Литмир - Электронная Библиотека

— Ну так честным трудом, само собой, господин хороший, — сообщил Джанни, обернувшись к командиру с сияющей улыбкой — сама искренность. — Нам бы только один акр землицы, а мы уж разведем голубков да зайчиков.

Гар постучал согнутым пальцем по плечу друга и мечтательным голоском попросил:

— Расскажи мне про кроликов, Джорджио.

Джанни раздраженно отмахнулся. Чего он пристает, мешает ему разыгрывать спектакль?

— Ну так, добренький командир, если бы нашелся у вас лишний акр землицы...

— Акр земли? — фыркнул главарь. — Вот дурак! Мы ж наемные воины. Ни у кого из нас нет тут своей земли.

— Ну, так дома у вас есть небось земличка, — умолял Джанни. — Ну хоть пол-акра, добренький синьорчик!

— Джорджио, — забубнил Гар. — Про кроликов расскажи.

— Про зайчиков, Ленни! — сердито огрызнулся Джанни. — Сколько тебе повторять — это зайчики, а не кролики никакие.

— Кролики, — с непоколебимой уверенностью заявил Гар. — Маленькие, пушистые, ушастые кролички. Это ты зайчиков разводишь. А мне про кроликов расскажи.

— Как же он замучил меня — то и дело просит рассказать про то, как зайцев разводят, — с мукой в голосе проговорил Джанни. — Что ж мне делать-то с ним, если мы землицей не разживемся. Ну, хоть полакра, добрый командир!

— Я бы тебе дал знаешь сколько? Шесть футов в глубину да три в ширину! — рявкнул командир и сказал своим подручным: — Они оба и вправду придурки. Бросьте их, поехали дальше.

— Так и не позабавимся?

Один из кондотьеров глянул на Гара с такой плотоядной ухмылкой, что у того сердце замерло.

— Ну ладно, — буркнул командир. — Только недолго. Не весь же день тут торчать!

Солдаты весело взревели и обрушились на двоих бедолаг. Огромный кулачище угодил Джанни в живот, он сложился пополам от боли. Затем в бок ему пришелся безжалостный удар сапогом, потом — по бедру, по груди, снова в живот. Он слышал, как взвыл от боли Гар, краем глаза увидел, как великан стряхивает с себя разбойников, словно блох, отбивается ногами и кулаками, хоть и неуклюже, но верно. Вскоре он уложил уже столько воинов вокруг себя, что те напоминали сметенный к порогу мусор. Но тут по виску

Джанни кто-то заехал сапогом, и в глазах у него потемнело.

Вставай, вставай! — начал требовать седой бородач. — Нечего тебе тут разлеживаться!

Есть чего. Хочу и буду лежать, — огрызнулся Джанни. — В прошлый раз послушался я тебя, и что вышло?

Так боишься пустячной боли, да?

Джанни вздрогнул от мысли о том, что может быть еще больнее, но ответил:

Нет, не боюсь, когда есть смысл терпеть. Но страданиями своими я ничего не добьюсь. Ничего не выходит, сколько ни стараюсь!

А у кого бы что вышло против целой шайки разбойников? Но ты можешь предупредить Пироджию о грозящем нашествии войска наемников, которые хотят разрушить город!

Разрушить?

У Джанни кровь застыла в жилах, он не спускал глаз с лица, овеваемого качающимися волосами.

Кто им велел разрушить город?

Этот главарь, он говорил про то, что нанявший их господин гневается на них за то, что они не наказали непокорных купцов! А как ты думаешь, какое наказание у него на уме?

Но я... я думал, что речь только о нападении на наш… — Джанни умолк, задумался. — Нет, ведь на нас они уже напали. Верно? И склад старого Лудовико спалили.

Вот именно. Наказать они жаждут Пироджию. Пироджию, твоего отца, твою мать!

Я должен предупредить их! — Джанни попытался сесть. — Но кто ты такой?

Глава 4

— Да я это, я, — прозвучал чей-то голос, и лицо старца уменьшилось, волосы перестали развеваться, борода исчезла, пропали морщины, увеличились глаза. Из седых волосы стали каштановыми... нет, светло-каштановыми, они были схвачены на лбу обручем с узорчатой эмалью и покачивались от ветра. Глаза у этого человека тоже были карие, но молодые и очень, очень женственные... И еще — высокие скулы и широкий рот с пухлыми алыми губами. Губы дрогнули и произнесли:

— Я — Медаллия, цыганская девушка, иду впереди табора.

