— Это интересное признание, мистер Туссен, — вместо этого услышала она свой голос. — Значит ли это, что оно имеет прямое отношение к этой дискуссии?

— Это возможно, — ответил он тем же спокойным тоном, что и у нее. — Видите ли, Баллрум, случайно, завладел транспортным судном. Работорговым. — Его голос был спокойным, но лава, казалось, медленно кипела в смертельном терпении в глубине. — Оно имеет массу немногим более двух мегатонн, и пять стандартных месяцев назад принадлежало "Джессик Комбайн". Теперь оно принадлежит нам.

Хонор даже не захотелось спросить, что случилось с предыдущим экипажем.

— Нам удалось поставить людей на нужные человеку критические системы, — продолжил Туссен. — Я не буду притворяться, что они хотя бы отдаленно напоминают флотских офицеров и не считаю экипаж, соответствующим требованиям, или что мы действительно не нуждаемся в офицерах на мостике, но мы способны к основной астронавигации, и мы сумели сохранить рабочими двигатели и жизнеобеспечение. В этой связи, вероятно, хорошо, что оно получило так мало наворотов, поскольку для нас есть меньше вещей, которые можно сломать.

Хонор коротко кивнула в понимании, и он пожал плечами.

— По понятным причинам, мы не держим его здесь в Сагинау. На самом деле, оно в… другой звездной системе, скажем так. Там нет ничего что стоит развивать, и мы сумели сколотить там наше собственное поселение. В данное время этот корабль совершенно безоружен, так что даже если бы мы имели что-то вроде обученного экипажа, нет никакого способа, чтобы мы смогли использовать его против Казимира как своего рода вспомогательный крейсер. Но, — он выглядел очень спокойно в ее глазах, — в той же неназванной звездной системе на борту поселения нам удалось собрать почти тысячу двести опытных бойцов. Бойцов, которые имеют скафандры… и оружие. Мы не морские пехотинцы, коммандер, но у нас есть чертовски хорошая мотивация, которую мы получаем, когда приходит время танцевать.

Хонор глубоко вздохнула и откинулась в кресле. Сейчас она зашла слишком далеко в глубокую, темную воду, и это было даже отдаленно не смешно. Одна вещь — получать информацию от кого-то такого, как Баллрум. Куда ни шло предложение действовать в соответствии с этой информацией во имя Звездного Королевства. И все же как бы плохо эти действия, несомненно, не были бы расценены, с точки зрения ее начальства, они могли быть по крайней мере, возможно, оправданны. И совсем другое дело, когда офицер Королевского Флота Мантикоры на самом деле оперативно способствует тому, что, несомненно, будет осуждено как "неспровоцированный теракт" самим губернатором сектора, с которым ей было приказано координировать свою деятельность здесь в Силезии. На самом деле, это было бы своего рода "совсем другим делом", которое приведет к межзвездному инциденту, накалу дипломатических отношений, требованиям о возмещении ущерба, и катастрофическому окончанию карьеры офицера.

Но без "танцоров" Туссена, у нее не будет сил, чтобы сделать что-нибудь с этой базой.

Это было так просто. Если она устроит налет на Казимир с поддержкой Баллрум, ее карьера почти наверняка закончится. Ей может быть разрешат уйти в отставку, но намного более вероятно то, что это приведет к чрезвычайно грязному военно-полевому суду. Вероятно, она проведет время в тюрьме, учитывая официальный — и, честно говоря, заслуженный — ярлык Баллрум: "террористы". Она никогда не сомневалась в том, что большинство на Флоте поймут, даже одобрят, но это утверждение будет слабым утешением после того, как упадет топор.

Она знала это. И в течение двух или трех ударов сердца она робела от перспективы будущего, которое увидела, открывающимся перед ней. Тем не менее, она есть то, что есть, и как она сказала Мэтисону в "Чез Фьямметте", она — дочь своей матери. Она знала, что именно Алисон Харрингтон сделала бы на ее месте, если бы имела подготовку, возможности и ресурсы. И она знала, даже более ясно, чем это, что сделал бы в ее положении отец, потому что, когда-то давно, он был там.

Но в конце концов, дело не в том, что подумали или почувствовали бы ее родители о том, что они могли бы сделать, а в том, что она может сделать. Водоворот чувств, состоящий из ее любви к Флоту и глубокой, удовлетворяющей радости, которую она нашла в своей профессии, встретился в ней с чувством долга перед ее королевой и краеугольным камнем ее собственных принципов. Она смотрела холодным взглядом на мучительную потерю карьеры, на уверенность, что мужчины и женщины, которых она уважала, осудят ее за спорную позицию, зная, что будут разрушительные последствия для внешней политики, которую ей было приказано поддерживать и вспомнила то, что много лет назад в Академии сказал ей Рауль Курвуазье.

— В конце концов, — сказал он, — наступает момент, когда офицер королевы должен принять решение. Не выполнять приказы, не искать совета и помощи, не перекладывать ответственность на кого-то другого — решить. Сделать выбор. Принять цену и последствия в полном знании того, что люди, которые не были там, собираются судить его за это, не особо интересуясь, справедливо ли это. Вот истинная мера офицера — человеческого существа. Правильно или неправильно, популярно или непопулярно, он должен знать, где долг, моральная ответственность и ответственность по закону встречают честь мундира и присягу, которую он принес своему монарху и своему королевству. Когда это время наступит, офицер, достойный своего мундира, своей присяги и своего монарха, примет трудное решение, с полным осознанием его последствий, потому что, если он не сделает этого, он не достоин всего этого… и себя.

Она сомневалась, что адмирал Курвуазье мог себе представить даже во сне, что одна из его протеже может когда-нибудь найти себя в подвале силезского оздоровительного клуба якшающейся с признанными убийцами и террористами. Но ведь никогда не говорилось, что трудные решения принимаются просто, не так ли?

— Итак, — услышала она свой спокойный голос, — расскажите мне об этом вашем корабле, Открывашка. Вы сказали две мегатонны? С чем-то, имеющим такой размер, "Ястребиное Крыло" может незаметно прокрасться в зоне досягаемости платформы, а это все намного упростит.

Хонор наблюдала глазами, которые были спокойнее, чем она на самом деле себя чувствовала, как чиф Бонрепо наливала кофе в чашки ее старших офицеров. Она сама нянчила кружку с своим любимым какао, но другая часть ее офицеров — за исключением лейтенанта медицинской службы Нойкирха, который не присутствовал — решительно вся была в официальном лагере кофе, как и остальной Флот. На данный момент, однако, большинство из них казались чуточку слишком занятыми, чтобы правильно оценить свой напиток.

Бонрепо закончила разливать в то время как двое ее помощников разместили лотки с маленькими бутербродами и другими закусками на столе. Главный стюард проинспектировала их работу, кивнула им, что все хорошо, а потом дернула головой на дверь. Они исчезли, Бонрепо, бросив последний взгляд вокруг, последовала за ними.

Дверь дневного салона закрылась позади главного стюарда, и Хонор сделала медленный глоток какао, в то же время рассматривая других мужчин и женщин, сидящих за столом. Это не был особенно большой дневной салон — "Ястребиное Крыло" был только эсминцем, имея при этом меньший размер, по сравнению со своими младшими однотипами, а кубическое пространство жилых помещений было ограниченным даже для командира. Кают-компания была значительно больше, но кают-компания на корабле Королевского Флота Мантикоры принадлежала всем его офицерам, за исключением капитана. Командир был там гостем. Это было убежище ее подчиненных, их социальный центр, и она не вторгалась туда, если не была приглашена.