— За это я могу угодить под трибунал, — сказал он, — и потерять все свои награды.

— Лучше оказаться разжалованным, — возразил второй пилот, — чем выполнять самоубийственный приказ. Особенно если учесть, что мы и на пять метров не поднялись бы, как от нас осталось бы мокрое место.

— Наверно. Но это первый случай в моей жизни, когда я отказался сражаться. Ощущение не из приятных, скажу я тебе. Дерьмовое, точнее говоря.

— До чего же мне не везет, — пробормотал Гарвин Янсма.

— Заткнись, — огрызнулся Иоситаро. — Нас загнали в угол, забыл? Сейчас не до сентиментального нытья.

Одетые в военный камуфляж и полностью вооруженные, они стояли на краю парадного плаца лагеря Махан, в центре которого возвышались три флагштока с флагами Конфедерации, Камбры и Корпуса.

Почетный караул отдал салют и вытянулся по стойке смирно, когда к флагштокам промаршировала команда из семи солдат. Они развязали веревки и приготовились опустить флаги. Горнист со своим допотопным инструментом замер наготове. Внезапно через весь плац прокатился крик:

— Стойте!

Из-за здания выскочил какой-то человек с бластером в руках — уже далеко за сорок, с седеющими волосами и морщинистым лицом. Ньянгу удивился, когда понял, кто это. Звали человека Баркер… нет, Баркен. Он был из ветеранов, прибывших на Камбру, когда Корпус только начал развертывать тут свои силы. Он считался хорошим полевым солдатом, но имел большие неприятности из-за пьянства, из-за чего его то повышали, то снова понижали в должности. Последний раз это произошло совсем недавно, во время восстания. Он доблестно сражался, но потом снова был разжалован за двухнедельную пьянку.

— Стойте, черт вас возьми! — Баркен выстрелил в воздух, и все замерли. — Эти флаги будут висеть, где висят!

Он остановился неподалеку от почетного караула, и рука командира скользнула в кобуру.

— Немедленно отставить, солдат! — в свою очередь рявкнул он. — Положить оружие и встать по стойке смирно!

— Не указывайте мне, сэр, — ответил Баркен. — Я в Корпусе уже двадцать лет. Мы ни разу не капитулировали и не собираемся делать это сейчас!

— Это неподчинение приказу!

— К черту ваши дурацкие приказы! С какой стати мы должны им подчиняться? Что мы — трусы, чтобы сдаваться без единого выстрела? Почему, черт побери? Что тут происходит?

И Баркен снова выстрелил в воздух.

— Солдат, выполнять приказ! — закричал командир, расстегивая кобуру. — Положить бластер!

— Закрой свой поганый рот! — не унимался Баркен. — Никто не опустит эти флаги. Разве что через мой труп!

Офицер уже наполовину вытащил пистолет.

— Прекратите! — закричал Гарвин, удивляясь самому себе.

Выхватив оружие, он побежал по плацу. Услышав его голос, офицер и Баркен обернулись.

— Какого черта вы вмешиваетесь, альт? — сердито крикнул командир почетного караула.

Гарвин пропустил его окрик мимо ушей.

— Ну же, Баркен, положи бластер!

Баркен заворчал, собираясь что-то сказать.

— Делай что приказано, — спокойно произнес подошедший Иоситаро. Он стоял рядом с Гарвином с пистолетом в руке, но просто указывал им на землю. — Никто тебя тут не поддержит, разве не видишь?

Баркен поджал губы, сгорбился и отшвырнул бластер, с клацаньем ударившийся о бетон.

— Спасибо, альт… — сказал офицер.

— Все в порядке, — ответил Гарвин. Он не вполне отдавал себе отчет в том, что делает, прекрасно понимая, что нарушает не меньше инструкций, чем Баркен. — Твег, опустить флаги! Горнист, не нужно никакой музыки. У нас не праздник, но и не панихида.

Сержант повиновался, и в тишине было слышно, как поскрипывают блоки.

— Вы, — Гарвин указал на двух солдат, — унесите флаг Камбры.

— Есть, сэр.

— А остальные, — продолжал Гарвин, — возьмите флаги Конфедерации и Корпуса и разрежьте их на части.

— Сэр?

