София отвела взгляд в сторону, и глаза ее увлажнились, несмотря на твердую решимость не плакать.

– Военные умирают, тетя Агата, – прошептала она. – И в конце концов все то же самое.

– Но майор Вайклифф вышел в отставку. Теперь он станет дипломатом.

София замолчала. Ей нечего было на это ответить, лишь цепенящий холод объял ее при воспоминании о том, как санитарка сообщила ей о смерти майора Вайклиффа.

Тетушка взяла ее за подбородок, мягко принуждая посмотреть ей в лицо.

– Пока еще у тебя есть время изменить свое мнение о майоре. Сама знаешь, тебе не обязательно ему писать. Не сомневаюсь, он еще появится. Он не похож на человека, который легко отказывается от своих намерений.

Прикусив губу, София задумалась над замечанием тетушки. Да, это была правда. Даже в горячке, когда врачи и сестры милосердия ожидали его смерти, майор сохранял внутреннюю силу. Именно она неодолимо заставила ее в госпитале сказать «да». Эта властная сила воздействовала на нее даже тогда, когда он лежал в бреду.

Хотя он и был тогда истощен и измучен, стенал от боли, она не смогла отказать ему в его последнем желании – признать их помолвку.

Она совершенно не надеялась, что он выживет. Но он в конце концов бросил вызов всем: врачам, сестрам милосердия, даже самой смерти. Он встал с больничной койки и теперь готовился начать респектабельную дипломатическую карьеру, при условии, что рана не помешает этому. Нет, майор не из тех, кто легко отступается от своих намерений.

– Вы думаете, он может прийти еще раз ради меня? – спросила София тихо.

Тетя Агата беспокойно сменила позу.

– Он будет действовать так, как ему велит характер.

София взглянула на тетушку, тщетно силясь уловить смысл ее слов.

– Что?

Тетя ласково улыбнулась и поднялась, собираясь покинуть спальню племянницы.

– Он военный. Подумай, София, что сделает хороший офицер ввиду явного поражения?

– Отступит.

Старушка кивнула.

– А что потом?

София пожала плечами. У нее не было ни малейшей идеи на этот счет.

– Он предпримет обманный маневр, моя дорогая. На твоем месте, – добавила тетушка, подмигнув, – я бы готовилась к атаке с фланга.

– К какой такой… – начала она.

Тетя Агата жестом заставила ее замолчать.

– И когда это произойдет, – продолжила она, – мы можем устроить ему небольшую проверку, сделаем так, чтобы он доказал свою заинтересованность в тебе. Он кажется тебе наглым и требовательным? А если мы заставим его тебе прислуживать, преданно и смиренно?

Прежде чем София успела потребовать объяснений, тетя Агата поднялась на ноги и с задумчивой улыбкой на устах удалилась из комнаты.

София нахмурилась, глядя в спину удаляющейся тетушки, размышляя над тем, что за проверку придумала ее пожилая родственница. «Впрочем, это не важно», – решила она. У нее были собственные соображения на счет того, как воспрепятствовать намерениям майора.

Нога Энтони совсем одеревенела к тому времени, когда он спешился перед домом Ратбернов, но не боль делала его движения столь скованными. Прошло уже много лет с тех пор, когда он в последний раз вручал даме подарок. Если говорить точнее, то ему было четырнадцать лет: тогда он преподнес своей матери букет полевых цветов в день ее рождения.

На этот раз у него в руках был корсет из китового уса для женщины, которая дала ему от ворот поворот три дня тому назад. И все же, напомнил он себе, у него нет никаких причин испытывать неловкость. Она разумная женщина и вне всякого сомнения осознает ошибочность своего решения.

Прийти к такой мысли ему было не так уж и легко, он долго размышлял над возможностью подобного поворота событий. Если он правильно оценил ситуацию, София провела следующий день после его появления в праведном гневе. Его «воскрешение из мертвых», безусловно, явилось для нее потрясением, и столь неожиданное событие привело ее в растерянность. По его опыту, женщинам требуются примерно сутки, чтобы утихомирить свои эмоции.

Следующие двадцать четыре часа она, вероятно, провела в тихих раздумьях после того, как страсти улеглись и верх снова взял здравый смысл. На то, чтобы сделать следующий логический шаг и осознать ошибочность своей поспешной попытки разорвать помолвку, ей понадобится чуть меньше суток.