Джанни уставился на это прекрасное видение, не в силах поверить тому, что мрак его нынешней жизни развеян столь дивным зрелищем.

— Как... — вымолвил он. — Где...

— Лежи, не шевелись, — посоветовала девушка. — Но позволь, я приподниму твою голову и положу ее к себе на колени. Нужно перевязать эту страшную рану у тебя на макушке.

Так вот почему у него так мучительно болела голова! Джанни стерпел жуткую боль, пока девушка укладывала его голову себе на колени, на мягкую юбку. Из этого положения он увидел Гара, который, часто моргая, смотрел на девушку. Судя по всему, ему она уже оказала помощь: на его голове и поперек груди белели повязки.

А потом боль навалилась снова, и Джанни закрыл глаза. Когда ему полегчало, он почувствовал, как руки девушки заботливо бинтуют его голову. Ее прикосновения были так приятны, они так успокаивали, убаюкивали... Джанни отбросил эти мысли. Он должен был сохранять трезвость суждения и не имел права расслабляться. Открыв глаза, он спросил:

— Как ты нашла нас?

— Я шла по дороге, — отвечала Медаллия, продолжая перевязывать Джанни. — Смотрю — вы в канаве лежите. А я знала, что только что там солдаты проехали, и я испугалась, что вас побили и ограбили.

— Ну, сначала-то нас ограбили другие кондотьеры, — сказал Джанни. — Но ты права. Эти нас тоже побили, и еще сильнее, чем первые.

— Но как ты узнала, что впереди — солдаты? — спросил Гар настолько невинно, что Джанни понял: это он нарочно. Но что он подозревал?

— Солдаты так опасны для одинокой девушки, — ответила Медаллия. — Я как услыхала, что они скачут за мной, так съехала с дороги и подождала, пока они не проедут мимо. А ждала я долго, не сомневайтесь.

— Это ты мудро сделала, — отметил Джанни. Ее руки были так нежны, глаза так красивы... Ему уже начало казаться, что он готов слушать ее вечно, что бы она ни говорила. Ощутил ли бы он нечто подобное, если бы они встретились просто так и она не перевязывала бы его рану?

Гар же, судя по всему, к девушке ничего подобного не испытывал. Он только переспросил:

— Съехала? — После чего обвел глазами окрестности и на что-то уставился. Джанни сдвинул брови, осторожно обернулся, чтобы увидеть то, что увидел Гар. Нет, недостаточно осторожно. Боль снова вернулась. А увидел он всего лишь то, что ожидал увидеть: желтую цыганскую кибитку, повозку на здоровенных колесах, в которую были впряжены два ослика. По обеим сторонам фургона виднелись маленькие окошки. Позади торчала длинная труба, закрепленная тросами во избежание раскачивания на тряских дорогах. Да, спору нет, не слишком обычным было то, что цыганка путешествовала в одиночестве, но уж в самой кибитке ничего необычного не было. Почему же Гар так уставился на него?

— Ты что, никогда не видал цыганского жилища? — спросил Джанни.

— У цыган на моей родине нет ничего подобного, — медленно отозвался Гар.

Медаллия удивленно взглянула на него, задумчиво нахмурилась, но успела отвести взгляд прежде, чем Гар посмотрел на нее. Девушка закрепила повязку Джанни и спросила:

— Так вы, стало быть, купцы?

— Были, — с горечью ответил Джанни. — Пока нас не ограбили. Теперь мы нищие, и мой друг решил, что будет лучше, если мы притворимся безумцами.

— Почти получилось, — немного обиженно заметил Гар.

— Получилось превосходно, — возразила Медаллия. — Вы до сих пор живы.

Гар посмотрел на нее с благодарным удивлением.

— Спасибо тебе. И за это.

Джанни понял это так, что прежде Гар уже поблагодарил девушку за перевязку.

— Ты поступила очень, очень милосердно, что остановилась и помогла нам. Мало кто из проезжих пошел бы на это.

— Мы живем под открытым небом и потому нам не чужда мысль о том, что все люди должны помогать друг другу, — сказала ему Медаллия. — Так что, чем могу — помогу. Как я посмотрю, вы озябли. Нужно найти для вас одежду.

12
{"b":"25801","o":1}