. И я приведу их в ловушку. Я спасу только ее — вот плата, которую я требую.

— Ты с ума сошел!

— Называй меня сумасшедшим, если я не вернусь или если мой замысел провалится. Если же я уцелею и сделаю все, что собираюсь, называй меня мудрым.

Паг рассмеялся низким гортанным смехом.

— До того времени как зажгут костер, остался час. Дай мне этот час, и ты увидишь, — закончил он.

И, не дожидаясь ответа, Паг соскользнул со скалы и скрылся во тьме.

— Он сошел с ума, — пробормотал Ви. — Вот и конец нашей дружбе. Впрочем, вскоре все выяснится. Уже близко время, когда нужно будет зажечь сигнальный костер.

Прошло еще немного времени, и Ви взглянул на луну. Звезда уже исчезла за краем ее диска. Подходил условленный час.

Он нагнулся к Фо, сидевшему у его ног, и шепнул ему что-то. Фо кивнул и через несколько мгновений вернулся к отцу, держа в руках дымящуюся головню, которую принес из маленького костра, горевшего за краем горы.