Как- то вечером, оставшись в комнате с Лидией, Даша призналась, что она боится своего будущего.

    - Зачем же ты допустила, что у тебя будет ребенок? - спросила Лидия.

    - Но как же - убить ребенка? Лидия улыбнулась.

    - Ты хочешь быть лучше всех. С ребенком тебе будет очень тяжело.

    - Знаю, что тяжело, - тихо сказала Даша Лидия с минуту молчала, рассматривая свои ног-ти, покрытые лиловым лаком. Она была очень опрятна, тщательно следила за собой.

    - Часто матери-одиночки отдают новорожденных в детский дом, - сказала она.

    Даша почти испуганно посмотрела на нее.

    - Как же своего ребенка отдать в детский дом?! Даже волчиха детеныша никому не отдаст.

    - Зверь, Дашенька, существо неразумное, а у человека - разум. У тебя нет возможности воспитывать ребенка. Значит, о нем позаботится государство.

    - Это нечестно. Государство не обязано делать то, что должна сделать мать.

    Лидия усмехнулась и повела плечами.

    - Все это, Даша, предрассудки. Государство заинтересовано в приросте населения, особенно после такой войны. Не каждая из нас может выйти замуж. А кому нужна ты с ребенком? Подумай об этом. А ты - красивая и при желании могла бы неплохо устроить свою жизнь.

    Даша вздохнула.

    - Мне кажется, что я никогда не выйду замуж,- сказала она задумчиво.

    - И не пожалеешь, - подхватила Лидия. - Ну что хорошего находят в замужестве?! Я уже испытала на себе это счастье. - Лидия презрительно скривила губы. - У тебя нежный, ласковый характер. Но ты гордая. Трудно тебе будет замужем. Как ни говори, а жена - это рабыня мужа. Ей приходится иметь дело с такими прелестями, как кастрюли, пеленки. Надо угождать благоверному, чтобы он не обзывал тебя дармоедкой. Нет, свою свободу я ни на что не променяю. Веришь ли, меня тошнит от одного запаха кухни и пеленок.

    - Но ведь все равно рано или поздно придется иметь дело и с кухней и с пеленками, - сказала Даша.

    - Возможно, - ответила Лидия. - Но я не стремлюсь к этому счастью. И тебе не советую.

    - Послушаешь тебя и как будто возразить нечем. Я так считаю: если я люблю человека, то не буду спрашивать, за что я его люблю. Просто люблю, и все. Для меня он дороже моей жизни, ради него я не пощажу себя. С любимым брак - это не ярмо, как ты говоришь, а счастье.

    Лидия насмешливо сощурила глаза.

    - Старая мещанская мораль.

    - Не все то плохое, что старое, и не все хорошее, что новое.

    - Ты, Даша, еще девочка, хотя и собираешься стать матерью. Будет у тебя ребенок - многое поймешь.

    Этим закончился спор, каждая из них оставалась при своем мнении.

    Даша не жалела, что ушла из дому. Здесь, на заводе, она нашла свою настоящую семью, где каждый готов поделиться последним куском хлеба и поддержать в беде. Она все время чувствовала себя в неоплатном долгу перед подругами, на их заботу старалась ответить своей заботой, на ласку - лаской.

    На стене возле выключателя висел график дежурства. От него всячески отлынивала только Лидия. Когда Даша ушла в отпуск, дежурство распалось само по себе, дежурным нечего было делать, потому что в комнате всегда царили порядок и чистота. Валя часто шутила по этому поводу:

    - Девочки, вот чудо-юдо! Над нашей комнатой шефствует дед-мороз со своей внучкой Снегурочкой.

    Валя и Вера после занятий в школе часто забегали во Дворец культуры потанцевать, приходили домой веселые, раскрасневшиеся, но такие усталые, что не в состоянии были убрать в шкаф свои наряды. Платья их обычно висели на спинках кроватей, чулки и туфли валялись на полу. Галя не раз делала им замечания.

    - Утром уберем. Спать хочется, - полусонно отвечали подружки. Не успеют щекой коснуться подушки, засыпают. Утром спят до тех пор, пока Галя не разбудит их.

    - Полуночницы! На работу опоздаете. Девушки вскакивали с теплых постелей, торопливо

одевались. Не успев умыться и причесаться как следует, бежали на работу, не убрав в шифоньер платья, не заправив постелей. После работы подруги шумно вбегали в комнату, удивленными глазами смотрели на свои койки.