Итак, спустя три дня после того, как София ему отказала, Энтони прибыл с корсетом в руках, намереваясь еще раз просить леди Софию назначить день их бракосочетания.

– Она не примет вас.

Энтони замер как раз в то мгновение, когда передавал лошадь слуге. Он оглянулся, стараясь понять, откуда исходит приглушенный голос.

– Прошу прощения?

– Я сказала, что она вас не примет.

Эти слова донеслись из-за его спины, и Энтони неловко обернулся, оглядывая сад в поисках женщины, произнесшей эти слова. Из-под высокого кустарника появилась дама, ее пышное тело подрагивало, пока она неспешно выбиралась из сплетений побегов.

То была леди Агата, тетя Софии.

– Эти плети очень прочные, – пробормотала она, ухватившись за длинный извилистый побег неизвестного майору растения. – Подарок давнего, близкого, но слегка чудаковатого друга с континента. Куст с континента, не друг. Я хотела просто уничтожить растение, но оно каждый раз пробивается в самых неподходящих местах. Вот, – продолжила она и сунула ему в руку побег. – Помогите выдернуть.

У Энтони не было выбора. Приличия требовали, чтобы он исполнил просьбу леди. Обернув плеть вокруг ладони, затянутой в перчатку, он дернул… но безрезультатно.

– Ну давайте, майор, – подбодрила его леди Агата, наконец-то выбравшись из кустарника. – Поднатужьтесь.

– Может быть, ваш садовник…

– Ерунда. Тут дела на полминуты.

Энтони тяжело вздохнул – ему не терпелось увидеть Софию, но ее тетушке, похоже, не было никакого дела до его желаний. Примирившись с неизбежным, он, отложив в сторону коробку, взялся за побег теперь уже обеими руками и потянул.

Тщетно.

Нахмурив лоб, он расставил ноги пошире и снова потянул. На этот раз его усилия увенчались небольшим успехом: как минимум один корень растения оборвался.

– Браво, майор! Не останавливайтесь.

– Мадам…

– Тяните!

Пожилая леди подкрепила свое требование, также взявшись за плеть, и прибавила вес своего тела к его усилиям. Они вместе тянули побег, а тесьма ее платья щекотала ему нос и лезла в глаза.

– Мадам, – пробормотал Энтони, – ваши ленты… Мадам!

Но было уже слишком поздно. Как ни пытался он подавить позыв, но сопротивляться желанию чихнуть было выше его сил. И его чих вырвался с силой урагана. При этом он наконец выдернул с корнями растение, и они вместе с леди Агатой упали на спину. Подмяв под себя сверток с дорогим бельем, он угодил прямо в грязь.

– Браво, майор! – воскликнула леди Агата, падая на него сверху и окончательно уничтожая его подарок. – Мы избавились от этого узурпатора раз и навсегда!

Она взмахнула рукой с выкорчеванной плетью, затем поднялась и спокойно осмотрела облепленную грязью подземную часть растения.

– Ах, боже мой! Я думала, вы достаточно сильны, чтобы выдернуть больше корней. – Она тяжело вздохнула. – Но, думаю, даже майор армии его величества не всесилен.

Энтони не стал комментировать ее слова. Он был занят оценкой ущерба, нанесенного несчастному корсету, не говоря уже о его собственном перепачканном костюме. Осмотрев поврежденный подарок, он убедился, что, упаковывая его, лавочник не особенно трудился. Коробка раскрылась, и китовый ус прочертил в грязи глубокую борозду.

«А вообще, – подумал он, поднимая вещь из грязи, – зачем женщины подвергают себя таким мучениям?» Ему корсеты представлялись невероятно неудобными.

– Это корсет, майор? Довольно необычно.

Он поднял взгляд, чувствуя, что покраснел до корней волос.

– Леди София намекнула, э-э, чтобы я купил ей новый, поскольку я, э-э-э, испортил ей…

– Ах да, ее нелепый ритуал… – Покачав головой, леди Агата отвернулась. – Тогда я думала, что это ей пойдет на пользу, но теперь вижу, что ее рассудок пришел в еще большее смятение.