— Думаешь, все получится? — недоверчиво спросил Ньянгу. — Ты просто приземлишься, выйдешь из корабля, купишь нужную штурманскую карту и мы снова взлетим?

— Почему же нет? — удивился Аликхан. — Мы не делаем ничего такого, что могло бы вызвать тревогу.

— А существует ли у вас таможня, медицинский карантин, необходимость получить разрешение службы безопасности? — спросила Энн Хейзер.

— Зачем? Дела моего клана касаются только нас самих, пока мы не проявляем никаких враждебных действий по отношению к тем, кто владеет этой системой.

Гарвин и Ньянгу обменялись взглядами.

— Ох, и раздолье пиратам в этих солнечных краях! — нараспев сказал Гарвин.

— Сначала убедись, хвастун, что у мусфиев есть что грабить, — откликнулся Ньянгу.

Экран снова переключился на обычный диапазон. Аликхан нажал клавишу, и изображение приблизилось. Корабль мчался над степью, маленькими рощицами, озерами и разбросанными тут и там небольшими поселками.

— Вот что такое самый подходящий мир, — сказал Аликхан. — Здесь нет этой противной бесконечной зелени, которую вы предпочитаете.

— А мы вас к себе и не звали, — откликнулся Дилл.

— Это правда. Теперь тихо. Я, конечно, самый блестящий пилот, которого когда-либо видел космос, но опыта обращения с этой тарахтелкой у меня маловато. И будьте благодарны автоматической системе корректировки, исправляющей мои мелкие огрехи.

На экране появилась группа зданий, вырастающая в небольшой город с высокими домами. Корабль пошел вертикально вниз. Вспыхнул второй экран, на котором возникло изображение взлетного поля, усеянного другими космическими кораблями и служебными строениями. Продолжая снижаться, Аликхан отключил антиграв и перешел на вспомогательный двигатель. На высоте около ста пятидесяти метров над землей он отключил и его, и корабль приземлился без ощутимого толчка.

— Ну, как, хорошо получилось?

— Как у начинающего, — ответил Дилл.

— Теперь я займусь делом, — заявил Аликхан. — А вы не пускайте сюда никаких любопытных посетителей.

Покинув систему Камбры и нормальное пространство, Аликхан сделал два первых прыжка, руководствуясь теми штурманскими картами, которые добыл Иоситаро.

У медиков было полно работы с ранеными, а Гарвин, Ньянгу, их сержанты, Пойнтон и назначенные ею руководители занимались размещением примерно семидесяти уцелевших солдат РР и чуть больше сотни 'раум.

Аликхан, Дилл, Хо и оба ученых проглядели все штурманские карты, имеющиеся на борту, и, что неудивительно, не обнаружили той, которая привела бы их в мир Сензы. Аликхан выбрал одну из имеющихся в их распоряжении карт.

— Сядем вот здесь. Эта система расположена глубоко внутри зоны нашего влияния, и там мы наверняка найдем то, что нам нужно.

Дилл сделал большие глаза.

— Ты так уверен?

Пять раненых умерли и были похоронены в космосе. Аликхана эта процедура очень удивила. Он никак не мог взять в толк, почему трупы просто не пропустили через систему жизнеобеспечения корабля, подвергнув вторичной переработке. Но что его совсем сбило с толку, так это отказ Гарвина подвергнуть процедуре вторичной переработки погибших мусфиев. Их похоронили по обычаям людей, и хотя Гарвин не был уверен, что у них есть душа, он прошептал над ними слова похоронной церемонии Конфедерации, которые, к несчастью, из-за частых повторений давно выучил наизусть.

Уцелевшие шахтеры и солдаты были вознаграждены — они мылись, мылись и снова мылись. Душевые у мусфиев представляли собой целые комнаты, с потолка которых лилась вода в любом количестве и с любой скоростью, от еле заметной туманной дымки до тайфуна. Вкус воды по мере того, как в систему обеспечения поступали человеческие отходы, все меньше отдавал медью.

