Ихэтуане убивали не только китайцев–христиан, но и при любой возможности нападали на иностранцев [406]. Недалеко от Пекина были убиты два английских миссионера. Головы убитых выставлялись на бамбуковых шестах. Не остались статистами в происходящих событиях и иностранцы. При любом удобном случае европейцы вмешивались в события, происходившие на улицах Пекина. Иеромонах Авраамий описывал, как германский посланник Кеттелер схватил на посольской улице 17–ти летнего китайца, и каждый посол дал китайцу по затрещине. Испанский посол лично застрелил ихэтуаня, а немецкие солдаты напали на кумирню, где восставшие проводили свои мистерии, и убили несколько китайцев.

В условиях погромов и разгула стихии все русские, находившиеся в Пекине, вынуждены были собраться в посольстве под защиту военной охраны [407]. В дипломатическую миссию перебрались архимандрит Иннокентий (Фигуровский), получивший гарантии китайских властей по сохранности Духовной миссии и взяв с собой лишь ценную церковную утварь с иконой Св. Николая, а также иеромонахи Николай (Шастин) и Авраамий (Часовников), дьякон В. П. Скрижалин и студенты Духовной миссии Пискунов и Осипов[408].

Русские не смогли защитить православных, но по возможности оказывали помощь другим китайским христианам. 30 матросов совместно с американцами совершили экспедицию к католическому храму Наньтан, расположенному в трех верстах от миссий. Восставшие, разрушившие храм, были разбиты, 300 китайцев–христиан освобождены, 10 ихэтуаней арестованы и переданы китайским властям, а одного при попытке к бегству убили. Архимандритом Иннокентием оказывалась первая помощь во время боя на территории русской миссии, благодаря его умению и мужеству многие раненые были спасены и вернулись в строй[409]. Перед самым снятием осады был смертельно ранен матрос–сибиряк И. Арбацкий, который охранял китайцев–христиан, занятых на постройке баррикады во дворе Русско–китайского банка. Потери русского отряда в Пекине составили 5 убитых, 2 умерших от болезни и много раненых. Общие потери международного отряда составили 75 убитых и 170 раненых.

Судьба восстания и всей военной компании в Китае решалась в июне 1900 г. в боях за Тяньцзинь. Еще в мае весь китайский город был занят ихэтуанями, а иностранцы и часть китайцев–христиан заняли оборону в европейской части города. Для того, чтобы заставить цинский двор заняться подавлением восстания, Англия направила в Пекин военную экспедицию под командованием вице–адмирала Сеймура[410]. Два месяца шли упорные бои объединенных сил китайской армии и ихэтуаней с иностранными войсками в районе Тяньцзиня [411]. В город прибыло дополнительно несколько отрядов ихэтуаней, в том числе в Тяньцзинь вошел отряд Чжан Дэчэна, численностью около 4 тыс. человек, а общая численность ихэтуаней в районе боев достигала 15 тыс. человек. Китайские войска по своим качествам уступали европейским, а ихэтуане были вооружены только холодным оружием. Военные неудачи еще больше обострили отношения между солдатами и ихэтуанями, которые в разгар боя вступили в конфликт с войсками генерала Сун Цина. В это время местные китайцы–христиане оказывали посильную помощь наступавшим иностранцам. Иностранцы с боем заняли Тяньцзинь и начали наступление на Пекин. Столица Китая готовилась к обороне, в июле была проведена чистка в рядах ихэтуаней, наиболее подготовленных бойцов предполагалось зачислить в армию Дун Фусяна, остальных распустить. Правительство приняло «Устав ихэтуаней», предписав ополченцам действовать совместно с войсками и «доблестно уничтожать врага». Но 1 (13) августа 1900 г. русские войска под командованием генерала Н. П. Линевича совместно с союзниками штурмом взяли Пекин. Оборона города не была организована, немногочисленные войска были собраны для защиты императорского дворца, а ихэтуани покинули столицу еще до начала штурма.

