- Какой же он хороший, если изменяет своей жене? У него же дети, Лида, ведь это плохо жить с человеком, у которого жена, дети…

    - Знаю, это многие осуждают с точки зрения официальной морали. Но я стою выше предрассудков. Не люблю ходячую добродетель. Я же не размениваюсь на мелочи, верна ему. Мы оба счастливы. И я вольна, как птица.

    - А не кажется ли тебе, что ты обворовываешь чужую семью? - сурово спросила Даша.

    - Но если он не любит свою жену? Не меня, так другую найдет, - ответила Лидия без малейшего признака смущения - Ах, Дашенька, ты еще ребенок! Нас любят, пока мы молоды и красивы. Семья, заботы, черная работа у плиты ужасно старят женщину. Мужья начинают поглядывать на более молодых. А с женами живут по обязанности. Нет, Даша, брак и семья - это тяжелые цепи.

    - Значит, ты против брака?

    - Я не против брака, я против цепей. В современных браках много устаревшего, много предрассудков.

    - А каким же ты мыслишь новый брак?

    - Не знаю Я против рабства. Брак должен быть таким, чтобы он не убивал личность, чтобы всем было хорошо, - ответила Лидия

    - Ты любила своего мужа?

    - Любила. Мне казалось, что лучше его нет человека во всем мире. А потом присмотрелась и ужаснулась - кого я полюбила, с кем связала жизнь…

    Лидия скривила лицо, даже вздрогнула от неприятных воспоминаний

    - Он был пьяница или развратник?

    - Нет, он не был ни тем, ни другим. Для мещаночек - он идеал. Он не разрешал мне работать, не хотел, чтобы я училась. Он хотел, чтобы я была его примерной женой, домохозяйкой, стряпухой… А мне все это ужасно противно Я возненавидела мужа и ушла от него.

    - И не жалеешь?

    - О чем жалеть? Что он не сделал из меня рабыню?

СЫН

    У Даши родился сын. Появилось на свет существо, ради которого она приняла столько мук, пережила столько сомнений и тревог. И странно, это крохотное существо будто перевернуло всю ее жизнь, изменило ход мыслей. Теперь Даша не спрашивала себя, для чего она живет. С рождением сына она словно сама заново родилась на свет, почувствовала вдруг, что жизнь, несмотря на все ее превратности и огорчения, хороша, и люди вовсе не злы, какими они порой казались ей, когда она жила у мачехи.

    Няня каждый день клала на ее тумбочку кулечки с конфетами, пирожные, яблоки. Даша знала, от кого эти гостинцы. На тумбочке появлялись цветы, игрушки, открытки с шуточками и добрыми пожеланиями.

    Как- то няня сказала ей:

    - У тебя, милая, наверное, родственников полон город.

    - У меня их как раз и нет, - ответила Даша.

    - А целый день трещат по телефону. Лицо Даши озарялось улыбкой.

    Сын был крепышом. Когда Даша первый раз взяла его на руки, у нее радостно забилось сердце. Долго она всматривалась в розовое крохотное личико. Глаза, крутой лоб, чуть оттопыренные уши - весь в отца. И ей вдруг стало нестерпимо стыдно за то, что одно время она намеревалась убить в себе это дорогое сердцу существо. Вот бы увидел Николай сына! Может, написать ему? Соблазн поделиться с ним своей радостью был большой, но каждый раз вспоминалось его письмо, и желание написать Николаю пропадало.

    В солнечный воскресный день Дашу выписали из роддома. Она взяла узелок с вещами, приняла от няни сына, завернутого в одеяльце. Застенчиво и неуверенно она шла по коридору, держа малютку, как бесценное сокровище, боясь оступиться. Сын! Это ее сын!

    Из вестибюля шумной веселой стайкой выпорхнули подружки и помчались ей навстречу. Впереди всех летела Валя. Лидии не было. За девушками степенно шла Александра Николаевна, неся что-то в руках. Девушки окружили ее, подняли такой шум, что няня вынуждена была прикрикнуть на них:

    - Тише вы! Не на танцульках находитесь. Вот попадете к нам, не очень-то посмеетесь.

    - А мы к вам не торопимся, - ответила Галя, беря на руки Дашиного сына.

    - Даша, дай мне подержать, - кричала Валя, стараясь оттолкнуть Галю.

