Эдика, тот сидел не подвижно.

— Эдик?! В чем дело? Быстро подними руку! Не видишь? —

папа нервничает, не тупи!

— Ты мне не указ!

От удивления глаза Василия Васильевича поползли вверх: он

пропустил, как чадо выросло и набралось борзоты.

— Это еще… что означает?

— Вот видите, Василий Васильевич, с вами не все солидарны

по моей отставке… Мое предложение пока еще в силе.

Несколько минут царило замешательство. И тут Эдик вдруг

разразился диким хохотом, встал из-за стола и подошел ко мне

разболтанной походкой. Обернувшись к остальным, сказал:

263

Нахим Угоден

— А он и поверил, простак. Уверенный такой сидит, отважный

мастер бумажных дел. Ты что, в серьез подумал, что я с тобой?

Наивный… ну сама простота! Уверовал в свою победу? Бред, ма-

разм… Я ненавижу тебя… Умный, должен был понять: конечно,

Обманиловы за твою отставку через повешенье, — произнес он, растягивая слова. — Говорил: уничтожу… Лень было послушать!

— Ты же слово дал!

— Дал, все правильно. Я и не поддержал твою отставку, эту…

Теперь, с твоего позволения, инициирую свою как соучредитель,

— и он поднял руку.

Обманилов понимающе кивнул и поднял руку. Отец горд за

сына — тот научился мстить, скоро перестанет бегать к маме. Из-

неженцев совсем растерялся и опять машинально потянул руку,

— показать, что он со всеми, хотя и не сторонник насилия.

Василий Васильевич в эйфории победы совсем забыл об Ири-

не, которая всегда была согласна по умолчанию, торжественно

произнес:

— Ну что, дорогой Матвей, поздравляю: вы уволены! — И раз-

валился в кресле.

Я собирался с мыслями: так неожиданно было предательство

Эдика.

— Что потерял дар речи? — спросил Эдик. После этого насту-

пила тишина, все переваривали случившееся. Из конца зала вне-

запно раздался слабый голос:

— Я против…

Никто не отреагировал, настолько были в увлечении дальней-

ших действий оппонентов.

— Я против! — прозвучало намного громче.

— По поводу, радость моя? С чем именно не согласна? — обра-

тился Обманилов.

— Я против отставки Матвея.

Была моя очередь удивляться.

— Ты что с ума сошла! Что с тобой?

— Не трогайте меня… я не изменю решения.

264

Банковская тайна: игра в людей

Более получаса на нее давили разными способами… Она не

поддалась, просто замкнулась в себе.

— Василий Васильевич, успокойтесь и примите… поражение

достойно.

— Ты не спеши: у нас два на два. Математик!

Я засмеялся:

–Ты хоть молчи: я директор, у меня право преимущественного

голоса, при равных позициях.

Обманилов впервые с нашего знакомства запаниковал, он при-

нялся искать телефон, тут же набирать, потом попросту выскочил

из кабинета. Забыл, наверное, что тот, кому звонил, находится

здесь же. Грозный Изнеженцев увлеченно грыз ногти. Все ожида-

ли возвращения сбежавшего.

Его руки тряслись:

— Алло, алло, у нас не получилось! У нас не получилось!

— Кто бы сомневался… Прекратите истерику! Вы становитесь

противны и скучны… одни и те же новости… ждите… буду!

* * *

— Василий Васильевич, вы будете что-то говорить или нет, мы

не можем так вот сидеть… Ваше решение? Не пойму, на что вы

надеетесь?

Он сидел в напряжении, качаясь туда-сюда:

— Подождите… подождите.

— Чего ждать?!

Вместо ответа отворилась дверь, и все взоры обратились туда.

В нее неспешно вошел Гордеев…

Я пришел в недоумение:

— А-а-а… как?

Обманилов все это увидел и воспрянул духом, побежал на-

встречу нежданному гостю: искать защиты.

— Здравствуйте, дорогие друзья. — Он был в игривом настро-

ении, такой контраст с нашими бледными лицами. Пока все мол-

265

Нахим Угоден

чали, разинув рот, Михаил Альбертович проследовал к окну и по-

смотрел на вид, потом, не обращая ни на кого внимания, прошел и

плюхнулся на гостевые места.

