— И вообще ты парень ничего, подходящий, — сказал долговязый. — Мы в нашем райцентре не признаём всяких хлюпиков, а уважаем храбрых, самостоятельных.

— Да! — сказала стриженая девчонка в клеточку. — А которые за мамкин подол держатся, тех не уважаем.

— У меня мамки совсем нет, — сказал Илюша.

Вокруг него стало на минуту тихо-тихо, потом долговязый кашлянул и спросил весело:

— Это ты, что ли, на грузовике приехал, который у склада стоит?

— Я, — ответил Илюша. — За олифой я приехал.

— Гляди-ка! — удивился другой парень, который поймал козу за хвост, когда длинный держал её за рога. — А бригадир Платов тебе кто?

— Никто! — сердито ответил Илюша.

— А ты ему кто? — быстро спросила клетчатая девчонка.

— Внук! — сразу ответил Илюша.

Все ребята засмеялись, но долговязый прикрикнул на них:

— Ничего смешного нет! Этот внук хоть и маленький, а гляди, как письмо защищал! Не правда, что ли?

Все сказали: «Правда!» — и тогда Илюша улыбнулся.

Мальчишки и стриженая девчонка пошли провожать его до грузовика. И коза тоже поплелась вслед за всеми.

Грузовик тихо стоял у ворот. На воротах висел замок. В кузове вместо старой бочки стояла новая, закупоренная, на ней было написано: «Олифа». Шофёра в кабине не было.

— Он, наверное, пошёл тебя искать! — сказала стриженая девчонка.

— А может, он в столовую пошёл? — предположил кто-то. — Тут недалеко, сходим?

Илюша и сам знал, что недалеко. Даже с закрытыми глазами он нашёл бы дорогу в столовую — так вкусно оттуда пахло горячими щами. Он почувствовал вдруг, что в животе у него совсем пусто. И ему захотелось найти шофёра обязательно в столовой, а не где-нибудь ещё.

В столовой стояли длинные столы, покрытые клеёнками. Горками лежали ломти хлеба. Разные люди ели щи с мясом и даже компот. Они ели и разговаривали. Каждый говорил своё, и, как показалось Илюше, совсем невпопад.

Например, один дядька вынул из щей жирный кусок мяса, поглядел на него и сказал:

— Главное — запасные части. Есть запчасти — считай, живы твои машины. Нет запчастей — погибель!

А другой накрутил на вилку пухлую макаронину и сказал своё:

— Если амбулаторию открываем детскую — значит, и оборудование подавай детского размера. Что ж, у меня ребятишки должны на зубное кресло по лестнице лазать, да?

А круглолицая молодая женщина — она сидела к двери ближе всех и ела компот — быстро проговорила:

— Да вот, как хотите, я жадная! Баяна мне мало! И аккордеона мало. Мне киноустановку подавай! — Она твёрдо стукнула кулаком и расколола косточку от абрикоса.

Шофёра в столовой не было.

— Ну, тогда пошли! — сказал долговязый.

Но Илюша не сдвинулся с места. Он стоял на пороге и смотрел на хлеб, и на щи, и на мясо, и на компот.

— Он, наверное, хочет есть, — догадался долговязый. — Ну-ка, ребята, выгребай, у кого что есть в карманах!

Все сложили вместе свои копейки, стриженая девчонка подбежала к кассе, кассирша вертанула ручку, и через секунду Илюшу усадили за стол, поставили перед ним дымящуюся тарелку со щами и дали в руку ложку.

— Ешь, Платов! — сказал долговязый.

И Платов стал есть. Да ещё с каким удовольствием! А все ребята побежали разыскивать шофёра.

Они привели его очень сердитого. Шофёр даже не стал смотреть в Илюшину сторону. Он сразу пошёл к кассе, сунул деньги в окошечко и скомандовал:

— Котлеты — два, компот — два… Вот навязался на мою голову! — сказал он. И не стал садиться рядом с Илюшей, сел напротив. Пододвинул к Илюше стакан с компотом и сердитым голосом прибавил: — Косточкой не подавись!

Они попрощались с ребятами и уехали из районного центра, когда солнце уже перекатилось на другую половину неба, откуда ему недалеко сбежать к закату.

Там, на закатном краю неба, его поджидала неподвижная гряда кучевых облаков.

Тени стали длиннее и легли прямо поперёк лесной дороги.

