И прогнал Адальберта и спутников его. Сей же поселился на подворье Вышатином и стал проповедовать христианство, ожидая, что вновь примет его Святослав по просьбе его.
Святослав же собрал быстро воев своих, всю дружину, и пошел на Ростов, узнав, что не по правде поступают русы те — княжее с проезжих русингов норманнских сами же сбирают, но в Киев не дают, и дани утаивают. Послал к ним Святослав со словами: «Даете мне, как с матерью моей уговаривались, не то иду на вы!» А сам все равно уже плыл на Ростов, так что застали его гонцы их уже на Вазузе, после волока из Днепра. Обещали они все сделать по старине, а за то да даст великий князь мир им; но не согласился на то Святослав, желая наказать ростовцев за неправды их все былые и нынешние, а послов задержал при себе.
И пришел он к Ростову, и вышли к нему навстречу русы тамошние и во главе с князем Кекколом — был он русом из мери родом. И отдали Святославу дани за 12 лет, и с недоимкою, и заложников дали — сыновей своих.
Тогда сложил с них Святослав опалу свою, но велел на берегу Неро-озера, напротив острова Велесова, новый город поставить, на том месте, где до того мерянское городище стояло. И уступили ему меряне место то — просил за то Кеккола сородичей своих.
А в прежнем Ростове на реке на Саре велел Святослав стены срыть и русам приказал тут не жить, но перейти в княжий город и там служить великому князю Киевскому; а буде кто не захочет — то идти бы ему в колбяги вольные, но на русскую землю уже не заходить. На Сарском же городище оставить лагерь для проезжих русингов и варягов, но брать с них мыто и княжее по правде.
И посадил Святослав в Ростове дружину немалую из войска своего, и наместника поставил именем Третьяк, из бояр своих, дабы следили они за тем, как исполняют русы ростовские волю великого князя Киевского.
В лето 6470 (962). Выгнал безбожный Святослав всех христиан из Киева и церковь Св. Николая повелел разрушить. А Святую Софию не тронул, ибо приехала к тому времени мать его блаженная Ольга в Киев и уговорила сына смирить гнев свой и утихомирить своих поганых.
А с того началось все, что Адальберт епископ, не успев в работе миссионерской, решил повергнуть идолы языческие, и тем подвиг веры совершить. И мне про то не сказал; но собрал христиан многих именем Господа и повел их на капище Велесово, что на Подоле. И шли крестным ходом, и дивились люди киевские на зрелище такое. А как дошли, стали ругаться на идолы, и хотели повалить уже идол Велеса, но не дали язычники. И устроилась драка великая, и многих христиан побили, а иных и до смерти, покуда не прискакала дружина молодшая во главе со Святославом и не разогнала толпу.
Когда же узнал Святослав, в чем дело, то разгневался сильно. Сказал Святослав: «Тем Русь всегда славилась, что живут тут люди разных вер мирно, и никто чужих богов не хулит и капища не разрушает. Ежели не хотят христиане покона сего соблюдать, то да не живут они на земле Русской». И велел вязать Адальберта и ввергнуть его в поруб, хотя затем казнить его принародно. А христианам киевским приказал покинуть город и идти туда, где их примет Бог их; а церкви христианские повелел разрушить; жечь же не велел жары ради большой, что стояла в лето сие.
Мы же с Ольгою молились тогда в Вышгороде в церкви; и прибежали тут, и рассказали, что в Киеве творится. Тогда села Ольга на коня, велев мне оставаться и охранять часовню ее, сама же поскакала в Киев, чтобы унять буйство языческое и сына своего. И там уговорила она сына не трогать далее церквей Божиих и поганых утихомирить; а Адальберта просила не убивать гнева ради короля Германского.
Христиане же киевские бежали из города и пошли, истинно как сказано — солнцем палимы, ибо сушь стояла великая. И пришли овые в Любеч, а иные в Переяславль, а третьи до Смоленска даже. И по пути преследовали их язычники и убивали.
Адальберта же с клиром его и со слугами приказал Святослав изгнать из земли Русской и отправить обратно в Трир-город. И на пути обратном некоторые из его спутников были убиты, и сам епископ не избежал смертной опасности.