Ньянгу услышал какой-то звук, крутанулся и увидел, как один из солдат стаскивает с плеча бластер. Иоситаро молниеносно выстрелил, и заряд проделал в бетоне за спиной солдата дыру в метр шириной. Тот отпрыгнул, выронив бластер.

— Вольно, друг, — ровным голосом сказал Ньянгу. — Это может оказаться даже интересно.

— Вы слышали мой приказ? Разрежьте флаги на мелкие куски, — повторил Гарвин, — чтобы всем, кто здесь находится, досталось по одному. Я хочу, чтобы каждый из вас взял по куску этих флагов и никогда не забывал, символом чего они являются. Если хранить их станет слишком трудно, передайте их другу — тому, кто хочет сражаться. Тому, кто не отдаст их без борьбы ни человеку, ни мусфию. Сегодня мы проиграли сражение, но это еще не конец войны. Это только начало.

— Существует разница, юные альты, между глупостью и мужеством, — холодно сказал коуд Рао. — Вы отдаете себе отчет в том, какую бурю могла породить ваша самодеятельность на плацу?

Гарвин открыл, было, рот, но тут же закрыл его, не сказав ни слова. Ньянгу стоял рядом с ним. Оба в форме, оба замерли по стойке смирно.

— Продолжим. Мой вопрос носил скорее риторический характер, и, тем не менее, я хотел бы получить на него ответ, — сказал Рао.

— Да, сэр, — ответил Гарвин. — Такое могло произойти. Но я сказал, что сейчас не время и не место сражаться, и, по-моему, солдаты меня поняли.

— Судя по вашему тону, вы не ощущаете за собой особой вины. — Постукивая кончиками пальцев по крышке стола, Рао бросил взгляд на мила Ангару, но не прочел на его бесстрастном лице ничего. — Отлично. Может быть, безрассудные молодые глупцы — это как раз то, в чем мы нуждаемся. Хотя я собираюсь обсудить с Хедли вопрос о том, каких офицеров он воспитывает. Подразделение, в котором вы служите, называется «Разведка и рекогносцировка», а не «Агитация и подстрекательство». Я мог бы наложить на вас обоих официальное взыскание с занесением в личное дело, но думаю, вполне достаточно ограничиться устным предупреждением.

Он не стал добавлять, что, по его предположению, мусфии будут просматривать личные дела, возможно как раз для того, чтобы выявить потенциальных нарушителей спокойствия.

— Свободны.

Молодые люди отсалютовали, повернулись и строевым шагом покинули командный офис. Коуд Рао покачал головой:

— Бывает, я сожалею, что прошли те времена, когда я сам был таким же молодым и отчаянным, как эти двое.

— Не стоит, сэр, — откликнулся Ангара. — Слишком много неприятностей.

— Как будто у меня их и без того мало, — Рао встал и подошел к окну. — Хотелось бы знать, сколько еще времени мусфии будут решать, что с нами делать. Они так энергично захватывали систему, а теперь как будто забыли о Корпусе. Вам это не кажется удивительным?

— Может быть, они опасаются, что мы будем сражаться до последнего человека.

Рао обдумал это предположение и медленно кивнул:

— Возможно. Но если вы правы, это означает лишь, что они не способны анализировать и понимать психологию других разумных существ.

— Почему же? Мы ведь уже побеждали их прежде, разве не так? Что же еще они должны думать?

— В боевой тактике исторические прецеденты учитываются редко, знаете ли, — с кривой улыбкой ответил Рао. Последовала долгая пауза. — Григ, не могли бы вы оказать мне любезность?

— Если это в моих силах, сэр.

— Разыщите для меня один из кусков этих флагов! Очень может быть, в не столь отдаленном будущем обстоятельства вынудят нас действовать так же, как эти двое. И я не против иметь при себе вещественное напоминание о безрассудстве, которое, как выясняется, иногда может оказаться таким уместным.

Ангара натянуто улыбнулся, полез в нагрудный карман и достал оттуда кусок цветной ткани.

— Об этом уже позаботились, сэр. Спасибо альту Пенвиту. Один для вас, другой для меня, — он вручил кусок флага Рао.

Тот одарил его насмешливым взглядом:

— Черт возьми, это даже немного пугает — иметь заместителя, который знает тебя лучше, чем ты сам.