Дух 1776 г. — это дух иммигрантов, отказа от старого мира и нового начала. Этот же дух побуждал людей до 1776 г. и после него оставлять свои родные края и приезжать в Америку. Он стал причиной решения Америки объявить свою независимость от Великобритании. В некотором смысле целая страна решила собрать вещи и оставить Мать-Англию. Вместе американцы решили создать новую политическую и экономическую систему для людей нового типа. В конце восемнадцатого столетия они очень ясно понимали, что значит рискнуть всем (включая саму жизнь) ради нового предприятия по созданию новой страны. Они понимали это потому, что были из иммигрантов. Их предки когда-то лично взяли на себя те же самые риски, которые они совместно брали теперь, насильственно отъединяясь от Британской империи и устанавливая novus ordo seclorum.

Иммигрантский характер американцев и самого основания Америки — это важный фон, на котором нужно оценивать критику духа 1776 г. прогрессистами и левыми. Их критика называет Основателей Америки помещиками, богатыми белыми владельцами рабов, которые учредили правительство ради защиты своих наследственных и сословных привилегий. Эта критика повсеместно звучала в 1960-е годы, а в наши дни широко преподается в школах и колледжах. Ее источник находится в книге историка Шарля Берда, изданной в начале двадцатого века. В своем фундаментальном труде «Экономическая интерпретация Конституции» Берд утверждает, что Основатели были богатыми землевладельцами, имевшими интересы в сельском хозяйстве и производственной сфере; многие из них владели рабами. Отсюда он заключает, что Конституция была инструментом для этих «белых богатых ребят», позволяющим им защитить и расширить свои привилегии. Берд считает очень значимым то, что женщины, рабы и те, кто служил по договору, обязывающему работать определенное время, не были представлены на Конституционном конвенте в Филадельфии.[28]

Эти темы были взяты на вооружение учеными-прогрессистами типа Говарда Зинна и Ноам Хомски. Последний утверждает, что Основатели Америки, как и британцы, были богатыми аристократами, презиравшими обычных тружеников, считавших их частью «черни». Следовательно, пишет Хомски, Основатели хотели защитить интересы рабовладельцев и владельцев недвижимости и передать свои привилегии потомкам. Дебаты по Конституции разоблачают, как считает Хомски, план Мэдисона «защитить богатое меньшинство от большинства». Зинн тоже подчеркивает богатство Основателей: «Джордж Вашингтон был самым богатым человеком Америки. Джон Хэнкок — преуспевающим бостонским торговцем. Бенджамин Франклин — состоятельным печатником».

Зинн приходит к такому заключению: «С момента основания нации до настоящего дня правительство учитывает интересы богачей, пляшет под дудку корпораций, не считаясь с интересами трудящихся, и втягивает нацию в войну ради экономической экспансии и политических амбиций».[29]

Насколько справедливы эти обвинения? Конечно, Основатели были среди наиболее преуспевающих и образованных граждан общества, и это хорошо, ибо, кто знает, на что была бы похожа Америка, если бы она была основана наименее успешными и наиболее невежественными гражданами того времени. Действительно, из пятидесяти пяти человек, собравшихся в Филадельфии, не менее тридцати владели рабами. Несмотря на это, они не были помещиками-аристократами, которые желали сохранить и расширить свои собственные права на имущество и привилегии. Доказать это весьма просто: где эти права и привилегии? Во время своего недавнего посещения Маунт-Вернона, я спросил о том, где сейчас живут потомки большой семьи Вашингтона. Экскурсовод сказала, что она не знает, но одна из родственниц Вашингтона живет в этом же районе, хотя, возможно, она уже переехала. В любой другой стране это было бы удивительно. Люди ожидали бы, что потомки основателя страны наслаждаются славой и богатством. Такая возможность была доступна Вашингтону, который мог, вероятно, стать монархом, если бы захотел, и учредить королевскую линию наследования. Вместо этого он отверг монархию и выбрал систему правления, не давшую членам его семьи никаких особых преимуществ. Потомки Джефферсона живут в таком же историческом забвении. Единственный раз я слышал что-то о них, когда потомки его рабыни Салли Хемингс появились на «Шоу Опры Уинфри», утверждая, что являются кровными родственниками третьего президента Америки.

Если прогрессисты ошибаются относительно духа 1776 г., если в реальности этот дух вовсе и не дух поместной аристократии, но дух иммигрантов, тогда можно ли отбросить критику американских основателей? Наоборот, это предполагает, что нас ждет еще более болезненный выпад. В пересмотренной концепции прогрессистская критика становится также атакой на самих иммигрантов. Обвинение в воровстве, первоначально предназначавшееся мнимым аристократам, теперь обращается против иммигрантов и их потомков. Они обвиняются в жадности и стяжательстве за то, что основали общество такое же жадное и стяжательское, как сами. Не удивительно, что такое общество отнимает землю у местных индейцев; что эти грубые эгоистичные люди использовали в своих интересах работорговлю для ввоза африканцев и их бесплатной работы. Не удивительно, что поселенцы охотно силой забрали половину Мексики и позже установили имперское правление на Филиппинах. Америка, как и Южная Африка, установила демократию «расы господ». Это оказалось демократией для белых поселенцев и им подобных, но не для чернокожих и других меньшинств. Это также было своего рода пиратством, отъемом у темнокожих меньшинств их вещей и прав в рамках закона. Капитализм, считают многие прогрессисты, это система организованного отъема того, что производят трудящиеся. Это хорошо согласуется с навыками беспощадной конкуренции, которые демонстрируют иммигранты. И совершенно типично для таких иммигрантов-капиталистов желать применения американской военной мощи для подчинения остального мира и доминирования над ним.

В этой книге я исследую подобные обвинения и отвечаю на них. Однако мы не можем оценить их, не спросив, что нового принес дух 1776 г. В некотором смысле это — ответ на не знание президента Обамы. Когда в 2009 г. его спросили, считает ли он Америку исключительной, Обама ответил утвердительно, точно так же, как англичанин считает исключительной Англию или грек Грецию. Этим Обама хотел сказать, что Америка исключительна не более, чем любая другая страна.[30]

Ради улучшения образования президента я рискну доказать, что он неправ. Здесь ограничусь лишь изложением двух уникальных принципов, которые были сформулированы Томасом Джефферсоном в Декларации независимости 1776 г. и затем вошли в Конституцию и политическую архитектуру основания Америки. Эти принципы представлены в двух важных фразах: «созданы равными» и «стремление к счастью».

Согласно Томасу Джефферсону, «Американская революция была движима очевидной истиной: человеческие массы не родились с седлом на спине, а немногие счастливчики — обутыми в сапоги со шпорами и готовыми в соответствии с законом скакать верхом во имя славы Бога».[31]

Это может показаться со стороны Джефферсона словесным преувеличением, но до Американской революции все правительства во всех странах опирались на немногих счастливчиков, во всеоружии утверждавших свое право седлать коней, скакать верхом и править массами. Это не означает, что граждане нигде не имели прав. Например, Англия даровала права гражданам в рамках традиции, уходящей корнями к «Великой хартии вольностей». Ключевое слово здесь — «даровала». В Англии, как и в других странах, король или правящий класс сверху жаловал права и привилегии. Если люди обладали правами и защитой, они принадлежали королю, который мог их одарить. И они одарены им из щедрости. В Англии король также считался собственником всей территории королевства, а права собственности были лишь временными дарами, отданными в пользование или пожалованными монархом. Значит, сами по себе — в отсутствии королевского дара — люди не имели никаких прав и ничем не владели.