Святослав же в досаде на мать свою отстранил ее от дел, велев быть в Вышгороде. Не внял он увещеваниям ее кротким и словам ея, что христиане русские покон блюдут, а непорядки те устроил немец, который не греческого закона всеблагого, а римским папою поставлен, и королем немецким на Русь направлен.
Отгон же король Германский ходил в Италию и взял все земли до границ Ромейских, и Рим взял. Здесь возложил на него папа Иоанн корону императорскую февраля месяца во 2 день. И провозгласил Отгон себя императором Священной Римской империи по образу древнему. И включил он в нее, помимо земель германских, также Италию до Неаполя, где власть была уже императора Ромейского, и Лангобардию, и Чехию, и Моравию, и земли славян полабских до Одры, и иные многие.
А рассказывал мне Адальберт про Отгона, что происходит тот из саксов. Правитель се истинно великий и королевских кровей; от отца же, короля Генриха, к нему перешли свойства фамильные. Любит промыслить в лесах и зверя бьет беспощадно. А перед тем, как явиться ему народу в облике своем венценосном и с короною на голове, непременно постится.
Он также истинный слуга Господень на троне: образовал несколько епископств, и посылает миссионеров, чтобы крестили язычников; по его же слову крестили датчан, и славян заальских и полабских, и сербов поодерских.
В Ромейской же империи вручил базилевс Роман власть над Азией полководцу своему Никифору Фоке. Сей же Никифор выступил против агарян и овладел многими городами их. И русы воевали там и бились крепко.
В лето 6471 (963). Ходил Святослав к Белобережью и велел починить там городок и детинец малый поставить. Сказали ему: «Договор с греками при отце твоем от рода русского заключили — по нему не имеет права русь зимовать в устье Днепра, в Белобережье и у святого Елферья; но с наступлением осени пусть отправляются по домам». Ответил Святослав: «Пустое то. Лукавы греки, и мать мою обманули — обещали Русь ровнею империи Ромейской держать, а новый император отказался от того. Мать моя мирна была; я же грекам за неправду их отвечу».
Так говорил Святослав, зная, что зависят ныне греки от него: много бо полегло русов на Крите острове и в Сирии, и приезжал весною посол их именем Калокир просить новых воинов. И было это после смерти императора Романа в марте в 15 день.
Сей правитель Ромейский имел кроткий нрав, был приятен в общении, приветлив и добр ко всем подданным. Он был сообразителен и показал себя способным к делам государственным, однако товарищи его юные, стремясь к наслаждениям, развратили его; стал он время проводить в пирах, попойках и самом разнузданном разврате. Бывало, по целым дням он охотился или забавлялся игрой в мяч, так что даже ноги его не было во дворце. Дела же управления, как сказано, отдал он Иосифу Брингасу, отчего начала держава Ромейская приходить в упадок из-за воровства его.
Умер же Роман внезапно, хотя отличался крепким здоровьем. Иные говорят — изнурил он плоть свою сластолюбием, другие же — что отравлен он был ядом, принесенным с женской половины.
По нем остались два сына — Василий и Константин, 5 и 3 лет, и дочь Анна, родившаяся за два дня до его смерти. Сестер своих он прогнал и постриг в монахини.
Сыновья его сделались наследниками власти его; за малыми же годами их стал править землею всей Греческой Иосиф Брингас.
Сказал тогда Святослав Калокиру-послу: «Договор был у нас между землею Русской и императорами греческими. С сим же Брингасом ничего не подписывали ни отец мой, ни мать, и я про то и знать не хочу. Помню ведь, как насмеялся он над нами, когда мы согласие между Константином царем и матерью моею подтвердить просили. Ныне же наше время смеяться настало. Не буду воинов давать, ни землю Херсонскую от болгар черных оборонять. А в Березани вольна Русь, ибо ее земля та».
Сказал на то Калокир: «Многие хотят дружить с Русью из греков. Не рви пока договора совсем — Бог даст, переменится в Царьграде».
