— Она молодец! — бормотал он про себя. — Но какие странные обычаи на этих пустынных островах!

В это время Августа сняла жакет. Она была одета в открытое платье с белым шелковым шарфом, накинутым на плечи.

Этот шарф она сбросила с себя.

— О-о, я вижу, она в открытом платье… Это — другое дело. Но за всю свою практику я никогда не видал и не слышал ничего подобного. Подписано и засвидетельствовано, но без даты! А может быть, число там… ниже?

— Нет, — возразила Августа, — даты нет… я не могла больше выносить татуировки… Когда все было кончено, я упала без чувств!

— Я поражен! Это самоотверженный поступок, редкое самообладание!

Он грациозно склонился перед Августой.

— Ага! — бормотал Юстас. — Начинаются любезности, несносный старый лицемер!

— Хорошо, — продолжал между тем ни в чем не повинный объект его подозрений, — разумеется, отсутствие даты не меняет сути дела, это не более как доказательство. Во всяком случае, я не могу ничего сказать тут, это не мое дело! Однако, мисс Смиссерс, так как вы очутились здесь в качестве важного документа, могу я спросить вас, что прикажете с вами делать? Нельзя же запереть вас в шкаф с другими документами, а выпустить завещание отсюда — значит, поступить против правил. На это требуется специальное разрешение. Ясно, что я не имею права посягать на свободу личности и приказать вам остаться здесь. Сознаюсь откровенно, я несколько смущен и не знаю, что мне делать с этим завещанием!

— Смею предложить вам, сэр, — вмешался мистер Шорт, — сделать копию с этого завещания.

— А-а! — сказал ученый муж, протирая очки. — Вы подали мне блестящую мысль! С согласия мисс Смиссерс мы сделаем не копию, нет, а настоящую фотографию завещания!

— Имеете вы что-нибудь возразить на это, моя дорогая? — спросила леди Холмерст.

— О нет, — угрюмо ответила Августа, — мне кажется, я стала теперь общественным достоянием!

— Отлично! Одну минуту, подождите, пожалуйста. Я сейчас же напишу фотографу, к которому уже не раз обращался в официальных делах!

Через несколько минут получили ответ фотографа: он рад служить доктору и явится в три часа.

— Итак, — заявил ученый муж, — я не могу отпустить мисс Смиссерс, пока не будет сделана фотография завещания. Сегодня утром я свободен и полностью к вашим услугам. Что вы скажете, если я предложу вам позавтракать? Буду счастлив, если вы доставите мне удовольствие и мы вместе где-нибудь перекусим.

Леди Холмерст проголодалась и охотно согласилась, все общество, за исключением мистера Шорта, который уехал, ссылаясь на дела и обещая вернуться в три часа, уселось в коляску леди Холмерст и отправилось в соседний ресторан. Здесь они основательно позавтракали. Доктор был так мил и любезен, что обе леди положительно влюбились в него, даже Юстас вынужден был признать, что среди ученых иногда попадаются очень приятные люди.

В конце концов ученый муж ласково взглянул на Августу и Юстаса.

— Я слышал от леди Холмерст, — сказал он, — что вы, молодежь, собираетесь повенчаться! Многолетний опыт показал мне, что вступление в брак — рискованное предприятие! Но я могу сказать, основываясь на фактах, что никогда не слышал о таком романтическом и многообещающем союзе. Молодой джентльмен ссорится с дядей из-за молодой леди и лишается огромного наследства. Молодая леди при самых ужасных обстоятельствах принимает героическое решение, чтобы вернуть ему состояние. Что будет дальше, я не знаю, получите ли вы наследство или нет, но у вас есть нечто лучшее — взаимное доверие, уважение, что вернее всякой любви и всегда приносит хороший результат. Мистер Мизон, вы — счастливый человек! В мисс Смиссерс вы нашли красоту, смелость, талант, и если позволите старику дать вам добрый совет — старайтесь беречь свое счастье и помните, что человек, который в юности нашел себе такую подругу жизни, поистине счастливец! «Он любимец богов, ему улыбаются радости жизни!» Закончу свою речь пожеланием вам обоим здоровья, счастья и благоденствия!

