Речитатив сменили резкие гортанные приказы на латыни.

Темнота и потусторонняя «подсветка» из символов сыграли над зрением Лили шутку. На миг ей показалось, что вместо Родиона стоит другой человек – старше, с резкими, грубоватыми чертами лица. И чем-то он напомнил ей высшего демона, по ее вине вырвавшегося из заточения в прошлом году. От жутких ассоциаций волосы на голове встали дыбом, как шерсть на спине перепуганного кота.

Наверное, поэтому перебрасывание в незнакомое помещение не вызвало у нее должного шока.

Здесь также горели свечи на столе. Пылал огонь в дровяной печи. И почти седой мужчина нервно ходил по комнате, скрипя некрашеными широкими досками. В единственное не закрытое ставнями и незастекленное окно заглядывала луна.

Лиля не сразу узнала дедушку Платона. Когда он собирался в последнюю в своей жизни командировку, седина лишь коснулась его висков.

Запавшие щеки, тени под лихорадочно блестевшими глазами – выглядевший смертельно усталым мужчина вызвал щемящую жалость.

Забыв о предупреждении инициатора ритуал, она хотела окликнуть деда, но не успела.

– Ни звука! Что бы ты не увидела, – произнес возникший рядом Велигор.

Как она его не заметила? Девушка удивленно оглядела, словно соткавшегося из воздуха, парня. Неподвижный, напоминая марево в летний зной, он застыл рядом, напряженно следя за Савельевым.

И тут до нее дошло. Она никуда не перемещалась, а сидит рядом с Киром за кухонным столом. Велигор оказался настолько сильным магом, что позволил присутствующим окунуться в воспоминания вызванной души, будто в другую реальность.

Девушка осмотрелась – так и есть, в стороне стояла полупрозрачная фигура бабушки, чуть дальше – Кирилла. Как и она сама, остальные участники ритуала ошеломленно вертели головами.

Если память не подводила, то погибшие души, прикованные каким-то обязательством к этому миру, вновь и вновь переживали последние минуты своей страшной смерти.

Замкнутый круг воспоминаний. Кольцо вечной боли, которое не разорвать без посторонней помощи.

Пока Лиля свыкалась с мыслью, что видит своего деда «живым», тот, захватив со стола мел, вернулся к незаконченному рисунку на полу. Не усложненная дополнительными символами пентаграмма, а что-то иное, девушка подобное еще не встречала в своей некромантской практике. Впрочем, она у нее и не отличалась особым разнообразием – так, время от времени доводилось выполнять задания местного Совета магов, пугая призраков и расшалившуюся мелкую нечисть. Единственное, чем самоучка могла по праву гордиться – превращением скарбника Велигоров в хранителя города.

Лиля подошла ближе, чтобы лучше видеть, что чертит дед.

И услышала гневное:

– Пошла вон!

Тихонько ахнув и отскочив назад, она споткнулась и упала бы, если бы Родион вовремя не придержал ее за талию.

Прежде чем выпустить из случайных объятий, он прошептал:

– Это не тебе. Успокойся.

Он не врал. Впечатлительная девушка не обратила сразу внимания, что, крича, Савельев, смотрел не на нее, а совсем в противоположную сторону.

– Я еще жив, стервятница, ты рано заявилась!

– Ничего, я подожду, – весело проговорил женский голос, – люблю наблюдать за представлением из первых рядов.

Как не оглядывалась Макарова, увидеть говорившую не удавалось, и от этого за шиворот словно сыпнуло морозом.

За окном завыла собака – мел в руках некроманта разломался на мелкие кусочки.

– Пошла прочь, темная тварь!

– Я ни при чем! Это у тебя руки дрожат, – возмутилась невидимая женщина и с укором добавила: – Как и всякого вора, тебя мучает совесть. В глубине души ты понимаешь, что не достоин спасения.

Савельев на обвинения не отреагировал. Обмакивая указательный палец в белое крошево, он продолжал рисовать защитные символы, замыкая круг.

На долю секунды что-то заслонило открытое окно – мужчина оторвался от работы. Его лицо цветом сравнялось с раздробленным мелом на полу.

– Мы заключили договор, Платон, – вновь заговорила невидимка. – Ты обещал отдать его мне, так зачем нарушил слово? Разве я обманула тебя хоть раз?