Мусфийские туалеты, однако, не вызвали такой бури восторга, поскольку представляли собой просто отверстия в палубе. Гарвин проворчал что-то по этому поводу, а Пойнтон самодовольно заметила:

— Видишь теперь, каким преимуществом обладают те, кто вырос в бедности, безо всякой роскоши вроде туалетов с сиденьями? Или те, у кого есть хвост?

— Мне на это тоже наплевать, сэр, — добавил Ньянгу. — Я вырос без серебряного горшка… Впрочем, оставим это.

Не слишком хорошим оказался и мусфийский рацион. Аликхан заявил, что мусфии кормят свои экипажи отменно. Это надо было понимать так, что еда сильно приправлена и с душком.

— Воняет как гнилой труп, — пробормотал один из страйкеров, нарушив приказ и вскрыв упаковку, и тут же пулей выскочил в коридор, где его вырвало.

Доктор Фрауде подсчитал все продукты, которые солдаты принесли с собой, и пришел к выводу, что на какое-то время их хватит.

— Может, недели на три, а может, чуть больше. Потом мы превратимся в каннибалов.

Вид при этом у него был такой, словно он ничего не имеет против подобного развития событий. Однако решение было найдено. Порывшись в корабельной кладовой, Аликхан отыскал там что-то сносное по человеческим меркам. Что-то питательное, но безвкусное и при добавлении воды выглядевшее как жидкая кашица.

Тем не менее, за отсутствием лучшего все ели эту мусфийскую еду. В свое время Моника Лир прошла курс организации питания и полагала, что в их рационе было достаточное количество микроэлементов, чтобы человек мог выжить, а в мусфийских рационах недостаточно мусфийских микроэлементов, чтобы подействовать на людей как яд. Аликхан рассказал Диллу, что некоторые рационы используются для наказания и содержат лишь те вещества, которые необходимы, чтобы не умереть. Дилл не стал ни с кем делиться этой информацией, кроме Иоситаро и Янсмы.

По счастью, корабль был снабжен высококачественным автопилотом. В результате, за исключением моментов входа-выхода из гиперпространства, когда требовалась более тонкая регулировка, на капитанском мостике хватало одного дежурного офицера. Воспользовавшись этим преимуществом, Дилл с Аликханом собирали уцелевших стрелков, а также всех желающих и учили их пользоваться ракетными установками корабля-матки.

Дважды, находясь в нормальном пространстве, они проводили «практические занятия» с использованием артиллерийских установок средней дальности, противоракетных установок ближнего радиуса действия наподобие «сорокопутов» и тяжелых ракет дальнего действия, которые можно было запрограммировать таким образом, чтобы они были способны увернуться от «аксаев».

Мусфийские стрелки, так же как и люди, работали в специальных шлемах, позволяющих как бы лететь вместе с ракетой и видеть происходящее ее «глазами». Однако мусфии пошли еще дальше — их шлемы с помощью движения глаз давали возможность управлять ракетой, в то время как люди делали это с помощью «джойстика». Это плюс тот факт, что конфигурация мусфийского шлема не соответствовала форме человеческого черепа, существенно снижали точность выстрелов.

Каждый раз, когда очередная ракета взрывалась, освещая космическую пустоту, Иоситаро издавал стон, выражая таким образом недовольство тем, что его шансы стать космическим пиратом уменьшаются.

Еще одно достоинство мусфийского корабля заключалось в обилии обзорных экранов. На человеческих кораблях они устанавливались только в командных помещениях, а если и были где-то еще, то либо просто не показывали ничего, либо демонстрировали бесконечный многоцветный водоворот, который должен был символизировать собой космическую «реальность».

У мусфиев экраны попадались на каждом шагу — во всех помещениях и даже в коридорах — и на них передавались изображения быстро меняющегося пространства вокруг корабля. Многие люди могли часами смотреть на звезды как зачарованные.

Но не все. К примеру, 'раум, которые если когда-нибудь в своей жизни и покидали родную планету, то всего лишь до С-Камбры и обратно. Да и некоторые солдаты тоже. Мучительно страдая от сочетания клаустрофобии с агорафобией, они забивались в помещения, где не было экранов, и, съежившись, дожидались конца путешествия.