Юэн начал пробираться туда, к манящей странице, оживленной ветром.

Его сандалии соскальзывали с непрочных валунов, грозя вывихом или чем еще похуже. Кожа на ногах ныла от бесчисленных песчаных уколов и попавшей в царапины соли. Наконец он ухватил бумагу. Она оказалась последней страницей книги под названием «Решив отправить их к Господу».

Помимо названия, там было лишь три слова: «но его нет». Почему этот человек так отчаянно гнался за этой страницей? Стало бы ему легче, попади она вновь в его руки? На Юэна она впечатления не произвела, он даже хотел вернуть листок ветру. Правда, потом он решил, что может еще встретить незнакомца, и сунул бумагу в карман рубашки. Углубление в скале имело странную форму – как будто каменные пальцы безуспешно пытались удержать бумагу. Конечно, Юэн понимал, что это всего лишь работа ветра и песка, но сходство было поразительным. Когда он разглядывал нишу, в кармане звякнул телефон. Сообщение от Джойс: «Где?»

«Иду домой». – Юэн печатал как можно быстрее, стараясь не делать ошибок. Потом добавил: «Думал спишь». Даже использование коротких фраз казалось ему уходом от ответственности, которую они так ценили, еще будучи преподавателями. Отослав сообщение, он задумался; возможно, Джойс спрашивала, где она сама? Конечно, до такого состояния пока ни один из них не дошел, но одна эта мысль вновь вызвала у него страх остаться без жены. Если бы мог, он побежал бы вверх по тропе, но, увы, оставалось лишь ковылять против ветра по пляжу.

Когда он вошел в квартиру, Джойс под простыней повернулась к нему – но ее постель была пуста, это ветер шевелил покрывало. Юэн оцепенел от ужаса, но потом превозмог себя и пересек комнату. Джойс стояла на балконе и смотрела на море в просвете между двумя соседними отелями.

– Ну как, успешно?

– Лавки я не нашел, – опасаясь отклониться слишком далеко от правды, Юэн продолжил: – Зато нашел листок, за которым гнался тот тип на пляже.

Джойс вздохнула и повернула руку ладонью вверх, словно взвешивая ветер.

– Юэн, ты мне пытаешься что-то доказать?

– С чего ты взяла?

– То есть, получается, это моя вина?

Они были на грани ссоры, которая могла завести куда угодно. Видимо, Джойс это почувствовала.

– Покажи, что там такого важного, – сказала она.

Джойс безразлично скользнула взглядом по странице. Она так беззаботно держала ее в руке, что Юэн поскорее забрал у нее листок, чтобы не дать ветру шанса вернуть себе игрушку.

– Чепуха какая-то. Ничего не понимаю.

– Я оставлю ее у себя на случай, если мы его встретим.

– Надеюсь, ты не собираешься потратить весь наш отдых на его поиски? Он, скорее всего, уже и думать забыл об этой странице.

– Я не буду тратить на это время.

– Ты только что это сделал и мне даже не сказал.

Прежде чем Юэн успел придумать ответ, она добавила:

– А я так ждала оливок.

Ему стоило бы понять, что сейчас, когда все вокруг изменилось, для нее это может быть важным.

– Мы поищем лавку вместе.

Они так и сделали – когда отправились ужинать. Возможно, в той лавке теперь продавали кожу, футболки, серебро или сувениры. Несколько бывших таверн стали китайскими или индийскими ресторанами, к радости – или разочарованию – британских туристов. Вчера Джойс и Юэн отыскали свою когда-то любимую забегаловку, но прошедшие годы, видимо, уменьшили порции и иссушили еду, одновременно почти лишив ее вкуса. Пока они решали, какую таверну осчастливить своим посещением, ветер утих. Плоское солнце висело над горизонтом, как драконий глаз, и его угасающее дыхание волновало море.

Они не прогадали, доверившись ресторану, но Юэн чувствовал, что Джойс не доверяет ему. Когда он смотрел на прохожих, она глядела на него с укоризной. Он пытался обсуждать памятные места, которые им стоит разыскать, но разговор походил на неумело разыгранную сценку. После ужина они сидели на балконе. На небе постепенно загорались звезды. По соседству две дискотеки соревновались, кто громче, и Юэну это сильно мешало проникнуться спокойствием Вселенной. Даже когда они вошли внутрь и прикрыли балконную дверь, гулкое уханье доносилось снаружи, как неровное биение двух сердец.

