– Ах, леди София, послушайте, – ввернул Блейксли, вяло махнув рукой в сторону оркестра, – подарите мне один вальс. Я полагаю…

– Мне срочно нужно выпить лимонаду, милорд. Не могли бы вы…

Ей не было необходимости продолжать. Притом, что желтоватое лицо Блейксли разочарованно осунулось, он все же по-военному бодро распрямился, оглядывая танцевальный зал в поисках прислуги.

– Любой подвиг, миледи. Любое ваше желание. Любой…

– Лимонаду, Блейксли. Пожалуйста.

Быстро поклонившись, молодой нахал нырнул в толпу. Однако вокруг нее толпилось еще множество щеголей, решительно устремившихся на освободившееся место. Все это время за их спинами маячила Лидия, не скрывая своего нетерпения.

– Не могли бы вы пройти со мной в гостиную? – предложила она Софии. Лидия с извиняющимся видом обратилась к окружившим Софию мужчинам: – Простите, джентльмены, но, боюсь, мне придется увести от вас мою подругу.

Раздались шутливые стоны, некоторые более искренние, чем другие, но София смогла лишь кивнуть. Да и на это ей потребовалось титаническое усилие. Ей пришлось притворно улыбаться, протискиваясь через забитый людьми танцевальный зал. К тому времени, когда они с Лидией добрались до гостиной, где стояла удушающая жара, у нее почти не осталось сил.

– Слава богу, здесь никого нет, – сказала Лидия, оглядывая небольшое помещение.

В комнате не было даже слуг. София пожала плечами.

– Они мне больше не кажутся людьми, – сказала она невпопад.

– Кто?

София вяло махнула рукой в сторону танцевального зала, имея в виду разряженную публику, составляющую высший свет Англии.

– Не что иное, как птицы. Яркие или тусклые, толстые или худые, неважно. Все они одинаковы: в эту секунду здесь, а в следующую их уже нет. Птицы.

Лидия нахмурилась, ее эльфийское личико исказила досадливая гримаса.

– Ты сегодня ходила в госпиталь.

София подняла на нее глаза, очнувшись от объявшего ее оцепенения.

– Нет, я не была там уже месяц. С тех пор, как…

Ее голос затих.

– С тех пор, как умер твой майор. София, это уже слишком. Говорю тебе, ты стала совсем холодная после смерти этого несчастного.

– Холодная, – пробормотала София. – Да, это верное слово. Мне холодно.

И одиноко.

– София! – воскликнула Лидия, явно раздражаясь из-за невнимания подруги. – У меня новости!

София даже не подняла глаза.

– Перси сделал тебе предложение.

Лидия потрясенно открыла рот.

– Да, – подтвердила она. – Откуда ты знаешь?

София едва сдержала громкий стон. Как она могла не знать? Ведь за пять сезонов[1], за пять долгих лет балов, на которых, наряжаясь, она выставляла себя напоказ, мало осталось такого, о чем бы она не могла догадываться. Хоть имена и лица менялись, сплетни оставались теми же. Женатые от неженатых ничем не отличались. Молодых людей, нагонявших на Софию тоску, казалось, интересовали одни и те же вещи. Да что там, безжалостное соревнование за то, чтобы прослыть самым важным, самым элегантным и самым безупречным среди всех прочих, было абсолютно таким же бессмысленным, как и год назад.

– Это все как будто не по-настоящему, – прошептала София.

– Именно так и мне кажется! – воскликнула ее подруга, видимо, понимая слова Софии по-своему. – Когда папа мне об этом сказал, я чуть в обморок не упала от волнения. Ах, София, я выхожу замуж!

– Ты будешь великолепной невестой, – ответила та, не задумываясь.

Но, глядя на зарумянившееся от удовольствия лицо Лидии, София не могла не задаться вопросом: когда она сама себя ощущала столь же счастливой в последний раз? Живущей с такой полнотой? В глубине души она радовалась за свою подругу. Правда, она радовалась счастью подруги.

Так почему же ей все это кажется таким малозначащим, как будто она провела пять лет жизни, пять сезонов в высшем обществе, словно в какой-то детской игре? Только вместо фишек она обменивалась сплетнями. Вместо того, чтобы передвигать деревянные фигуры по доске, она переходила от вечеринки к вечеринке, тщательно соблюдая нормы поведения высшего общества. И как же ей это надоело!

