Литмир - Электронная Библиотека

— Yes!

— I do not hear gladness in voice[30]!

— Что вы, напротив, очень рад!

— Не желаете ли приехать в гости к старому другу?

Витя чуть не сорвался, что лучше к волку в пасть, но благоразумно промолчал.

— Допустим, через пару часиков.

— Горю от нетерпения! — не сдержался Витя.

На другом конце связи оценили юмор и сарказм.

— Вы это бросьте, гореть, дорогой вы наш. Пусть горят дрова в камине. — В трубке зазвучал сигнал отбоя.

Витя Рябой нехотя открыл глаза.

«Finita la siesta».

Космической пустотой его наполнила необъяснимая усталость.

Вечернее солнце раскалённым телом нанизывалось на острые пики елей сопок Хатынг-Юряха.

Палатка Э.А. Косиндо, палаточный городок. 9 июня 2014 г.

Дождь разразился в полночь.

Поначалу где-то далеко ломился в чьи-то двери гром, гулко звенела деревянная мембрана. Затем поднялся ветер. Первая попытка имела успех — он всего-то провёл ладонью по верхушкам деревьев и они отозвались на неприхотливую ласку. Вторая и последующие, страх божий, это испытание на прочность корневой системы леса и синтетического материала палатки.

И — ливень! Безо всяких прелюдий: — А ты меня любишь? — Ага!

Сырость моментально пропитала воздух в палатке.

Всю ночь напролёт Эдуард Алексеевич не смыкал глаз. Прислушивался к бушующей снаружи стихии, смотрел на колеблемые ветром стенки летнего жилья; и внимательно следил за Петром: когда он открывал глаза, поил лечебным настоем и ненавязчиво спрашивал, где он видел скульптуру прыгающего тигра. Но всякий раз Петя что-то несвязно бормотал и неопределённо махал рукой.

Природа сжалилась над человеком.

Под утро ливень перешёл в мелкий дождик. На час-другой Эдуард Алексеевич, удостоверившись, что с Петром всё в порядке, забылся лёгким сном, сидя в раскладном кресле.

Разбудил его Шмидт.

— Ну, как вам это нравится? — ввалился в палатку он вместе с каплями дождя.

Косиндо проморгался и посмотрел на вошедшего.

— Что?

— Дождь!

— Дождь?

— Именно — дождь! В который раз погода вносит корректуру в наши планы.

— Который час? — спросил Косиндо, оглядываясь на Петра, не разбудил ли его ранний визит Шмидта.

— Шесть утра, — ответил Шмидт и вдруг положил руку на сердце. — Ой, Эдуард Алексеевич, простите! Вы, наверно, спали…

— Пустяки.

— Полноте! Ещё раз — простите. Кстати, как наш больной?

Косиндо посмотрел на мирно сопящего во сне юношу.

— Думаю, улучшилось. Проснётся, узнаем точнее.

Палатка А.О. Шмидта, археологический городок. 9 июня 2014 г.

Досада раздирала само существо Алексея Оттовича. Дождь действовал на нервы. Стук капель по пологу палатки говорил о бессилии человека перед стихией, как бы его там ни распирала гордыня, вот, мол, я какой, и в космос летаю, и геном чего-то там расшифровал, тайну пирамид через год другой расщелкаю, как грецкие орехи…

Беспомощность накатывала волнами и лучше не становилось.

Он удручённо посмотрел на себя в карманное зеркальце. Глядя на своё отражение, шмыгнул носом и произнёс, что, получил щелчок по носу.

Настроение поднялось по возвращении от кладовщика. Он сообщил, что у Пети наметилось улучшение состояния. Да он и сам заметил лёгкий румянец на лице юноши; вчера он выглядел намного не презентабельно.

«Что ни говори, — подумал Алексей Оттович, — в какого китайца ни ткни пальцем, попадёшь в лекаря. Ещё бы, столько тысяч лет экспериментов над собой подобными должны были закончиться чем-то хорошим».

Сладкая дрёма взяла своё и, незаметно, Алексей Оттович задремал. Резко вскочив, пробудившись от неясного охватившего душу чувства, посмотрел на часы. «Ого! проспал два часа!» Взял спутниковый телефон и набрал занесённый в адресную книжку номер.

Сигнал, пробившись через помехи, сквозь струи дождя, атмосферные флюктуации, через плохо сработанные и кое-как соединённые микросхемы приёмо-передающих устройств спутниковой связи, через сон дежурных операторов, достиг цели.

