Кента повесили через пару недель после вынесения приговора, и Бэлль намеренно не читала газет в то время. Она больше не хотела слышать его имя, а тем более читать о нем.

Сейчас, стоя в церкви и слушая, как Мог и Гарт клянутся друг другу в верности, Бэлль думала, что все эти жестокие, мрачные события происходили целую вечность назад. Она еще никогда не была так счастлива. Каждый день был исполнен новой радости, и Бэлль чувствовала, что ее сердце опять открыто для любви.

Она посмотрела на стоящего в первом ряду Джимми — прямая спина, темно-рыжие волосы, в косых лучах солнца напоминающие начищенную медь. Он был на несколько сантиметров выше стоящего рядом с ним мужчины, и плечи у него были шире. Джимми был сильнее и добрее всех, кто ее окружал. Он заставлял ее смеяться, они могли говорить обо всем. В тот день, когда Джимми прыгнул в окно, он доказал, что он такой же храбрый и сильный, как Этьен. У юноши до сих пор остались небольшие порезы на щеках и шее, которые служили напоминанием о недавнем происшествии; некоторые раны были такими глубокими, что ему пришлось два дня провести в больнице, где из ран вытащили осколки и зашили порезы.

Джимми знал о Бэлль все, а вот она каждый день узнавала о нем что-то новое. Он не был просто преданным щенком, который готов бежать за ней по пятам, как она думала сначала, когда вернулась в Англию.

Энни толкнула ее в бок, и Бэлль вздрогнула, неожиданно понимая, что, пока предавалась мечтам, Мог и Гарт произнесли свои клятвы и все уже опустились на колени, чтобы помолиться.

Девушка тут же последовала примеру остальных, но из-под опущенных ресниц косилась через проход на Ноя, Лизетт и шестилетнего Жан-Пьера. У него были такие же каштановые волосы и большие серые глаза, как у его матери. Лизетт прекрасно выглядела в серебристо-сером платье и шляпке в тон, которую сделала для нее Бэлль. Француженке нравилась ее новая жизнь в Лондоне. Она устроилась на работу сиделкой в небольшую лечебницу в Камден-таун. Лизетт явно была так же влюблена в Ноя, как и он в нее, и Бэлль полагала, что вскоре они тоже объявят о том, что собираются пожениться.

Ной стал успешным журналистом. Он сделал себе имя на цикле злободневных статей о торговле людьми. Благодаря его упорству, настойчивости и умению побуждать к решительным действиям других, три девушки, которые значились в списке похищенных Кентом и его сообщниками, были найдены в Бельгии и теперь благополучно вернулись в свои семьи. Сейчас Ной работал над серией репортажей о людях, выживших после крушения «Титаника». Недавно он сказал Джимми, что пишет роман, но даже словом не обмолвился о чем.

Остальные двадцать человек, которые присутствовали сегодня на церемонии, были самыми респектабельными из друзей Мог и Гарта по Севен-Дайлс: владельцы магазинов, журналисты, адвокат и врач с женой. Неделю назад Гарт и Джимми устроили шумную вечеринку в «Бараньей голове», чтобы их постоянные посетители не чувствовали себя обделенными из-за того, что их не пригласили на свадьбу.

Два дня назад всю мебель и другие вещи перевезли в «Железнодорожный постоялый двор», и Мог с Бэлль обустроили свой новый дом. Сегодня и в последующие четыре дня Джимми будет там один, пока Мог с Гартом будут проводить медовый месяц в Фолкстоуне. Бэлль тоже пока останется в Ли-парке. Она улыбнулась настойчивому требованию Мог, чтобы они с Джимми не оставались наедине под одной крышей. Учитывая бывшую профессию Бэлль, это требование казалось смешным. С тех пор как они переехали в Блекхэт, Мог стала настаивать на том, чтобы Бэлль обзавелась компаньонкой. Она уверяла, что это ради сохранения ее репутации.

Пропели последний церковный гимн «Любовь божественная…», и Мог, Гарт, Джон Спратт и Джимми направились к ризнице, чтобы расписаться в книге. Органист играл что-то лирическое. Присутствующие загудели.

— Я должна кое-что тебе сообщить, — произнесла Энни. — Скажу это сейчас, пока не началась суета и все не начали целоваться и фотографироваться. Я хочу, чтобы в понедельник или во вторник ты сходила на Монпелье-рой к стряпчим Бейли и Макдональду и подписала договор об аренде магазинчика.

