Первая бомба взорвалась, и ударная волна прокатилась над базой и дальше по всему плоскогорью, сметая деревья, мусфийские корабли и здания.

Вторая сдетонировала на высоте примерно десяти метров над землей примерно с тем же эффектом. Вдобавок она была начинена обрезками железа и осколками стекла. Получилось что-то вроде смертоносной шрапнели. Взрыв пронесся над плоскогорьем, кося все подряд направо и налево.

К несчастью, первая бомба взорвалась чуть раньше, чем следовало, а время взрыва второй было жестко привязано к первой. В результате эффект взрывов угас, не докатившись до конца мусфийской базы. Погибло множество военачальников высокого ранга, включая трех помощников Вленсинга, и около сотни воинов и пилотов. Однако сам Вленсинг и большая часть его персонала уцелели.

Мечта Иоситаро покончить с войной одним-единственным ударом не сбылась.

Этот обмен мнениями вряд ли можно было назвать разговором. Даже при наличии гиперпространственных трансляционных станций, связывавших трех мусфиев, каждому сигналу требовалось несколько часов, чтобы пройти путь туда и обратно. Эти трое были Вленсинг, Паумото и Кеффа, глава молодых сторонников Паумото.

— Медленно продвигаетесь, — начал Паумото.

— Это мне и самому ясно, — ответил Вленсинг, — без чужих напоминаний.

— Дело не в напоминании, — сказал Паумото. — Просто я подумал, имея в виду определенную общность наших интересов, что вам не мешает знать о кое-каких дальнейших переменах у нас дома.

— Этот проклятый Сенза, — добавил Кеффа, — упорно добивается согласия на то, чтобы отозвать вас или, по крайней мере, вернуться к нашей прежней позиции ослабления напряженности в отношениях с людьми.

— Если вы захватите Камбру так быстро, как обещали, — снова заговорил Паумото, — он не успеет собрать нужного числа голосов.

— Обстоятельства изменились по сравнению с тем, как они виделись сначала, причем в худшую сторону, — сообщил Вленсинг. — Такое нередко случается на войне.

— И в политике тоже, — добавил Паумото. — Однако нужно стараться не позволять обстоятельствам развиваться в нежелательном направлении. А если это все же произойдет, быстро менять как стратегию, так и тактику.

— Почему вас так волнует, как у меня идут дела? — напрямую спросил Вленсинг.

Пауза, вызванная прохождением сигнала, дала Паумото возможность взять себя в руки и ответить в духе вежливости. Чего нельзя было сказать о Кеффе — его ярость могла бушевать целыми днями.

— Потому, — выпалил он, — что «ваши дела» позволяют Сензе вбить клин между нами и нашими союзниками.

Паумото же лишь добавил:

— Сенза сам заинтересован в Камбре и пытается пробудить интерес в других, до этого занимавших отстраненную или нейтральную позицию.

Вленсинг прекрасно владел собой и сознательно задал следующий вопрос тоном, который можно было бы назвать жалобным, если бы речь шла о человеке.

— Но почему он так суетится? Что ему за дело до какой-то Камбры?

— Потому, — ответил Паумото, стараясь быть сдержанным, — что он, его клан и те, кто им симпатизирует, утверждают, будто ваше поведение и весь ваш настрой глубоко ошибочны для мусфиев и уводят в сторону от нашего пути, от самого нашего предназначения.

— Чего он хочет? Заключить союз с людьми?

Кеффа проворчал что-то неразборчивое.

— Вы почти точно сформулировали его желание, — ответил Паумото. — Вывод, который он делает из своих аналитических исследований, лишенных, впрочем, необходимой точности, состоит в том, что вселенная достаточно велика для обеих рас. По крайней мере, так будет еще какое-то время. Мы должны заключить с людьми союз, кратковременный или на более долгий период, преследуя, прежде всего, сиюминутные интересы и не ломая голову над долгосрочными прогнозами.

В конце, как считает Сенза, мусфии докажут, что они сильнее людей. Пройдут века, и мы завоюем, уничтожим их мирным путем, просто самим фактом своего существования. Таким образом мы выполним высокое предназначение, уготованное нам создателем. А они останутся на обочине цивилизации как образец неудачной генетической мутации.