    - Вот чудо-юдо! - звенела Валя, поводя вправо и влево хорошеньким носиком в крапинках веснушек.

    - Опять дед-мороз со своей Снегурочкой побывали у нас, - говорила Вера, бросая на Дашу взгляды.

    Валя подскакивала к Даше, обнимала ее и верещала, захлебываясь смехом:

    - Хорошая у нас Снегурочка. Но ты, Даша, все-таки не пускай ее в нашу комнату, а то нам с Верой совестно. Ой, какие же мы неорганизованные! Не будешь пускать Снегурочку?

    - Не буду, - с улыбкой отвечала Даша.

    Так продолжалось несколько раз, пока подружки не приучили себя не оставлять на утро платьев на спинках кроватей, а на полу чулок.

    Как- то Лидия заболела. Даша сутками не отходила от ее постели, поила лекарствами, кормила манной кашей, бегала в аптеку. Девушки спят, а она, притушив розовой бумагой свет лампочки, сидит у Лидиного изголовья. Даша по себе знала, что больной человек мнителен и боязлив, его пугает одиночество. Если рядом с собой он видит здорового человека, который в любую минуту протянет ему руку помощи, он легче переносит недуг.

    На третий день Лидия почувствовала себя лучше.

    - Даша, ты бы отдохнула, - сказала она.

    - Я не устала. Может, тебе чаю согреть? - спросила Даша.

    Лида утвердительно кивнула головой. Выпив чаю, она вдруг опросила у Даши:

    - Он знает, что у тебя будет ребенок?

    Даша опустила голову, глаза ее сразу стали печальными и задумчивыми.

    - Ты ему написала?

    - Нет, не писала.

    - Почему?

    - Стыдно. Я боялась…

    - Ты ему все-таки напиши.

    Даша отрицательно покачала головой. Губы ее судорожно подрагивали.

    - Ты же говорила, что он был хорошим.

    - Да. Но после его письма… - У Даши на глазах заблестели слезы.

    В комнате тихо Тишину нарушает только размеренное тикание ходиков. За окнами ночь, стекла затянуты морозными узорами. Галя, сунув под щеку ладонь, слегка посапывает. В розовом полумраке лицо ее кажется еще румянее. Чижик спит на спине, заломив руки за голову. У нее милое, почти детское лицо, рот полуоткрыт. У Веры одеяло сползло на пол, она свернулась калачиком. Даша подошла к ней, осторожно укрыла ее, снова подсела к Лиде.

    - Мне иногда страшно, - призналась Даша. - Проснусь в полночь и не могу заснуть. В голову лезут разные мысли. Видно, я такая трусиха.

    - Нет, Дашенька, ты не трусиха. Ты даже смелая. Но, я сказала бы, несовременная, - заметила Лидия.

    - Почему? - удивилась Даша.

    - Не ищи счастья в замужестве. Это блеф. Я давно присматриваюсь к замужним женщинам, и мне кажется, что все они, каждая по-своему, очень несчастны. Они только делают вид, что довольны своей судьбой. - Лидия помолчала, о чем-то думая. - Прости, что я с тобой откровенна. С другими я не такая. Разве можно говорить с Галиной и Валей?… Они не поймут меня, наклеют всяких ярлыков. Это глупые телочки, мечтающие стать коровами. Ты не похожа на них.

    - Лида, зачем ты так о них? Они - хорошие, - сказала Даша

    - Я это без всякой злобы. Девушки они хорошие, но очень ограниченные. Я с тобой откровенна потому, что ты умная. Знаю, все вы осуждаете меня. Но я не сержусь на вас. Каждый вправе устраивать свою жизнь так, как ему этого хочется. У меня знакомый был… ученый. Он был намного старше меня. И я не жалею, что была его любовницей. Он любил меня…

    - А ты?

    - Я не задумывалась об этом. В семейной жизни он был несчастлив. Жену свою он не любил, даже презирал, а жил с нею по обязанности, ради детей, семьи. И я охотно принимала его ласки. Иногда мне казалось, что я любила его.

    - Ну, а этого, конструктора, ты любишь? - спросила Даша.

    - Не знаю. Наверное. Во всяком случае, он мне нравится. Он хороший, - тихо ответила Лидия.