Кроме столичной провинции Чжили вооруженные отряды ихэтуаней весной–летом 1900 г. проникли в провинции Шаньси и Фэнтянь (Ляонин). Там они также нашли поддержку со стороны местных властей и стали занимать города, ставить под свой контроль целые районы. Ихэтуани на территории провинции Шаньси уничтожили 150 иностранцев и около 20 тыс. китайцев–христиан [412].

От ихэтуаней пострадал и город Калган на границе с Монголией. Российские купцы, православная церковь и почтово–телеграфная контора притягивали к себе как китайских националистов–патриотов, готовых уничтожить все иностранное на своей земле, так и бандитов и грабителей, использующих удобный момент для погромов и разбоев. В конце мая волна антихристианского движения достигла южных границ Монголии. 30 мая посланник М. Н. Гирс телеграфировал в МИД: «Вследствие нападений на миссионеров, бежавших в Монголию, в Калгане большое волнение. Живущие там русские телеграфируют, что не могут выехать и просят охраны» [413]. Русская колония в начале лета 1900 г. вынуждена была оставить Калган, где китайцы сожгли все русские дома и православную церковь.

В южной Маньчжурии, куда накануне с инспекторской проверкой приезжал бывший губернатор Шаньдуна Ли Бинхэн, известный своими симпатиями к ихэтуаням, активная деятельность повстанцев началась с середины мая 1900 года. Выражалась она в массовых манифестациях в Инкоу, Ляояне, Куанчэнцзы, Гирине и других городах, а затем в террористических актах против европейцев и нападениях на христианские миссии. В Мукдене, например, были уничтожены здания больницы и высшей школы, разрушен католический собор, убито много китайцев–христиан, нападению подверглись английские инженеры. Провели ихэтуани диверсии и на КВЖД, хотя они были не в состоянии возглавить борьбу против русских в Маньчжурии [414]. Лишь после того, как китайские войска стали переходить на сторону ихэтуаней, русские отряды оставили почти всю линию КВЖД. Под прикрытием казаков свои города покинула и часть китайцев–христиан. Например, под защитой небольшого русского гарнизона станции Телин к Харбину отступили с боями более 250 китайских католиков [415]. Христиане из районов, примыкающих к Инкоу, укрылись под защиту русского гарнизона в этом городе.

В северной Маньчжурии антииностранные и антихристианские прокламации и призывы получили распространение в начале лета 1900 года. В них говорилось: «Китайскому народу пора стряхнуть иго иностранцев, которые эксплуатируют, развращают и обижают китайцев»; население призывалось «выгнать и уничтожить иностранцев, истребить их дома, разрушить железные дороги и истребить крещенных китайцев». По приказу Цицикарского цзянцзюня в расположенном недалеко от Харбина городке Хуланьчэн, построенном китайскими переселенцами, было сформировано боксерское ополчение. Собранные маньчжурским полковником ихэтуане на улицах занимались гимнастикой и фехтованием, часть костелов была сожжена, часть просто разграблена, было убито несколько миссионеров и китайцев–священнослужителей. Два католических миссионера Монье и Рубэн бежали в Харбин и затем в Россию.

Ихэтуане во время войны в Маньчжурии отличались большим мужеством, чем поддержавшие их китайские войска и местные «бандформирования». Русские участники боев за город Хайчэн писали: «…видя, что войска постепенно бегут и бросили даже свою батарею, боксеры города Хайчена с распущенными знаменами, с трубными звуками и пением, толпой двинулись на гору для рукопашной схватки; полурота открыла стрельбу залпами, но это не устрашило храбрецов, первые ряды ложились, а последние все‑таки лезли на возвышенность; подростки лет по 12, молодые девушки, старики, все шли бесстрашно на врага» [416]. Ихэтуане, в рядах которых было немало детей, пытались преградить дорогу русским войскам на КВЖД там, где были бессильны регулярные войска. Русские военные отмечали, что если бы их «бездушная храбрость» была дополнена «надлежащим начальством», то восставшие представляли бы серьезную силу. Христиане же надеялись на русскую армию, которая действительно многих из них спасла от уничтожения. Не случайно, христианское население в сентябре 1900 г. «пригласило» русские войска в столицу Маньчжурии город Мукден (Шэньян) [417].