Армии был отдан приказ форсированным маршем преодолеть равнинные пространства и реки Нейстрии, чтобы как можно скорее оказаться в Бретани и, не теряя времени, усмирить врага. Но исполнить приказ императора оказалось не так просто, как предполагал Лантберт. Продвижение отрядов было неожиданно затруднено отнюдь не дружественной встречей императорских войск местным населением. Города на пути следования оказывались наглухо запертыми и казались вымершими, а оставшиеся в деревнях жители встречали дружинников вилами, наотрез отказываясь снабжать армию продовольствием и запасами фуража. О том, чтобы пополнить воинский контингент крестьянскими отрядами, как планировал изначально Лантберт, не могло быть и речи. На попытки договориться и урезонить крестьян было потрачено немало времени и сил. Ко всему прочему, оставленные в тылу ограбленные обозлённые вилланы, объединяясь в многочисленные группы, предпринимали ночные нападения на военный лагерь. Таким образом, ещё не достигнув пределов врага, воины Лотаря оказались в самом настоящем вражеском окружении. Дальнейшее продвижение в таких условиях ставило под сомнение успех всего дела, поэтому бойцы получили приказ больше не вступать в переговоры с нейстрийцами, а действовать отныне жестко и без промедления.

  Войска Лотаря возобновили спешный марш по Нейстрии, сжигая и убивая всех и всё на свое пути. Лишь благодаря этим решительным действиям армия в достаточно быстрые сроки, хотя и с небольшим опозданием, смогла достигнуть пределов бретонской марки.

У реки Вилен франки встали лагерем — необходимо было разведать месторасположение врага и подготовить наступление. Здесь, на берегу реки, армия Лотаря разделилась. Произошло это не по приказу императора, не в целях некоего хитроумного маневра, а по причине, вовсе к делу не относящейся: командиры попросту не смогли договориться меж собой и поделить власть. Пока дружины были в пути, все шло благополучно, но по мере приближения к цели военачальники все больше ссорились, втягивая в свои распри подчиненных.  Каждый был уверен в собственном праве принимать главные решения и отдавать приказы второму.  Сеньор Матфрид был старше и опытнее, к тому же он неоднократно воевал в этих краях и хорошо знал местность, однако все это не было достаточным доводом для Лантберта: сын Эриха Дижонского давно отвык подчиняться кому бы то ни было, кроме императора, будучи его ближайшим другом и советником, то есть вторым лицом в государстве, и потому не считал нужным уважать и признавать притязания своего старшего товарища на главенство. Все попытки договориться приводили к новой ссоре, а достигнув вражеских границ, командиры разругались окончательно, приняв решение разделиться и отныне действовать по отдельности.

Вернувшиеся с противоположного берега лазутчики отчитались, что на другой стороне всё чисто. Лантберт тотчас приказал своим людям разбирать дома в ближайшей деревушке, чтобы соорудить мост через реку. Тем временем, сеньор Матфрид направился к броду, находившемуся в нескольких милях от стоянки бургундцев, не посчитав нужным сообщить о нём Лантберту. Граф Орлеанский был уверен в успехе и не желал делиться триумфом с обнаглевшим спесивым мальчишкой. Однако, ослепленный гневом, граф упустил из виду бретонцев, которые устроили засаду на другой стороне реки около брода, куда и устремился со своими людьми граф Матфрид. Едва франки оказались на другом берегу, тут же были атакованы противником. Те, кто не был убит на месте, спаслись бегством и, преследуемые бретонцами, оказались загнаны в непроходимые болота, где утонуло ещё больше воинов, чем погибло от вражеских мечей.

Чтобы спасти себя и остатки своих людей, Матфрид был вынужден смирить гордыню и позвать на помощь бургундцев, находившихся от места катастрофы на расстоянии сигнала походного рожка. Услыхав этот тревожный призыв, стоявшие на карауле солдаты доложились своему графу, и Лантберт, осыпая Матфрида Орлеанского страшными проклятиями, оставил почти готовый мост, чтобы отправиться на подмогу. Неподалеку от злосчастного брода войско повстречало франков, сумевших переправиться обратно на безопасный берег. Грязные и окровавленные с головы до ног — их жалкий вид говорил за себя красноречивее любых слов. Не мешкая, Лантберт во главе своих отрядов атаковал врага, сохранив жизнь немногим выжившим франкам графа Матфрида, вместе с самим их командиром. Остатки войска графа Орлеанского вновь объединились с бургундцами.

Впереди был захваченный город, и вскоре под стенами Вана армии франков и бретонцев сошлись в бою. Битва длилась несколько дней. В тяжелом изматывающем сражении было убито множество бретонцев,  а оставшиеся в живых спаслись бегством, не сумев одолеть яростного напора противника.

Победители расположились лагерем на занятых позициях, и граф Лантберт направил к императору гонцов с известием о взятии города Ван и с просьбой о подкреплении. Он решил что пришла пора окончательно прибрать к рукам эти земли, не только восстановив гарнизон, но и захватив все поселения  и уничтожив неверных клятвам бретонских вождей, как захваченных в плен, так и бежавших с поля боя. Граф заранее был уверен, что император одобрит его решение.

В ожидании подкрепления франки совершали отдельные вылазки, опустошая близлежащие бретонские селения, и, в свою очередь, отражая нападения отрядов противника.

Так прошло лето. К середине осени усилились холодные ветры, насквозь продувавшие эти края. Ветра принесли с собой затяжные дожди. Размытые дороги превратились в непролазную грязь. Река вышла из берегов, отрезая пути отступления.

На исходе второго месяца осени вместо ожидаемых отрядов новобранцев Лантберт дождался лишь гонца с письмом от Лотаря:

- Какого черта... -  растерянно бросил дижонец, пробежав глазами депешу.

Император приказывал оставить пределы Бретани и вместе со всеми людьми спешно направиться в Шалон.

- Лотарь объявил всеобщий сбор, - пояснил гонец.

- Почему не в Ахене?

- За время вашего отсутствия многое изменилось, столица снова в руках людей Людовика. А он вновь провозглашен императором Франкии.

Лантберт был бы менее поражен, если бы барон сказал, что Ахен провалился сквозь землю. Оторвав взгляд от латинских слов, начертанных рукой короля, граф внимательно посмотрел на барона, который произнес столь сокрушительные вести таким безучастным тоном, словно речь шла о перемене погоды, а не о крахе государства. На лице гонца не отражалось ничего, кроме усталости — чтобы доставить депешу в срок, он без сна и отдыха преодолел полстраны. «Вот из-за таких безразличных ко всему холопов и гибнут империи» -  мельком подумал Лантберт, слушая устные донесения гонца и одновременно мысленно намечая план действий  — не все ещё потеряно и если сразу предпринять решительные меры, все ещё можно переиграть.

  По словам барона, врагам удалось снова перетянуть на свою сторону большинство церковников, а также многих графов, в основном из северных королевств, кроме того, они не погнушались использовать в своих интересах простолюдинов.