Центральный офис фирмы «Ника», г. Якутск. 9 июня 2014 г.

Артур спал без снов.

Едва коснулся головой подушки, и мир яви, как заставка на экране дисплея, моментально трансформировался в таинственный мир грёз.

Сон без сновидений, обычный, крепкий, глубокий.

Тихая дробь капель по стеклу и подоконнику, неспешная мелодия дождя, младшая сестра меланхолии, не отвлекали от отдыха.

В шесть утра Артур открыл окно комнаты и впустил внутрь уличную, наполненную влагой свежесть.

Несколько энергичных физических упражнений и он в норме.

К офису Владимирцева Артур подошёл к восьми утра и застыл. Очень часто он гулял в этой части так называемого среди горожан «старого города» и никогда не обращал на красивое, под старину рубленое здание-терем, внимания.

Толкнул рукой калитку. Закрыто. Нажал кнопку звонка на столбе. Сразу же последовала реакция.

Хлопнула дверь терема.

— Что надо? — раздался с крыльца с лёгкой, после сна, хрипотцой мужской голос.

— Мне назначено.

— Кем?

— Фёдор Витальевич пригласил…

Его не дослушали и неприязненно пробубнили в ответ:

— Нет его. Приходи позже.

— Он назначил к восьми.

— Утра? — съехидничали с крыльца, звеня бисеринками воды на листьях берёзы.

— Вечера, — в тон ответил из-за забора Артур, стараясь придать голосу те же нотки плохо скрытого злорадства.

— Вот и жди вечера, — пожелали с крыльца, и хлопнула дверь.

Фёдор Витальевич, подъезжая, увидел одинокую мужскую фигуру, расплывчато виднеющуюся через мелкую сетку небесной мороси.

Автомобиль остановился возле ворот. Опустилось стекло.

— Артур?

— Здравствуйте, Фёдор Витальевич.

Владимирцев хмыкнул одобрительно.

— Люблю пунктуальных людей. Здравствуй. — Ответил Владимирцев и пригласил в машину, затем кивнул в сторону терема. — Не пускают?

— Не-а!..

— Узнаю фирменный стиль Аскольда Тимуровича. Но это поправимо.

Автомобильный клаксон издал три коротких сигнала.

Снова раздался стук открываемой двери и послышался радостный голос:

— Спешу, бегу, Фёдор Витальевич!

Ворота распахнулись. В чёрной униформе со сдвинутой набок на голове кепке справа, озаряя улыбкой, стоял среднего роста пожилой мужчина.

Владимирцев обратился к сторожу:

— Аскольд Тимурович, впустишь усталых и промокших в пути путников?

Сторож театрально, с чувством, сделал пригласительный жест рукой, предлагая проехать.

— Снова шутите, Фёдор Витальевич! — покачал головой сторож.

— Доброе утро, Аскольд Тимурович, — Владимирцев вышел из авто вместе с Артуром. Поднялись на крыльцо.

Сторож закрыл ворота и присоединился к ним.

— Где ж оно доброе, господь с вами? Через день дождь льёт…

Владимирцев полной грудью вдохнул дождевую сырость, — а, не правда ли, осенью пахнет? — отдающей болотом из озерца за забором.

— Аскольд Тимурович, нужно уметь радоваться жизни, — сказал Владимирцев. — Даже строчки есть в одной песенке в известном кинофильме: у природы нет плохой погоды, — и вошёл, Артур последовал за ним.

Сторож остался на крыльце, протянул ладонь, сразу намокшую от капающей влаги.

— Так то ж в кино поют, — завел он брюзжащую пластинку, — в жизни-то оно попроще будет… — и вытер руку носовым платком.

В кабинете Фёдор Витальевич предложил Артуру сесть.

Артур с удивлением осмотрел помещение. Владимирцев спросил, что не таким желал увидеть кабинет одного из состоятельных людей города; Артур покраснел и ответил положительно. Владимирцев сказал, что ему остаётся всего лишь развести руками, глянцевая обложка журнала не обязательно интересное содержание его самого и сразу же предложил заняться делом. Артур горячо сказал, что готов приступить к работе немедленно. Он готов был говорить и дальше, но интересный предмет обихода, вошедший совсем недавно в нашу жизнь — спутниковый телефон — прервало его.

вернуться

30

Не слышу радости в голосе (англ.)

57
{"b":"257319","o":1}