– Ах, София! – воскликнула Лидия, и на ее лице отразилось сочувствие. – Тебе не следует отчаиваться. Ты тоже выйдешь замуж, я уверена в этом. Возможно, лорд Кайл наконец-то созреет.

– Реджинальд?

София сделала над собой усилие, пытаясь понять ход мыслей Лидии.

– С чего бы мне хотеть за него замуж?

Лидия ее не слышала, целиком поглощенная своей фантазией.

– Правда, это было бы восхитительно! Мы устроили бы двойное бракосочетание. Стали бы как сестры. И наши дети росли бы вместе. И вышли в свет в одном сезоне. Или, может быть, у меня родился бы сын, и твоя дочь вышла бы за него замуж. Ах, это было бы прекрасно! Ты можешь себе это представить?

О да, София могла, и эта мысль повергла ее в ужас. На всю оставшуюся жизнь она угодит в ту же ловушку бессмысленных сплетен и пересудов.

– О боже, Лидия, даже не думай об этом!

Лидия замолчала, изумленная резким ответом подруги.

София попыталась привести свои мысли в порядок, но слова продолжали слетать с ее языка.

– Уверяю тебя, – сказала она сдержанно, – я не желаю выходить замуж за Реджа.

– Но мне казалось… Вы ведь вместе выросли. – Смутившись, Лидия захлопала ресницами. – Точно так же, как и мы с Перси.

– Конечно, мы с Реджем друзья. Или были ими. А потом случился скандал с той девицей и шотландцем, и он… – София в отчаянии подняла руку. – Он исчез.

Наклонившись вперед, она коснулась руки подруги, и ее мысли вернулись к яркому сборищу людей прямо за этой дверью.

– В конце концов они все разлетятся. Мы, женщины, всегда оказываемся покинутыми.

Лицо Лидии исказилось гримасой ужаса, ее губы задрожали, к глазам подступили слезы.

– Ах, София, как ты можешь такое говорить? Перси никогда… Он…

Софию захлестнула волна стыда, и она взяла подругу за руки.

– Нет, Лидия, конечно же нет! Перси такой же постоянный, как восход или закат солнца. Он никогда не оставит тебя. – Она крепко сжала подругу в объятиях. – Он обожает тебя. Прошу, не позволяй моему мерзкому настроению омрачить твое счастье.

Однако Лидия осталась глуха к ее словам. Она отпихнула от себя Софию с неожиданной жестокостью.

– Все из-за того, что ты ходишь в этот ужасный госпиталь. Из-за этого ты стала очень странной.

Руки Софии безвольно опустились, замерло и ее тело, и мысли. Ее словно поместили в ледяной панцирь, сковывающий даже слова, произнесенные тихим шепотом.

– Прости меня, Лидия. Я не хотела тебя обидеть.

– Я не обиделась! Я злюсь! Ты стала такой сентиментальной. Я теперь даже не знаю, кто ты. Но, кем бы ты ни была, ты мне не нравишься.

С этими словами Лидия решительно удалилась, оставив Софию одну в комнате, вдруг ставшей холодной.

Эта ссора была несерьезной. София знала, что от их размолвки не останется и следа, стоит им сходить по магазинам. Однако у нее не было на то желания. Более того, ей даже не хотелось думать об этом, не говоря уже о том, чтобы действительно отправиться в такой поход. Поэтому, вместо того чтобы последовать за своей подругой в сияющий танцевальный зал, она осталась сидеть в углу с мертвенной тишиной, заполнившей ее сознание.

К сожалению, даже здесь ей не суждено было долго оставаться одной. Уже через несколько секунд вошла ее мать и затрещала как сорока, упрекая Софию в том, что та бросила своих ухажеров. И уже вскоре она отправила Софию назад, в танцевальный зал. Не прошло и пары минут, как ее окружила та же компания мужчин; их веселая болтовня была подобна разноголосому чириканью, лишенному всякого смысла. А затем рядом с ней появился лорд Кайл, ее приятель детских лет, такой же пустой и бессмысленный, как и все остальные. И даже более – ведь когда-то они были друзьями.

Пока он болтал о складках чьего-то галстука, София думала о майоре. Она понимала, что несправедливо сравнивать Реджа, богатого избалованного повесу, с раненым солдатом, лежащим на смертном одре, но она ничего не могла с собой поделать. Даже сказанные в лихорадке, слова майора всегда трогали ее сердце. Самые незначительные его высказывания казались ей более существенными, чем самый серьезный разговор с Реджем.