Бывало, в их семьях дело доходило до… Нет, не до разводов, конечно. До угроз. Их супруги не совсем дурехи, они прекрасно понимают, что такие, как их мужья, на дороге не валяются. Доходило только до угроз. Но мои друзья — молодчаги, в один прекрасный день забрасывают все дела, объявляют разгневанным супругам: «Ненавязчивость, частое отсутствие лишь усиливают любовь», и вырываются на свободу — отправляются со мной в путешествие.

Сейчас стало модно проводить лето на реке. Все, кому не лень, плавают, дают выход накопившейся энергии. Но мы то были зачинателями этого увлекательного дела, верно? За эти годы мы совершили немало прекрасных плаваний. На чем только не плавали! На байдарках и надувных лодках, на катамаране и мотоботе, а последние годы — на «Бармалее», катере, который я построил. Опять я. Ну, а кто ж еще? Катер — мое высшее достижение в области строительства плавсредств. Это отдельный разговор. Кстати, меня часто спрашивают — что надо делать, чтобы стать таким же талантливым, умелым, как я? Отвечаю: ничего не надо делать. Таланты у вас или есть или их нет. Они даются свыше.

Так вот, как вы догадались, мы стали опытными путешественниками, приобрели навык в лоции, поднатаскались в моторах, но главное, научились понимать друг друга с полуслова — бывало разбивали лагерь за несколько минут, а, сами знаете, это непростое дело. Случались, скажу вам, у нас и размолвки, не без этого. Особенно, когда выбирали маршрут, но в одном наши мнения сходились — не брать в путешествие женщин — ведь известно, с ними вечно одни неприятности. Но однажды мы дали маху, нам вздумалось прихватить с собой и наших супруг.

Перед той поездкой и жена Котла и жена Куки стали неожиданно сверхпослушными и ласковыми — прямо-таки выливали на моих друзей ведра любви — то ли сговорились, то ли еще что (моя-то всегда была тихоня). Так вот, особенно старалась жена Куки: ей просто не терпелось спровадить супруга, и ревнивый Кука подумал, что это неспроста. Кажется, ему первому и взбрела в голову эта дурацкая идея. Но может и Котлу, точно не помню. Словом, они насели на меня: не помешают, мол, готовить будут и прочее. Наивный расчет! Но я — вот доверчивый чудак! — проявил слабость и поддержал их.

Вначале все шло неплохо, даже более того, а потом… Смех берет, как вспомню, чем закончилась наша поездка. Вот вы улыбаетесь, похоже, догадываетесь. Но наберитесь терпения, не торопите меня, не прерывайте. Дайте вначале описать наших спутниц, поведать о душераздирающих романах моих друзей.

Котлу всегда нравились модные мотивчики и веселые женщины, причем о музыке он думал намного больше, чем о женщинах, и вообще относился к ним иронически и времени на ухаживания не тратил. Но странное дело, именно это и притягивало женщин — их заедала его небрежность, веселое нахальство, шутовская учтивость (его ядовитые нежности выглядели так же нелепо, как клумба перед тюрьмой). Доходило до того, что Котел просто в глаза женщинам говорил о своих «пяти способах обольщения», но и это их не отпугивало. Даже наоборот — они проявляли жуткую заинтересованность.

Кстати, один из его способов — общие фразы, как у цыганки: «В вас заложено намного больше, чем видят многие». «Вы добры к людям, но некоторые этим пользуются». Вот так примитивно этот утонченный садист и влюблял женщин в себя, доводил до исступления, но никогда не назначал свиданий. А однажды неудачно пошутил: пригласил на свой день рождения всех знакомых подружек (к этому времени он потерял им счет). Каждая, естественно, считала себя его единственной, но вскоре одна за другой почувствовали, что в компании что-то не то, и начали дуться. Я оказался в деликатной ситуации — за столом меж двух женщин: обе сидели, насупившись, кидая на Котла убийственные взгляды. Потом одна сказала мне:

— Пойдем танцевать! — и во время танца спрашивает: — Эта слева от тебя, такая накрашенная, твоя?

Я думаю, сказать «моя», вроде много взять на себя, сказать «Котла» — его подвести.

— Как тебе сказать, — говорю. — Возможно.

Потом другая меня пригласила танцевать и тоже спрашивает:

— Эта справа от тебя, с иксообразными ногами и прической «я у мамы дурочка», твоя?

— Как тебе сказать, — говорю. — Может быть.