Он подождал, пока Джойс не укрылась покрывалом с головой, и лишь тогда спрятал страницу под подушку. Инстинкт – а может, просто выпитая за ужином рецина – заставлял его хранить страницу. Он выключил свет и нащупал руку Джойс. Когда она обмякла, он повернулся на бок. Завывание ветра в балконных перилах ему не мешало, и ритмы диско за окном тоже постепенно затихали. Когда Юэн ненадолго выплыл из сна, дискотеки уже затихли, а ветра почти не было слышно. Его озадачил не ветер, а нечто другое, поскольку источник шума был ближе к нему, чем к окну, плотно закрытому. Этого шума не хватило, чтобы окончательно его разбудить, но он, очевидно, побеспокоил Джойс, потому что, засыпая, Юэн успел заметить, что она пытается нащупать его руку. Но как же она найдет мою руку, если та лежит на подушке, ближе к балкону, чем к ней, подумал он, но уже был не в силах выпростаться из сна.

Когда через несколько часов он проснулся, солнце уже было высоко. Кто дергал его подушку? Он приподнял ее. Последняя страница, слегка смятая, лежала на неровной простыне, но он не знал, двигал ли кто-то подушку или саму страницу. Джойс оперлась на локоть и уставилась на него.

– Зачем ты ее туда положил?

– Чтобы знать, где лежит.

Она может подумать, что ему отказывает память или, того хуже, что он положил страницу под подушку, пряча от нее, чтобы не украла. Доковыляв до сейфа, Юэн запер страницу вместе с их паспортами и чеками.

– Теперь мы знаем, где она.

Разговор за завтраком на балконе поддерживали в основном две сороки. Джойс первой ступила на пляж, отпустив руку Юэна, и почти сразу зашла в воду. Юэн с облегчением увидел, что рядом с ней есть еще люди, которые смогут помочь, если что. Поглядывая время от времени на ее оранжевый, как закат, купальник, он пытался погрузиться в роман, который одновременно с ним читали еще минимум два человека на пляже, но не смог сосредоточиться, даже когда Джойс вернулась.

– Ты посидишь тут пока? – спросил он в конце концов. – Мне нужно кое-что проверить.

– Да что со мной случится?

Он оглядывался назад, пока не дошел до бара Зорбы. Несколько посетителей уплетали завтрак, запивая его пивом, их детишки играли на компьютерах.

Юэн оплатил компьютерное время и набрал в поиске «Решив отправить их к Господу». Информации оказалось немного. Автора романа звали Амброуз Дартмут, это имя ему ничего не говорило. Судя по всему, других книг этот автор не издавал, и объявлений о продаже подержанных экземпляров тоже не находилось. Издательство «Инсерджери Букс», выпустившее книгу в конце прошлого века, прекратило существование – похоже, это была их единственная книга.

Юэну было этого недостаточно, чтобы оправдать свое отсутствие на пляже. Возвращаясь, он пытался придумать что-нибудь еще, но в голову так ничего и не пришло. Он брел по песку, которым вчера занесло бетонную дорожку, высматривал Джойс, но ее не было там, где он ее оставил.

Никто не обращал внимания, как он в панике носился между топчанами. Вот его бессмысленная книженция, бумажный кирпич, на лежаке, застеленном его полотенцем, и тут же, на соседнем, пустом, лежаке в тени навеса – книга в мягкой обложке, которую читала Джойс. Он принялся высматривать ее среди людей в море, но ни на ком не было оранжевого купальника. И тут голос свыше позвал его:

– Юэн.

Он развернулся и запрокинул голову, не уверенный, что увидит обладателя голоса. Джойс с веселым нетерпением смотрела на него из-за столика в «Философии». Не успев еще окончательно одолеть тропинку наверх, он выдохнул:

– С какого перепугу ты тут взялась?

– Захотелось оливок, раз уж ты их не нашел, – ответила она. И упрямо добавила: – Решила прогуляться, сама по себе.

Нельзя спорить. Многие их ссоры в последнее время начинались по таким вот незначительным поводам, и Юэну казалось, что они умаляют их с Джойс, скукоживают их ум и привязанность друг к другу.