— Уморил, — еле отдышалась Айна. — Ей богу! Надо же додуматься до такого…

Совладав с собой, она указала на видневшийся вдали двухэтажный рубленный из кругляка дом с покатой терракотовой крышей.

— Там мы живём…

Людмила Карловна встретила дочь с гостем такими словами:

— Ну, вот, как после этого не скажешь — сон в руку!

Айна попросила маму объяснить.

— Понимаешь, доченька, приснился мне сегодня сон, входишь ты во двор и ведёшь на поводке светлого бычка…

Окинув комнату Айны, Петя заметил, что у него в комнате присутствует такой же максимальный минимализм в обстановке. Ничего лишнего: диван, стол, компьютер, книжный и бельевой шкаф, да пара плакатов на стене.

За то у меня есть комод, похвасталась хозяйка комнаты, старинный, из орехового дерева. На внутренней поверхности задней стенки стоит печать производителя. Лампа тоже старинная, судя по зелёному стеклянному абажуру, предположил Петя; да что ты, запротестовала Айна, его купили, когда я родилась. А вот металлическая фигурка — она сняла со скульптуры льняную с тиснением салфетку — точно раритет. Сколько лет не знаю, кто делал, откуда у нас, бог весть. Спрашивала у родителей, ответили, что передают её по наследству почти сто лет. Сейчас стоит у меня. Прежде использовали как гнёт, когда квасили капусту. Вес у неё приличный.

— Можешь поднять, если не веришь, — предложила Айна.

Петя попытался сдвинуть, что получилось с трудом, ухватившись с двух сторон руками.

— Послушай, Айна, — сказал он, — почему тигр?

— Хм! — дёрнула девушка красивым носиком и с вызовом произнесла: — Поди спроси у моих предков!.. Сами изготовили или…

Петя закончил:

— …взяли поносить.

Айна растерянно развела руками.

Ситуацию разрешил зов Людмилы Карловны из кухни:

— Дети, стынет чай с блинами!

Расставаясь, Петя поинтересовался, почему ей дали, скажем так, не свойственное славянам имя. Очень просто, ответила девушка, моя прабабушка — дочь якутского шамана. И меня назвали в её честь — Айна…

Чем дальше Айна удалялась от района кровопролития, чем дальше уходила от преследователей, их громкие крики стихали, тем труднее ей было идти по наметённым сугробам, снегу в лесу навалило выше пояса. Глубокая борозда, проложенная девушкой, заметалась поднявшейся пургой. „Это хорошо, — думала она, уклоняясь от острых ногтей замёрзших веток, норовивших вцепиться в лицо или запутаться в волосах, — снег скроет следы и собьёт идущих по пятам преследователей“.

Порывы ветра доносили до её слуха отголоски ружейных выстрелов, дико звучавших в промёрзшем лесу.

Покуда хватало сил, Айна неутомимо продвигалась вперёд; ныряла с головой в ямы, занесённые снегом, выбиралась из них, тратя много энергии, и продолжала идти. Ей очень хотелось остановиться, отдохнуть, но она знала, что минута промедления грозит приближением врага, охотящегося за её жизнью. Она мысленно подбадривала себя и думала о молодом казаке Петре, своём муже; повторяла его слова, что должна спастись и обязательно сохранить странный тяжёлый предмет; что он клялся за ней вернуться. И эти думы придавали хрупкой девушке сил.

Сгустившаяся ночная тьма, тщательно перемешанная со снегом, плотной стеной окружала беглянку.

В конце концов, силы истощились. Она остановилась, тяжело дыша, и прислушалась к себе: кровь толчками пульсировала в висках, красные и лиловые круги возникали перед глазами и, увеличившись, исчезали; тело её мелко вибрировало, тряслись руки и дрожали в коленках ноги. Она готова была рухнуть без движения в снег, но находила в себе мужество оставаться на ногах. Она была похожа на одну туго натянутую струну, тронь пальцем и запоёт.

Усталость всё же сковала тело. Сильнее пут.