Короче, все кончилось плачевно. Для Котла, конечно. Разузнав, что к чему, женщины отлупили его. Тот случай кое-чему научил Котла. Он решил жениться, но все боялся промахнуться и подолгу проверял своих возлюбленных: придет в гости и нарочно опрокинет пепельницу или еще какую-нибудь штуковину. Случалось, женщина вспыхивала:

— Ах, что вы наделали! Не можете сидеть спокойно! Ну, вон еще покачайте торшер или сдвиньте накидку!

«Все! — думал Котел. — У нее скверный характер». Но бывало, женщина промолчит, тогда Котел устраивал ей еще какой-нибудь экзамен.

Если кто подзабыл, напомню, что Котел всегда славился леностью и, понятно, ему всегда было лень провожать своих поклонниц — поэтому первый раз он женился на девице хохотушке, которая жила в соседнем доме, забыл как ее звали. Он знал ее давно, когда она была еще ребенком: встречая во дворе, нажимал ей на нос и гудел, как автомобиль, а раза два и отшлепал по попе. Подростком она, шутки ради, обливала его водой с балкона и хохотала. А став девушкой, влюбилась в «дядю Валеру». «Он такой забавный!» — сказала со смешком.

— Каждый идет своим путем к счастью, — заявил Котел. — Мы шли через игру. Играли в мужа и жену, и доигрались — поженились. Я всему ее научу, она прилежная ученица.

У нее было смазливое лицо, крашеные кудряшки, фигура — так себе, а вот голос — громче не бывает. Она и разговаривала и смеялась на весь дом. Если на улице слышался шум, все знали — это она появилась.

После замужества в ней пробудилась невероятная страсть, бешеная любовь, вырвалось наружу то, что накапливалась годами — казалось, прорвало плотину, и на равнину вылился неуправляемый поток. Она ревновала Котла круглосуточно, следила за каждым его шагом и постоянно допрашивала — где он находился в ту или иную минуту. Ревновала к друзьям, к родственникам, даже к детям и животным, когда он с ними общался. А о женщинах и говорить нечего. Правда, иногда попадала впросак. Как-то говорит Котлу:

— От тебя пахнет дешевыми духами. Скажи своим женщинам, что у них плохой вкус.

А Котел перед этим заходил в парикмахерскую.

Не буду перечислять все ее недостатки, назову лишь парочку: она была чересчур активной, любила компании и разбойничьи анекдоты, но ничего не умела делать, даже белье на стирку относила матери.

— Совсем нет времени для домашних дел, на готовку, постирушки, — объясняла нам. — Много читаю, занимаюсь фигурным катанием и вообще работаю над собой.

Кормила она своего супруга одними пирожными: два покупала на завтрак, три на ужин — теперь у Котла аллергия на сладкое.

Так ничему и не научив жену, Котел однажды объявил ей, что она извела его ревностью, что у них разные «динамические силы» и взгляды на супружескую жизнь, и что вообще они слишком давно знакомы, чтобы любить друг друга, да и любовь сама по себе — пытка, а их бурный роман — страшное истязание. Надеюсь, вы помните, что Котел всегда избегал излишних волнений и главным в жизни считал душевный покой, а здесь такие страсти! Короче, Котел подал на развод и подарил жене дубленку. Из эгоизма, как память о себе. Ведь он и ценил-то не чувства женщин к нему, а свои к ним…

Не подумайте, я ворчу. Мое единственное намерение — установить истинное положение вещей. И, обратите внимание, я делаю это осторожно, деликатно, так как уважаю тайны в сердечных делах.

Со второй женой Котел познакомился по телефону. Кому-то звонил, попал не туда, услышал, как потом объяснял нам, «необыкновенный голос» и разговорился. Потом назначил незнакомке свидание и спросил:

— Как мы узнаем друг друга?

И «необыкновенный голос» вдруг заявил:

— Я очень красивая. Вы сразу узнаете.

Она была точно пластмассовая: блестящие волосы, огромные глазищи и сверкающая неизменная улыбка — прямо кукольная стандартность. Она модно одевалась и с детства мечтала стать артисткой, но в театральное училище экзамены провалила. Устроившись статисткой на Мосфильме, она продолжала бредить театром и ежедневно ходила на спектакли. Голос у нее действительно был необыкновенный — какой-то расщепленный, казалось гремит консервная банка. Меня всегда коробило от ее трескотни. К счастью, она, в отличие от первой супружницы Котла, мало говорила. Это было ее единственным достоинством, хотя Котел считал, что не единственным.