Об закрытые ставни окна позади Савельева что-то ударилось. Некромант резко обернулся, не заметив, что носком сапога смазал часть рисунка.

– Скажи! Скажи мне имя, Платон! И я тебя спасу, как делала это не раз!

Мужчина молчал, настороженно глядя в открытое окно.

Вновь завыла собака. Только на этот раз ее тоскливый голос слышался совсем рядом.

– Кому ты отдал его, Платон? – вопрошающий шепот, казалось, заполнил весь небольшой, на одну комнату, дом. – Кому, идиот?

Свечи на столе, зачадив, погасли. В темноте на полу выделялся яркий прямоугольник лунного света, проникающего сквозь окно, да виднелось пламя в печи сквозь щели, оставленные неплотно прикрытой затворкой.

– Скажи имя, Платон, и я остановлю их.

Достав из поясных ножен кинжал с узким, криво изогнутым клинком, некромант порезал подушечку пальца на левой руке. Капля крови упала куда-то в темноту, усиливая линии защитного круга.

Фитили свечей на столе загорелись сами собой.

– Старый осел, я все равно получу желаемое, – печально произнесла женщина. – Я устала тебя убеждать… прощай!

Не успела она договорить, как вверху что-то загромыхало – на голову ее собеседника посыпалась побелка с потолка.

– Скатертью дорога, – прошептал он, проводя ладонью по волосам. – И без тебя продержусь до утра.

Стряхивая сухую известку с головы, Савельев увидел затертые символы.

Поспешно вытаскивая мел из кармана, уронил его. Выругавшись, быстро наклонился, чтобы поднять.

И не успел.

Пол взорвался, взлетая вверх древесной трухой и комьями земли.

Из ямы, возникшей прямо перед некромантом, вынырнула разбухшая белесая рука – и, дернув за ногу, утянула во тьму.

– А-а-а! – Лиля надрывно завизжала.

И очнулась в объятьях Кирилла.

– Тише, девочка моя, тише, – прижимая к себе и гладя ее по спине, успокаивал взволнованный Булатов.

– Боже… Боже мой, – причитала далеко не богомольная Полина.

Родион Велигор единственный, кто сохранял невозмутимый вид.

– Простите, без воспоминаний в ритуале не обойтись, я и так их оборвал. Скажете, когда можно будет продолжить.

– Ты хочешь продолжить?! – возмутился Кирилл. – У тебя сердца нет? Ты напугал Лилю до дрожи, а ей нельзя…

– Все в порядке, – быстро перебила его огневичка. – Давайте покончим с этим. Когда получите ответы для Гросса, я хочу узнать, кто та женщина, разговаривавшая с дедом, и чего она от него хотела.

Бабушка, бросив на внучку быстрый взгляд, покосилась на посланника Большой дюжины и едва заметно покачала головой. Велигор ответил легким кивком – они поняли друг друга с полунамека.

– Хорошо, но только вначале вопросы, из-за которых Гросс организовал поиски Савельева.

– Это что получается? – вскинулась нахмуренная Лиля. – Если бы не какие-то там вопросы, его вообще не искали бы?

– Нет, – подтвердил Родион невозмутимо, – поиск затрудняло множество причин.

Полина Ивановна столько лет говорила, что от деда ничего не осталось, потому что он не справился с поднятым старым кладбищем, и его тело нежить растащили по кусочку. Поэтому некроманты и не смогли доставить останки его вдове. Бабушка даже затруднялась назвать Лиле место, где случилась трагедия.

А теперь выясняется, что когда это нужно Гроссу, он достанет из-под земли в буквальном смысле слова?..

Острое желание высказать все, что она думает по поводу двуличности Большой дюжины, чуть не заставило Лилю совершить ошибку, ведь ритуал все еще не закончен, поэтому скандал и отвлечение некроманта неуместны и даже опасны.

Велигор сосредоточился на призыве. Фигура медленно двигающегося парня отбрасывала странные тени на стене – он вычерчивал ножом невидимые резкие линии в воздухе.

В полутемной комнате стало светлей – вокруг участников ритуала вспыхнула голубым прозрачная стена.

Защита. Лиля наморщила лоб, не понимая, зачем. Неужели душа некроманта может навредить своим родным?