Восстановив дыхание, Айна осмотрелась. Тревога острым шипом кольнула юное сердце — она не узнавала лес, расстилавшийся вокруг. Да и как ночью определить, та ли это сосна, знакомая ей, разрубленная молнией пополам или другая. Мало ли похожих деревьев в тайге, которые шутя, расколола молния или срубил под корень сильный ветер во время межсезонных бурь, когда, кажется, небо в отчаянии упало на землю и не может с ней расстаться.

„Спокойно, спокойно, — уговаривает себя девушка. — Надо поступать, как учил отец. Не поддаваться возникшей вдруг панике, а просто взять себя в руки“. Девушка закрыла глаза и представила родную юрту, поставленную отцом и братьями на просторном аласе. Внутри ярко пылает костёр, распространяя живительное тепло, назло крепкому морозу на улице, который ломает с треском ветви деревьев и прекращает полёт птиц. Над костром висит котелок; бурлит вода; мама бросает в кипяток чай и лечебные травы и коренья. Тягучий аромат наполняет юрту. Рядом с ней сидит отец, чистит ружьё, сидящие поблизости братья выделывают шкуры добытых песцов. От этих мыслей у Айны закружилась голова и она чуть не осела в высокий сугроб, но вовремя ухватилась за невысокую согнутую берёзку. Головокружение прошло и она почувствовала сильную жажду. Большими пригоршнями девушка хватала снег, умывала им разгорячённое бегом лицо и мелкими порциями таяла во рту. „Что делать дальше? — снова подумала Айна, — куда идти? Ночью в лесу легко заблудиться, особенно в пургу, но оставаться на месте нельзя. Если не слышно преследователей, это не говорит о том, что они её потеряли“. Девушка вздрогнула, мороз длинными колючими холодными пальцами проник под одежду. Огонь развести нельзя и нечем. Нужно идти. Но куда? в каком направлении? Она закрыла глаза и обратилась к добрым духам тайги с просьбой о помощи. „Помогите, не дайте погибнуть…“

Еле слышный шум отвлёк от молитвы; Айна открыла глаза и посмотрела в направлении звука, застыв напряжённо телом, незаметно двигая головой.

Тёмная тень юркнула вверх по растущей впереди высокой сосне, укрытой снегом. Айна перевела дух — не преследователи. Хорошо. Некоторое время спустя снова послышался шум, и девушка рассмотрела эту же тень, застывшую на краю нижней ветки, выделяющуюся на белом фоне снега. Тень взметнулась вверх по стволу, снег осыпался жемчужной пудрой. „Тиин, балты[19]! — радостно подумала девушка, — милая! Как же ты меня напугала!“

Белка тем временем юркнула вниз по стволу дерева и, без остановки, устремилась к вершине и затем снова вниз. „Развлекает меня! — успокоилась Айна, — молодец, подружка!“ Внезапно девушка поймала себя на мысли, что её не знобит, приятное тепло растекается благодатными волнами по телу. „Спасибо тебе, балты! — поблагодарила Айна пушистого маленького зверька, — большое спасибо!“

Белка повторно, цепляясь коготками за сосновую кору, осыпая на почву у комля мелкие кусочки, по кругу поднялась до середины ствола и застыла, уставив маленькие звёздочки чёрных глаз на девушку. Развернувшись на месте, зверёк бежит к земле и замирает вниз головой почти у кромки снега, снова смотрит на девушку бисеринками зрачков. Айна поймала взгляд зверька и, словно загипнотизированная, смотрит на него. Белка легко соскакивает со ствола на наст и направляется маленькими скачками к девушке; не добегает около метра, становится на задние лапки и начинает быстро-быстро верещать, водить острой мордочкой в стороны. Крутить передними лапками. „Что ты хочешь? — спросила шёпотом осторожно, боясь вспугнуть зверька Айна, — что хочешь сказать?“

Животное юлой завертелось на месте и, не снижая темпа, развернулась и убежала вперёд, но не скрылась из глаз; остановилась, посмотрела на девушку, развернулась и снова принялась верещать. Уже в этом крике Айне послышались странные нотки.

Прекратив кричать, белка подбегает к Айне и машет лапками, верещит, крутится на месте. Снова срывается с места, убегает вперёд и повторяет всё, делавшееся до этого.

Когда зверёк третий раз вернулся к Айне, встал на передние лапки и грозно заверещал, девушку озарила догадка, белка приглашает следовать за собой.