Илюше казалось, что колёса грузовика их придавят. Но тени вылезали из-под машины, ложились поперёк радиатора, скользили по кабине, по кузову и мелькали, мелькали, перемежаясь со светом на ветровых стёклах. Они мелькали так быстро и ослепительно, что Илюша сперва стал моргать, потом жмуриться, а потом сам не заметил, как под ровный шум мотора крепко уснул.

Он проснулся от тишины. Грузовик стоял у обочины. В открытую дверцу глядел на Илюшу лес. В кабине никого не было.

По скользкому сиденью Илюша перелез на место водителя и высунул голову наружу.

Из-под машины торчали ноги. Илюша испугался.

— Задавили-и! — закричал он.

Ноги зашевелились, вылез перепуганный шофёр.

— Кого задавили? — спросил он.

— Вас… — не совсем уверенно ответил Илюша.

— Ну и чудак, — удивился шофёр. — Как же моя машина и вдруг меня задавит? Я ж сам за баранкой сижу!

— А вы потому что вылезли, — возразил Илюша.

— С тобой спорить — надо сперва каши поесть, — отмахнулся шофёр, снова полез под машину и стал там что-то подкручивать.

Илюша спрыгнул на землю, сел на корточки.

— Вы что это делаете?

— Загораю, — ответил шофёр.

Солнца уже не было. Под машиной и вообще-то было сумеречно.

Шофёр блеснул в сторону Илюши белками глаз, усмехнулся:

— Что оглядываешься? Солнце ищешь? Это наша шофёрская поговорка: «загораем» — значит, на дороге торчим, ехать не можем. А нам и ехать-то осталось всего ничего, три километра.

— Машина поломалась? — ахнул Илюша.

Он огляделся. Лес всё темнел, деревья гуще смыкали ветки. В таком густом лесу, может, и волки живут.

— А у вас запчасти есть? — спросил Илюша.

— Которые есть, а которых и нет, — ответил шофёр.

— А которые поломались, есть?

— В том-то и загвоздка, что я никак поломку не определю. — Шофёр стал насвистывать под машиной.

Зря он всё-таки свистит. Собаки, например, обязательно на свист приходят. А собаки происходят от волков…

— Ты, я смотрю, здорово в технике разбираешься, про запчасти знаешь, — сказал шофёр.

— Да, — ответил Илюша, — знаю. Запчасти — это главное. Нет запчастей — погибель.

— Смотри какой образованный, — усмехнулся шофёр и опять стал насвистывать.

— А этот лес дремучий? — неожиданно спросил Илюша.

— Ну, не совсем, а всё-таки… — ответил шофёр.

— А кто-нибудь тут водится?

— Водятся, — сказал шофёр. — Лягушки.

Илюша обиделся. Неужели не ясно, что он не про лягушек спрашивает! Ему захотелось сейчас же рассказать шофёру, что он, Илюша и перед волком не заробел бы. Что у них дома даже волчья шкура лежит с настоящими стеклянными глазами. Но Илюша ничего не сказал: всё-таки не он убил того волка, а дед Илья.

Шофёр постучал под машиной чем-то железным, и какая-то птаха сонно откликнулась в кустах. Наступил вечер.

— Нашёл! — крикнул шофёр и вылез из-под машины. — Мелочишка нас с тобой подвела. Тут и ремонт всего на пять минут, да нет у меня этой штуковины! В «Светлом луче» кузнец бы меня выручил, дал бы. Так ведь не оставишь на дороге машину с грузом.

— Я посторожу, — предложил Илюша и вздохнул: не очень-то приятно оставаться одному в машине среди тёмного леса, хотя и не совсем дремучего. — Или я схожу, — сказал Илюша. И опять вздохнул.

— Нет уж! — решительно ответил шофёр. — На ночь глядя никуда не пущу. Залезай в кабину и спи. Чуть свет разбужу. Побежишь с моей запиской к кузнецу.

— И деду Илье письмо отдам поскорей! — обрадовался Илюша.

— И от кузнеца мне маленькую штуковинку принесёшь.

— Ладно, — согласился Илюша. — А вы где будете спать?

— На траве. Я бывалый солдат, мне ничего не сделается.

— И я тогда на траве.

— Нет, браток, тебя мураши искусают, туман вымочит.

— Нет, — твёрдо сказал Илюша.

— А я-то понадеялся, ты мне в машине сторожем будешь, чтоб никто рулевую баранку не стащил, — посетовал шофёр.

— Тогда ладно, — решил Илюша. — Я посторожу.

Он свернулся калачиком на скользком сиденье, шофёр бросил в траву брезент.