Доктор выпил стакан вина и так добродушно посмотрел на Августу, что ей захотелось расцеловать его.

Даже Юстас крепко пожал ему руку. С этого момента началась их дружба, которая продолжается до сих пор.

Затем все вернулись в контору, где их уже ждал фотограф, который был очень удивлен, когда узнал о том, что именно он должен фотографировать. Он сделал своим аппаратом три снимка со спины Августы и ушел, сказав, что через два дня принесет готовые карточки. Тогда доктор распрощался с новыми друзьями, заявив, что не имеет права дольше задерживать Августу. Они отправились домой, очень довольные тем, что так скоро отделались.

История Августы возбудила немалое волнение, особенно когда в газетах появились ее портреты, когда все узнали, что она молода и красива. Но общее возбуждение достигло апогея, когда начал циркулировать слух о завещании, вытатуированном на ее шее. В газетах появились всевозможные рассказы и истории об этом завещании. Августа не обращала на них внимания.

На четвертый день после того как была сделана фотография завещания, леди Холмерст попросила Августу дойти до магазина на Риджент-стрит и купить ей шнурков для траурного платья. Августа отправилась в магазин в сопровождении служанки. Едва за ними успела закрыться дверь дома леди Холмерст, как Августа заметила двух или трех человек сомнительного вида, бродивших поблизости, которые сейчас же последовали за ними. Не обратив на это внимание, она пошла своей дорогой и когда достигла Риджент-стрит, то заметила, что за ней следовала уже кучка людей, возбужденно перешептывавшихся между собой.

На Риджент-стрит первое, что бросилось ей в глаза, — это человек, продававший фотографии; вокруг него собралась толпа, которой он что-то пояснял. Какой-то джентльмен купил карточку и остановился взглянуть на нее, а так как он был низкого роста, то Августа без труда взглянула на фотографию через его плечо и с негодующим восклицанием отступила назад.

Это был ее собственный портрет в платье с низким вырезом!

Несомненно, это она сама! Завещание на ее шее!

Но волнения ее на этом не кончились, так как в эту минуту появился человек с кипой вечерних газет.

— Описание и портрет прекрасной героини «Канчаро», — закричал он, — с завещанием, вытатуированным на ней самой! Купите фотографию! Факсимиле! Портрет!

— Голубушка! Это ужасно! — обратилась Августа к служанке. — Пойдем домой.

Собравшаяся вокруг них толпа окружила их плотным кольцом. Очевидно было, что человек, следовавший за ними от самого дома, узнал Августу и сообщил эту новость другим.

— Это она! — прошептал один.

— Кто?

— Мисс Смиссерс, героиня «Канчаро», татуированная на пустынном острове!

Раздались возбужденные восклицания толпы. Несчастную Августу прижали к фонарю вместе со служанкой, которая визжала от страха, и с любопытством разглядывали ее. К счастью, явились два полисмена, которые освободили обеих женщин и посадили их в кеб. Экипаж покатился, сопровождаемый возбужденными криками толпы.

Августа была крепкая молодая женщина со здоровыми нервами, но подобные вещи невыносимы! В тот же день она в сопровождении леди Холмерст перебралась в маленький отель на Темзе.

После полудня, прогуливаясь по городу, Юстас увидел выставленные в магазинах фотографии, на которых были сняты плечи его возлюбленной; он пришел в неописуемую ярость, бросился к фотографу и принялся упрекать его в неблаговидном поступке. Фотограф ответил ему, что пустил в продажу карточки потому, что не хотел упустить случая заработать несколько сотен фунтов.

Юстас направился к братьям Шорт. В результате мистер Джеймс Шорт возбудил дело против фотографа, доказывая, что тот не имел права пускать в продажу карточки, представлявшие собой копию важного документа, и воспроизводить их без разрешения суда.

Продажа карточек была немедленно прекращена.

Через восемь дней после этого в суд поступило заявление от поверенных мистера Аддисона и мистера Роскью, наследников Мизона согласно его первому завещанию, сделанному в ноябре 1885 года, в котором они требовали, чтобы суд допросил истца и свидетелей под клятвенной присягой и возможно скорее рассмотрел бы и сличил подписи на первом и втором завещаниях.