— Господа и дама, — произнес Бык приглушенным, почти что трепещущим голосом. — Мы достигли нашей цели. Мы находимся во дворце Короля-Паука.

Темный силуэт шагнул к нам. Как только незнакомец покинул арку, подсвеченную солнечными лучами, стало видно его лицо. С одной стороны — ничего особенного. Всего-навсего среднего роста мужчина в тунике и рейтузах из темно-серого вельвета, в плаще до бедер с широкими рукавами, в шляпе, отороченной лентой с чеканными медальонами.

Но вот я увидел его лицо — столь резкое, будто его высекли из камня, горящие глаза, сурово поджатые губы — и дрогнул.

Но только на миг. Не успело даже пробудиться мое всегдашнее упрямство. Я посмотрел этому человеку в глаза и понял: прикажи он мне пойти за ним на битву, победа в которой нам не суждена, — и я, пожалуй что, пойду.

— Добро пожаловать в мой дворец, — сказал Король-Паук. — Если вы додумались, как сюда добраться, если сердца ваши выдержали все испытания — стало быть, вы добрые люди.

Я обернулся, но, поняв, что, кроме меня, никто не решается и рта раскрыть, прокашлялся...

Но первым заговорил Жильбер:

— Вы, верно, не сомневаетесь в своей власти, ваше величество, если вышли приветствовать такую разношерстную компанию без охраны, без рыцарей.

Губы Короля-Паука шевельнулись в усмешке. По-видимому, он решил сделать вид, что не заметил в тираде Жильбера угрозы. Да что, наш сквайр, сбрендил, что ли? Он уже опять собирался что-то сказать. Но прежде чем он успел разжать губы, из-за колонны выбежало ужасное создание. Это был человек, но на редкость уродливый. Глаза и нос потонули в чаще рыжих щетинистых волос. Туника и рейтузы на нем были из дорогой ткани, но сильно измяты. Он бежал вприпрыжку, пригнувшись, а в руках сжимал кубок из тусклого серебристого металла.

— Кубок, ваше величество! — кричал он. — Сурьмяный кубок! Вы должны выпить!

Король сердито глянул на рыжего человечка.

— Убери, Оливер. Я занят.

Но неряшливый человечек не унимался.

— Вы должны выпить! — решительно заявил он и встал за спиной у короля так, словно обратился в дерево и пустил корни.

Король гневно глянул на зануду, взял у него кубок и выпил содержимое. Потом вернул рыжему кубок и проворчал:

— Теперь убирайся. Понадобишься — позову.

— Как ваше величество пожелает.

Неряха поклонился и упрыгал прочь.

— Как видите, обо мне заботятся, — сказал Король-Паук Жильберу.

Сквайр не пошевелился, но почему-то мне показалось, что он напуган не на шутку. Анжелика-то точно попятилась, да и все остальные на шаг-другой отступили.

— Да он только глянет — и тут целый эскадрон явится, — прошептал Фриссон.

— Да не надо ему это, — шепнул в ответ Жильбер. Он неизвестно почему вдруг притих и успокоился. — Мы пришли с миром, ваше величество. Мы пришли просить вас о помощи.

— А сюда больше ни за чем и не приходят, — сардонически усмехнувшись, проговорил Паук. — Вы ищете помощи для борьбы с королевой Аллюстрии, верно?

Что-то сработало у меня в голове.

— Да, верно, — неторопливо ответил я. — И думаю, вам, как никому другому, все об этом известно. Все — начиная с моего переноса в этот мир.

— В мир Аллюстрии и Меровенса, — поправил меня Король-Паук. — Сейчас мы находимся в пространстве, расположенном вне всех ведомых миров. Между тем я не уверен, что знаю обо всех ваших печалях. Поведайте мне их.

Жильбер на миг растерялся.

— Но их такое множество...

— Я — поэт, чьи стихи приносят зло, — сказал Фриссон, — даже тогда, когда я этого не хочу. Но этот чародей... — он кивнул в мою сторону, — выучил меня писать, и теперь мне нет нужды говорить мои стихи вслух, и я никому не чиню вреда.

Жильбер принял у Фриссона эстафету:

— Народ Аллюстрии стонет под властью Сюэтэ, ваше величество. Я был в составе отряда рыцарей Ордена Святого Монкера, посланном освободить одного доброго крестьянина и его семью от притеснений. Однако командир приказал мне сопровождать чародея Савла, ибо ему было видение — чародей Савл в образе спасителя Аллюстрии.