    - Куда тебе! Уронишь.

    - Я только подержу немножко.

    Валя почти выхватила из рук Гали ребенка.

    - Ой, какой же он маленький!

    - А ты думала, парни взрослыми родятся? - улыбнулась Галя.

    - Девочки, ну, как, идет мне быть мамашей? - опросила Валя, обводя всех озорными глазами.

    - Подрасти малость надо. Ну, подержала и хватит. Дай-ка сюда.

    - Подумаешь, подрасти, - Валя обиженно надула губы. - Рада, что вымахала, как слониха.

    - Не ссорьтесь, девочки, - сказала Александра Николаевна.

    Валя неохотно передала ребенка Гале, бросилась к Даше, принялась целовать ее.

    - Молодчина, Даша. Я так и знала, что у тебя будет сын.

    Ребенок переходил из рук в руки, каждой хотелось подержать новорожденного. Дашу обнимали, целовали, совали в руки какие-то свертки. Она то и дело опасливо поглядывала, чтобы девушки не уронили ее сына.

    - Поздравляю, Дашенька! - сказала Александра Николаевна и вручила сверток. - Приданое. Это тебе от заводского комитета.

    - Спасибо.

    - Ну, а нянь у тебя хватит, - добавила Вера. До общежития девушки несли новорожденного поочередно.

    Первые дни они охотно возились с малышом, как с живой куклой. Галя как-то в шутку сказала:

    - Ну, девочки, будем стажироваться.

    И они «стажировались» пеленать и купать малыша, носить его на руках, играть с ним. Сообща подбирали ему имя, и были удивлены, когда Даша показала метрическое свидетельство, где черным по белому было написано Николай Николаевич Ракитин.

    - То, что Ракитин - хорошо. А вот Николай не лезет ни в какие ворота, - заявила Галя.

    Даша промолчала.

    - Значит, ты все еще любишь его? - спросила Валя.

    - Не знаю.

    - Дурочка ты, Даша. После всего этого надо ненавидеть и презирать, - проговорила Валя. Она сжала кулаки и потрясла ими перед собой. - Ух, как бы презирала!

    - Давайте напишем в «Комсомольскую правду» о таком отце, - предложила Галя.

    - Ты что?! - испугалась Даша. - Если вы хоть немножко уважаете меня…

    Одна только Лидия равнодушно встретила нового жильца комнаты. Крик ребенка вызывал у нее приступы нервозности, от запаха пеленок ее тошнило. Она ни разу не взяла малютку на руки. Если в ночное время он кричал, Лидия прятала голову под подушку, зажимала уши ладонями.

    - Ну успокой же его. С ума можно сойти, - ворчала она.

    Даша брала сына на руки и уходила в коридор. Она замечала, что и у других девушек постепенно остывал интерес к ребенку, хотя они пока еще не ворчали, как Лидия. Даша понимала, что малютка - не очень приятное соседство, особенно в общежитии, и подумывала найти отдельную комнату. Но рассчитывать на коммунальную квартиру было рано, а частные стоили дорого.

    Время шло. Даша как-то незаметно для всех поправилась, с лица сошли темные пятна, в походке появилось что-то новое - плавное, женственное. И все вдруг увидели, что Даша хороша собой. Особенно красивы у нее черные глаза, излучающие ласковый свет. На щеках при улыбке играли ямочки.

    - Девочки, я тоже хочу ребенка, - как-то полушутя, полусерьезно сказала Валя.

    Когда Даша ходила в положении и лицо ее было в пятнах, Валя не раз заявляла подругам, что у нее никогда не будет детей.

    - Я всегда завидую красивым, - с грустью заметила Валя

    - Не родись красивой, а родись счастливой, - сказала Вера

    - Красота - это и есть счастье Вы думаете, мне сладко жить с моими проклятыми веснушками? - Валя подошла к зеркалу, презрительно посмотрела на свое отражение - Ну что за нос. Фи! И волосы рыжие, и глаза кошачьи.

    - Тебя и такую любит Витька

    После отпуска Даша устроила сына в детские ясли, а сама пошла в механический цех на подсобные работы. Валя и Вер между делом учили ее работать на токарном автомате. Даша была ученицей понятливой. Вскоре ей присвоили разряд. Даша получила самостоятельную работу на автоматическом станке.