— Непостижимая чушь! — воскликнул Вленсинг. — Власть приходит к тем, кто захватывает ее, и остается с ними, пока они достаточно сильны, чтобы удержать ее. Это единственная тайна вселенной. И я не могу понять, почему Сенза при всем его бесспорном уме не в состоянии освоить такую простую мысль.

— В таком духе можно долго разговаривать, — заявил Паумото. — Я провел в переговорной комнате уже целый день и добился лишь того, что вы дуетесь, точно младенец. Я не собираюсь давить на вас, Вленсинг, поскольку, по вашим словам, вы существо сильное и во всех отношениях превосходное. Даже несмотря на то, что в данный момент вы проявляете определенную ограниченность. Мы с Кеффой делаем все, что в наших силах, чтобы удержать ситуацию под контролем, и будем действовать в том же духе и дальше. Однако эта проблема затрагивает наши интересы, и если вы потерпите неудачу, то мы сильно рискуем утратить некую долю той власти, которой располагаем.

— Короче говоря, чего вы от меня хотите? — спросил Вленсинг.

— Победы, — ответил Кеффа. — Победы искусной и быстрой, неважно, какой ценой. Если понадобится, мы готовы послать вам в помощь самых отборных воинов. Но вы должны появиться в ореоле победителя. Иначе я и, скорее всего, Паумото можем с большой степенью вероятности превратиться в ваших врагов.

Бен Дилл ударился о дно и оставался там примерно около минуты, пытаясь освободиться от антиграва. «Только этого не хватало — утонуть из-за собственного снаряжения. Надо выбраться на поверхность». Он с силой оттолкнулся, заработал руками, ногами и внезапно понял, что стоит, а вода достает ему лишь до бедер.

На мгновение он почувствовал себя полным идиотом. Потом волна ударила его снова, он упал и опять ушел под воду. Он вынырнул и на этот раз почувствовал, что стропы антиграва больше не сдавливают грудь. Он стащил его с себя, не зная, то ли оставить, то ли бросить. На кой черт ему теперь антиграв? Но нет, какое-никакое, а все же орудие, которое может пригодиться в борьбе за выживание.

Пришла новая волна, он пошатнулся, но на ногах устоял. Даже сумел разобраться, в какой стороне берег, и побрел к нему. Дважды он спотыкался и падал, но все же, наконец, почувствовал под ногами песок. Песчаная полоска берега была совсем узкая, всего несколько метров, а дальше поднимались джунгли.

Он насквозь вымок, дрожал и тяжело дышал после своего головокружительного падения. Но, черт побери, был жив. Позабыв обо всем на свете, он завопил от радости:

— Любимый сынок мамаши Дилл все еще не вышел из игры!

Джунгли ответили ему душераздирающим ревом. Чувствовалось, что тварь совсем рядом, покрупнее Дилла и зверски голодна. Он выругался и принялся обдумывать, что делать дальше.

Рев повторился. Дилл присел на корточки у самой воды и огляделся. С одной стороны, не очень далеко, бугрилось что-то темное. Он подошел поближе, обнаружил россыпь валунов и забрался между ними, радуясь хоть какому-то укрытию.

«Чертовски здорово, что я не приземлился прямо на эти проклятые валуны. Теперь все, что от меня требуется, — это дожить до рассвета».

Вспомнив о своем аварийном запасе, он достал упаковки из карманов штанов, нашитых на уровне коленей. Маленький пистолет. Хорошо. Слишком маленький, чтобы разделаться с тем, кто продолжал реветь в джунглях, — для этого нужен гранатомет — но все равно хорошо. Складной нож с несколькими лезвиями. Хорошо. Светящийся карандаш. Сначала Дилл хотел его выбросить, но потом передумал. В конце концов, он добрался до устройства спутниковой связи, несколько раз нажал кнопку включения и выругался. Огонек на маленькой панели не зажегся. А, черт с ним. Утром разберемся.

Дилл вспомнил, что видел с высоты свет. Некоторое время он вглядывался во мрак и, как ему показалось, разглядел вдали слабое мерцание. Он рискнул выйти из-за прикрытия скал, нашел кусок плавника и воткнул его в песок подальше от воды и под таким углом, чтобы он указывал направление на свет. Завтра это поможет определить направление движения. Да, теперь и вправду нужно лишь дождаться рассвета. Он нашел скалу поровнее, прислонился к ней и замер с пистолетом в одной руке и ножом в другой. Еще трижды на протяжении нескольких часов из джунглей доносился мощный рев.