Мне, как и раньше, не пришлись по душе последние слова Жильбера.

— Меня он вызволил из заточения, — подключился к рассказу Крысолов, — где я томился много лет с тех самых пор, как королева Сюэтэ швырнула меня в темницу. А я ни в чем не был повинен, кроме как в том, что слишком старательно исполнял свою работу.

— И мечтал о более высокой должности? — уточнил Король-Паук, пронзив Крысолова пытливым взглядом.

Крысолов выдержал, сколько мог, потом потупил глаза и пробормотал:

— Это тоже было, верно. Но о королевском престоле я не помышлял.

— Помышляли бы, появись у вас такая возможность, — заверил его король и повернул голову к Анжелике. — Ну а вы, дама? Вы тоже пострадали от рук этой королевы Сюэтэ?

Анжелика выпрямилась, вздернула подбородок.

— Она принесла меня в жертву Злу, ваше величество, и пыталась обратить в рабство мой призрак. Но чародей Савл успел напомнить мне, что мне нужно только покаяться в своих прегрешениях и тогда мне суждено Царствие Небесное. Вот так он освободил меня из-под власти королевы, но она продолжает хранить мое тело на грани жизни и смерти, поэтому пока я привязана к земле.

Король-Паук понимающе кивнул, не сводя глаз с Анжелики.

— Значит, всего лишь искорка жизни, теплящаяся в вашем теле, удерживает вас здесь?

Анжелика покраснела и опустила глаза. Меня с головы до ног сотрясала дрожь. Я казался себе микробом в лабораторной пробирке.

Но тут Король-Паук обратил свой полный скепсиса взгляд ко мне. Небрежно приподняв бровь, он спросил:

— Ну а вы что скажите, о «Надежда Униженных и Оскорбленных»?

— А-а-а, — промямлил я, обнаружив, что в горле у меня пересохло. — Я просто хотел бы разыскать своего друга, ваше величество, Мэтью Мэнтрела. — Я уже был готов сказать про то, что еще мне хотелось бы вернуться в свой мир, но тут мой взгляд упал на Анжелику — такую живую, трепетную, прекрасную, и решил промолчать. Однако честность вынудила меня признаться: — И еще мне хотелось бы вернуть дух Анжелики в ее тело.

— И как же ты сделаешь это, когда тебе мешает королева?

Я пожал плечами.

— Надо убрать с дороги королеву.

— Следовательно, вы задумали убийство монарха?

— Я бы так не сказал, — признался я. — Хотя, если уж на то пошло, я не против. Вряд ли кто настолько заслуживает кары, как Сюэтэ. К тому же ее бабка узурпировала престол — следовательно, Сюэтэ законным монархом не является.

— Если престол передан ей по наследству, она — законный монарх.

Я прищурился, глядя на Короля-Паука. Нет, ему не удастся меня провести.

— Сами вы в это ни капельки не верите, — довольно дерзко заявил я, и тут все встало на свои места... Я вспомнил жирного паука, сидевшего на столе в комнате Мэта... вспомнил, как мне показалось, будто он смеется надо мной, укусив меня за руку... потом вспомнил обо всех маленьких паучках, которые с тех пор за мной прислеживали. — Да ведь это вы и перенесли меня сюда! Так, может быть, вы и подскажете мне, как свергнуть Сюэтэ. Ведь вы этого хотите, не так ли?

Мгновение король молчал. Потом улыбнулся и сказал:

— Вы проницательны, чародей Савл, и вы действительно чародей. Не стоит понапрасну отрицать этого. Что же до свержения узурпаторши, то вы на самом деле являетесь краеугольным камнем, точкой, к которой устремились все силы сопротивления. Собравшись около вас, эти силы обретут величайшую возможность преуспеть — но всего лишь возможность, а не гарантию.

Я нахмурился.

— Одну минуточку. Мне показалось, что вы не считаете Сюэтэ узурпаторшей, или я ошибся?

— Она ведет себя так, словно и законной властительницей не является, — ответил мне король. — С тех самых пор, как она взошла на престол, она только и делает, что пытается разыскать законного короля. Вот уже двадцать лет она ищет потомка той королевы, которую низвергла ее бабка.