Паула еще раз понюхала свежее пальмарозовое масло, которое всегда помогало ей справиться с бессонницей, залезла под одеяло и закрыла глаза.

Различают японское камфорное дерево Laurus Camphora L. и борнеол Dryobalanops Camphora L., родина которого – Борнео и Суматра; последнее имеет намного более утонченный, более насыщенный, напоминающий амбру аромат.

На следующий день они выступили, как всегда, с рассветом, примерно в полшестого, чтобы преодолеть последнюю часть пути, позавтракав рисом и супом.

Пауле было легче оттого, что путь лежал через широкую долину с рисовыми полями, на краю которой на голубом холме возвышалась Амбохиманга. Чем ближе они подбирались к своей цели, тем более крутой становилась тропинка, которая узкой и каменистой лентой обвивала гору.

Нориа – после ночного разговора ее словно подменили – шла рядом с Паулой и рассказывала ей о короле-святом, который возвел Амбохимангу, по имени Андрианампуинимерина. Согласно легенде, его дедушка первый понял, какой потенциал в нем таится, хотя имел двенадцать внуков, в каждом из которых текла королевская кровь. В один прекрасный день дедушка позвал к себе всех внуков. Он собрал для них самые прекрасные и заманчивые подарки, благородное оружие и украшения, и каждый должен был что-то себе выбрать. Андрианампуинимерина взял себе самую неприметную вещь – корзинку с землей Мадагаскара. Тогда мудрый дедушка понял, кто будет наилучшим правителем.

– Это больше похоже на сказку братьев Гримм, – заметил Мортен, пребывавший в приподнятом настроении, и Паула удивилась тому, что вчерашнее чрезмерное потребление рома на нем никак не сказалось.

– Откуда такой человек, как ты, знает сказки? – Ласло спросил так, будто сказки были чем-то неприличным.

Мортен внезапно закашлялся.

– Моя бабушка была из Люнебурга и долгими темными ночами в Норвегии всегда рассказывала нам сказки.

Когда Мортен произносил слово «сказки», это звучало как «шшшкажжки», что Пауле безумно нравилось. Она могла бы слушать его часами.

– А мне больше по душе сказки братьев Гримм, чем Андерсена. В немецких сказках по крайней мере счастливый конец.

– Поэтому они и называются сказками, – вмешался Вильнев. – В реальной жизни никогда не бывает счастливого конца.

– Если ты рассчитался со своим создателем, то да! – Замечание Мортена прозвучало иронично и не было похоже на замечание миссионера.

– Этот суеверный фокус раскрыт! – Вильнев горько рассмеялся. – Существует только то, что научно доказуемо. И ничего больше. Абсолютно ничего!

– Боюсь, из этого следует, что и рая не существует, – с тревогой сказал Мортен.

– Не приставай ко мне с раем, его не существует, так же как и ада.

Ласло плюнул на красную пыль, будто чтобы обозначить свою позицию.

– Есть только мгновение. Ничего больше!

«Ад, наверное, есть, – подумала Паула, – но для того, чтобы его испытать, не обязательно умирать». Она уже его пережила, но в рай тоже больше не верила.

Внезапно она услышала громкое и радостное пение, сопровождаемое громким и низким звучанием разных флейт, барабанов и нежных цитр. Озадаченная Паула остановилась вместе со своими попутчиками.

– Что это? – спросила она Нориа.

– Сейчас узнаем, но мне кажется, что это фамадихана, праздник перезахоронения усопшего, который отмечают особенным образом здесь, на плоскогорье.

В этот момент из-за угла вышла танцующая, поющая и музицирующая толпа людей. Нориа радостно кивнула им. Путники отошли в сторону и наблюдали за шествием, в центре которого мужчины и женщины несли над головами что-то завернутое в циновку, словно реликвию. Паула непроизвольно улыбнулась: было просто невозможно не заразиться этим праздничным настроением. Когда процессия миновала и снова воцарилась тишина, всем стало интересно, что представляет собой церемония перезахоронения.

