Хонор позволила себе неприятную улыбку, и Ватанабе ухмыльнулся в ответ.

— Понял, — сказал он. — Мы встретим вас, капитан.

— Какая боль в заднице, — зарычал Эммет Лоусон, скривившись перед старшим помощником.

Лоусон, который в эти дни практически никогда не думал о себе как об Эццо Дамаско, был маленького роста. Он был жилистым, быстрым как ласка, смуглым с черными волосами и темно-карими глазами, которые выглядели так, будто умерли много лет назад. Он и его старпом составляли интересный контраст, так как Кейджелл Роннинген был на двадцать сантиметров выше, со светлыми волосами, голубыми глазами, мощного телосложения, и всегда находился в хорошем настроении.

Это кажущееся хорошее настроение, однако, было обманчивым. Как и Лоусон, Роннинген не мог сосчитать, скольких мужчин и женщин он убил в течение последних двух-трех десятилетий. Насколько он знал не было никаких фактических межзвездных оправданий для его убийств… которые, конечно, были для человека, родившегося и названного Эццо Дамаско на Старой Земле шестьдесят стандартных лет назад. С другой стороны, большинство его убийств произошли в глубоком космосе, вдали от назойливых, наблюдающих глаз.

— Ну, — сказал он сейчас, пожимая массивными плечами, — это не совсем сюрприз, не так ли?

— Я просто не люблю всю эту миккимаусовскую ерунду, — проворчал Лоусон. — Сволочи считают, что они поганые адмиралы, а я чертов сопляк-энсин!

Роннинген только хмыкнул. На самом деле, он начинал сомневаться по поводу Лоусона. В прошлый раз они сохранили свои шкуры нетронутым только по счастливой случайности, насколько Роннинген мог видеть, Лоусон не в первый раз влипал во что-то. Сколько раз еще они смогут сделать дело и убраться подальше с концами. Кроме того, весь смысл прикрытия народа здесь, в Казимире, в первую очередь в том, чтобы обеспечить себе безопасное место для размещения своей добычи и убежища с текущим обслуживанием и отдыхом, а в отличие от Лоусона, у Роннингена не было проблем в понимании совместных усилий, для поддержания безопасности.

И он раздумывал (не в первый раз), что не было ничего необычного для старшего помощника пиратского судна вдруг обнаружить себя его командиром после таинственного исчезновения предыдущего. Особенно, когда остальные офицеры корабля согласятся со старпомом в том вопросе, что… предыдущий капитан начал принимать сомнительные решения.

— Все в порядке! — Лоусон махнул рукой. — Скажи им, что мы получили их проклятое сообщение, и держим глаза открытыми.

— И я должен привести оружие в готовность? — спросил Роннинген, замещавший на корабле заодно и должность тактика.

— Приводи, — сказал безропотно Лоусон.

* * *

— У меня есть то, на что вы должны взглянуть, шкипер, — сказал лейтенант Хатчинсон, и Хонор повернулась в командирском кресле к тактической секции.

— Что там, Фред?

— Мы получаем хорошую телеметрию с задних разведывательных зондов, — сказал тактик "Ястребиного Крыла". — Большинство данных не слишком удивительны — ребята Баллрум сделали хорошую работу, откопав первоначальную позицию и авторизацию для того, чтобы снарядить платформу оружием, и она не выглядит так, будто там до нас было слишком много изменений по сравнению с копиями файлов. Но их разведданные об этих людях, поддерживающих судно в готовности выглядят такими же верными.

Хонор терпеливо кивнула. Она заметила значок одного корабля, находящегося в полутора тысячах километров дальше от платформы с импеллерными узлами, вышедшими в режим готовности четверть часа назад.

— Видите ли, шкипер, самое интересное в том, что мы знаем, что это за корабль.

— Мы? — глаза Хонор сузились.

— Да, мэм. Судя по его транспондеру, это судно андерманского реестра "Кристиан Кирш", но у него задействованы активные датчики. Мы получаем хорошие, чистые показания с них, и, согласно данным БИЦ, его эмиссионная сигнатура принадлежит нашей старой подруге "Эвите".

Хонор подавила почти автоматический рефлекс спросить Хатчинсона, уверен ли он в этом. Фредерик Хатчинсон был очень молод, всего на четыре стандартных года старше Эверетта Яначека, но он был тактическим офицером "Ястребиного Крыла" уже более десяти стандартных месяцев. Он продемонстрировал свою компетентность за эти месяцы, и не сказал бы того, что только что сказал, если бы у него не было двойной и тройной проверки оценки БИЦ.

Это была ее первая мысль. Вторая была значительно более кровожадной.

— Хорошо, — сказала она вслух, — я полагаю, мы можем рассмотреть ее присутствие здесь, как дополнительное доказательство причастности губернатора Чарновска. Если бы мы имели, конечно, подозрительный ум. — Она тонко улыбнулась. — Я уверена, что губернатор могла бы придумать всякие вполне разумные объяснения, как все это могло произойти без ее ведома.

— Я уверен, что она смогла бы, мэм, — ответил ей Хатчинсон с улыбкой, похожей на оскал древесного кота.

— С другой стороны, это дает нам определенную… свободу действий, — продолжила Хонор. Ее тон был почти причудливым, но миндалевидные глаза были холодны как вакуум снаружи корпуса "Ястребиного Крыла". — Хорошая работа, канонир. Я думаю, что мы начнем с "Полька Один".

— Полька Один, есть, мэм, — признал Хатчинсон, и его улыбка стала еще более хищной, когда он добавил, — это работа для меня, шкип.

* * *

— Я думал, ты сказала тридцать минут, — сказал Джулиан Ватанабе, наблюдая, как Эдита́ Соколовска, наконец, прибыла на командную палубу.

— Я устала. — Она одарила его короткой — очень короткой — улыбкой довольного хищника. — Но я обнаружила, что с надлежащим… стимулированием его выносливость может быть довольно удивительной.

Ватанабе улыбнулся ей в ответ. Они оба пришли на службу в "Рабсилу" в первую очередь по финансовым причинам, но также были и другие прелести. Прелести, которые имели много общего с тем, почему, по крайней мере до их работы в "Рабсиле", они оба сделали все, чтобы избежать профессий, которые требуют основных психологических оценок.

Ватанабе дважды получил выговор за "чрезмерные потери в продукции" из-за некоторых делишек, учитывая обычное отношение "Рабсилы". Он не приблизился к дисквалификации по своей щекотливой должности — на самом деле в "Рабсиле" предпочитали таких людей, как он; поскольку его аппетиты давали его работодателям дополнительные рычаги воздействия, но его зарплата была сокращена на полную стоимость рабов — всех рабов — в обоих случаях.

Соколовска знала обо всех этих выговорах, и она не могла не тревожиться, хотя ее собственные вкусы были более сдержанны, а еще… имелись более тонкие формы развлечений. Ватанабе слыл изобретательным, но он использовал свои игрушки быстро. Соколовска, с другой стороны, имела много общего с кошкой с острыми когтями, в том числе необходимость наслаждаться игрой так долго, как только могла. Физическая жестокость всегда была очень хороша, и, несомненно, удовлетворяла по-своему, но она слишком быстро приедалась на ее вкус.