Бэлль нахмурилась.

— Я же говорила тебе, что мне не разрешат его открыть, потому что я не замужем.

Она несколько недель назад присмотрела магазинчик на Транкил-вейл — главной улице Блекхэта — и договорилась с агентом, чтобы ей показали помещение. Магазин казался идеальным — небольшой, с красивым фронтальным эркером, а в глубине была большая комната, в которой можно устроить мастерскую. К тому же на заднем дворе имелась своя уборная. И арендная плата была вполне приемлемой. Но Бэлль отказали.

Энни улыбнулась.

— Теперь они согласятся. Я убедила их, что стану твоим поручителем. Поскольку у меня есть собственность и меня считают вдовой, они не смогли мне отказать.

Если бы не жених с невестой, которые как раз шагали по проходу с широкими улыбками на лицах, Бэлль бросилась бы обнимать мать. Вместо этого она молча пожала ей руку в знак благодарности и прошептала, что они обо всем переговорят позже.

Свадебный завтрак устроили в «Железнодорожном». Это была старинная гостиница с кафельным полом, огромным камином и длинным резным баром. Она несколько лет находилась в запустении, но как только Гарт стал там хозяином, он закрыл ее на несколько дней перед свадьбой, чтобы привести в порядок.

Гарт нанял людей, которые отскребли пол, заново покрыли лаком бар, двери, столы и стулья и покрасили закопченные стены в бежевый цвет. Сейчас, со сверкающими зеркалами за таким же сверкающим баром, украшенное цветами и новыми ситцевыми занавесками на окнах, заведение выглядело совершенно иначе. Местный ресторанчик накрыл два длинных стола в форме буквы «Т», и на самом видном месте стоял огромный двухъярусный торт, который испекла и украсила Мог. Бэлль с шести утра находилась в «Железнодорожном», украшала столики цветами, стараясь, чтобы они сочетались со свадебным букетом невесты из маргариток и розовых бутонов; в петлицы мужчин она воткнула гвоздики.

— Когда мы откроемся, гостиница уже не будет так красиво выглядеть и так чудесно пахнуть, — пошутил Гарт, когда велел нанятым официантам угостить гостей шампанским, прежде чем все сядут за стол.

— Если ты полагаешь, что я позволю превратить «Железнодорожный» в место для драк, ты ошибаешься, — предупредила его Мог. — И здесь станут бывать не только мужчины. Насколько я понимаю, дамы в Блекхэте любят заглянуть в укромное местечко и выпить бокальчик шерри.

Она перетянула подушки на мебели в уютном ресторанчике, который был отделен от основного зала перегородкой с красивым витражным стеклом.

— Теперь мы женаты, миссис Гарт, — сказал Гарт, с нежностью глядя на жену, — и ты будешь во всем меня слушаться.

Гости засмеялись, потому что всем было совершенно очевидно: Гарт боготворит Мог и во всем с ней советуется.

— Трудно поверить, что эти двое — те же люди, которых я знал два года назад, — прошептал Джимми на ухо Бэлль. — Мой дядя был таким агрессивным, раздражительным, а Мог походила на маленькую серую мышь.

Бэлль захихикала. Она мало знала Гарта, но все говорили, что, если его рассердить, он вышвырнет буяна на улицу. Мог выглядела старше своих лет, носила убогую одежду и редко кому перечила.

Благодаря любви Мог расцвела и обрела уверенность в себе. Вернувшись из Франции, Бэлль настояла на том, чтобы Мог носила более модные вещи, которые подчеркивали бы ее аккуратную невысокую фигуру. Она уже не зачесывала волосы так гладко и не стягивала их сзади так туго. Они были блестящими, как конские каштаны, и она укладывала их в более мягкий узел. Когда Мог распускала волосы и расчесывала перед тем, как ложиться спать, ей нельзя было дать больше двадцати пяти лет.

Когда все усаживались за стол, к Бэлль подошла Лизетт.

— Ты сегодня такая нарядная, — произнесла она со своим очаровательным французским акцентом. — Неудивительно, что Джимми глаз с тебя не сводит.

Бэлль засмеялась. Она рассказала Лизетт о Джимми, когда лежала в лечебнице после ужаса, пережитого у мадам Сондхайм, и Лизетт была уверена, что они предназначены друг для друга.