— Матвей, вы привели меня сюда… отдаю вам должное. — Он

кивнул. — Вижу на вашем лице вопрос…

— М-м-м, — только и смог произнести я.

— Ха-ха, какой вы, однако, забавный. Маски сброшены… Я по-

стараюсь вам все объяснить. Дело в том,.. что это все я. — Он по-

казал вокруг. — Все это время… это был я! — Он встал и начал

расхаживать, заложив руки за спину. — Моя склонность к авантю-

рам и разного рода играм натолкнула меня на забавную мысль… В

последствии, так оказалось, что она начала стоить денег, немалых

денег… Я все придумал: сценарий, действующие лица, декорации…

все! Это было безупречно… Оставалась только главная роль, уве-

ряю вас, она была досконально расписана… Вам оставалось только

быть, просто быть и все. Ваши ноги переставлял я! Зная все ваши

мысли и поступки наперед, сам их инсценируя… Фантасмагория

управления: создавать условия, при которых получаем ожидае-

мое поведение субъекта. Вы были успешны настолько, насколь-

ко я задумывал. Все началось из Банка: случайно обратил на вас

внимание… вы подходили как нельзя лучше. Это я уволил вас из

банка, это я свел вас с Обманиловым, холдинг, Китай — все я. За

каждым вашим действием был Гордеев. — Он посмотрел прямо на

меня. Как вам такая новость? Узнать, что вы всегда были на месте

и только декорации передвигались. Недурно?

Стиснув зубы, я процедил:

— Нет.

— Это похвально… Интеллигент по жизни — дурак по мыслям.

С кем-то случается, а с вами происходит… Теперь вы знаете, доро-

гой мой, кто за этим стоит — бросьте шутить! Когда придут день-

ги, вы проведете платеж.

— Нет.

— Упрямец и наглец, вы начинаете раздражать меня, ну ладно…

достаточно будет вашего увольнения.

266

Банковская тайна: игра в людей

— Нет.

Повисла неловкая пауза.

— Нет… Ну, хорош! Ведь я вам говорил, что этот парень хорош!

Ничего не скажешь. В своем положении он нам диктует условия,

предлагает капитулировать! Кто-нибудь из вас способен на такое?

Нет?.. Тогда я продолжу. Продолжу с комплимента: вы превосход-

но справлялись, так искренне… — Он замолчал. — Так трогатель-

но… — Гордеев сопроводил свои слова взмахом руки вверх. — Но

в последнее время вы заставили нас обеспокоится… Да-да, поверь-

те мне! Даже я испытал некоторую неловкость… после того, как

Ира сказала, что вы обо всем догадываетесь…

Быстрым взглядом я посмотрел на Иру: так вот почему произо-

шло чудесное спасение.

— Вы что-то сказали? Да?

— Нет.

— Тогда возвращаюсь к нашей беседе: ваши поступки стали

непредсказуемы. Вы стали подозрительным и нервным челове-

ком. Чего стоит только ваш поступок с любимой девушкой… Так

неприятно было наблюдать за тем, как вы стали ее подозревать…

очень некрасиво… Бедное дитя! Вспомните, Матвей, к чему при-

вели ваши самостоятельные действия, как она плакала, страдала.

Право, я не могу забыть… дайте мне время собраться… — Он пери-

одически смотрел на меня, чтобы увидеть мою реакцию. Смотри,

смотри, чудовище... — Я не мог допустить вашего своевольства: чего доброго, вы могли уйти со цены в неизвестном нам направ-

лении, или, что еще хуже, покинуть ее, не попрощавшись. Так

нельзя. Вы согласны? Именно поэтому нам нужно было, чтобы

вы по своей воле пришли туда, где мы будем чувствовать себя в

безопасности… — Он жестом указал на переговорку, в которой мы

находились.

Я поднял на него глаза, в полном изумлении… Он уловил мое

состояние и крикнул:

— Гольдштейн!

В комнату с ехидной улыбкой вальяжной походкой зашел

Гольдштейн. Он неторопливо сел возле Гордеева:

267

Нахим Угоден

— Всем добрый день!