– Я вам уже объясняла, насколько важны для нас предки. Поэтому примерно каждые десять лет из могил достают усопших, облекают их останки в роскошные платки и заворачивают в циновку. Затем мы проносим их по деревне и показываем им, что именно с момента их смерти изменилось, показываем их внуков и новые дома. При этом собирается вся семья и устраивает большой праздник.

– Какой прекрасный обычай, – сказала Паула.

– Абсолютно негигиенично, – с отвращением заметил Вильнев.

– Но таким образом сохраняется память об умерших, – ответил Ласло, и Паула заметила, с какой нежностью он посмотрел на Вильнева. Но тот только пренебрежительно поднял брови.

– Мертвые мертвы. Все остальное – это просто смешная детская вера. Давайте идти дальше.

Спустя полчаса Нориа, едва переводя дух, остановилась и указала на расположенный вдали холм; казалось, что он дрожит в голубом тумане.

– Вы хотите еще что-нибудь узнать о нем? – спросила она своих попутчиков.

– Конечно, – сказал Вильнев, и остальные кивнули. – Все, что нам может понадобиться в беседе с Ранавалуной II.

– Хорошо, Андрианампуинимерина… – начала Нориа.

У Паулы закралось подозрение, что Нориа нравится повторять эти непроизносимые имена так часто и так быстро, чтобы европеец не мог их запомнить.

– Во времена его правления, с 1788 по 1810 год, царство народа мерина становилось все больше, чему способствовал еще и тот факт, что он женился на двенадцати женщинах из различных регионов и таким образом обеспечивал мир среди провинций.

– А как он обеспечивал мир среди двенадцати жен? – вмешался Вильнев, который как раз шел за ними. – Мне это представляется намного большей проблемой….

«Какой наглый, – подумала Паула, – как всегда!» Нориа по его просьбе рассказывает о мужчине, которого почитали как святого, а Вильнев подшучивает над этим.

Однако Нориа не обиделась, она бросила хитрый взгляд на Паулу.

– Андрианампуинимерина был умным мужчиной, и поэтому он велел возвести на двенадцати священных холмах вокруг Антананариву по одному дворцу для каждой из своих жен и навещал их по очереди.

На лице Вильнева раздражение сменилось улыбкой.

– Но первая и, соответственно, главная жена Андрианампуинимерины жила постоянно с ним – здесь, в Амбохиманге.

– Я все еще не вижу никаких домов. – Голос Ласло прозвучал так, будто ему наступили на ногу. – Мы правильно идем?

Паула спросила себя, почему Вильнев взял именно Ласло в качестве ассистента.

– Амбохиманга укреплен стеной с семью воротами, и вокруг Голубого холма запрещено вырубать или сжигать лес, поэтому издалека кажется, что на холме никто не живет. Но если внимательно присмотреться, то вон там, – Нориа указала на скопление пальм, – можно увидеть хижины.

И за следующим поворотом они уже достигли своей цели. Они стояли перед стеной укрепления, которую издалека не было видно из-за красновато-коричневого цвета кирпича, почти не выделяющегося на фоне земли.

Ворота представляли собой огромную круглую дыру, закрытую обломком скалы.

Нориа обратилась к двум часовым, которые смотрели на них через стену. Они втроем говорили все громче, часовые качали головами и размахивали ружьями, но Нориа не позволяла себя испугать, и непонятно было, кто из них победит.

Паула присела на скалу в тени под деревом гибискуса, а через полчаса к ней присоединились Мортен и Вильнев. Еще через полчаса к ним подсел Ласло, и мужчины начали заключать пари, пройдут ли они сегодня через ворота или нет.

В конце концов Нориа вернулась к ним с опущенными плечами.

– Из-за купального праздника фандроана чужим на территорию дворца сегодня нельзя.

– Но это же определенно вопрос денег! – Вильнев надул губы и возвел к небу глаза, намекая, что она туго соображает.

Нориа покачала головой.

– Нет, это не так. Все ворота были закрыты после того, как юные девушки наполнили священную ванну водой, и их откроют лишь завтра утром, когда королева произнесет кабари, свою новогоднюю речь, и начнется большой праздник.