– Почему?

– Это долгая история. Вы присаживайтесь. Я сейчас принесу соте и все вам расскажу. А пока можете открыть виски.

– Точно! – подорвался Павлик. – Вы пока открывайте виски, а я пойду принесу стаканы!

Но Джессика усадила его обратно:

– Любимый, у нас же нет стаканов – только чашки и одна кружка. Сиди, я все принесу сама. Нехорошо заставлять гостя скучать в одиночестве.

Павлик обреченно упал на стул. Это конец, говорили его глаза, я погиб, и нет надежды на спасение!

– Симпатичный у вас домик! – сказал я, когда мы остались вдвоем.

– А! – вздрогнул Павлик. – Что? Домик? А, домик! Да, точно, жить можно. Если недолго.

– А долго сейчас и не живут, не переживай. Ха-ха. И жена у тебя красавица. Повезло!

Он опустил взгляд, поджал губы и покраснел до самых ушей.

Ну а сейчас что не так? Похоже, разговор не заладился. Ладно, мы пока бутылочку откроем. Пойло грамотное. Полковник расщедрился.

– О, какой приятный запах! Даже здесь чувствуется! – Джессика стояла в дверях и улыбалась. В одной руке она держала сковородку, в другой – три чашки.

– Качество оригинального продукта! Плохого не держим!

– А почему Павел такой грустный? – Она принялась раскладывать соте по тарелкам и посмотрела на меня. Пришлось поднять лапки кверху и покачать головой. Разбирайтесь, мол, сами, я не при делах.

– Павлуша, ты чего?

Молчание.

– Кажется, он меня боится.

– Я тоже вас боюсь, но это же не помешает нам поужинать? Вы же не собираетесь убить нас прямо сейчас?

– Я вообще не собираюсь вас убивать.

– Вот и хорошо! Слышал, Павлик? Сегодня нас никто не убьет. Если, конечно, пришельцы не заявятся на ночь глядя.

– Не волнуйтесь, я об этом позаботился. (Перед выходом увеличил охраняемый периметр, чтобы и соседей прикрыть.) Нас никто не побеспокоит. Здесь имеет смысл бояться только меня, а со мной вы уже все выяснили.

Павлик заплакал.

– Послушайте, Джессика, мне лучше снова исчезнуть. Вы замечательная хозяйка, все было здорово, но человек напуган до полусмерти и продолжает ускоряться. Вам надо остаться вдвоем.

Джессика подбежала к двери, прижалась к ней спиной.

Соблазнительное зрелище. Спокойно, боец. Мысли – это заточенные клинки. Отвернись, или они окончательно выйдут из строя.

– Не уходите, – прошептала Джессика. – Дайте мне минутку. Хорошо?

– Попробуйте.

Она подошла к Павлику, взяла его под локоток и утащила за собой на кухню. Дверь прикрыли. Я вернулся за стол и сделал пару глотков прямо из бутылки. Полковник бы этого не одобрил.

На кухне раздались возмущенные крики обеих сторон. Продолжалось это дело минуты две и неожиданно закончилось после слов Джессики: «Мы и так живем последние деньки, хотя бы умри достойно и не порти праздник!» Еще полминуты они тихонько шушукались, а потом появились на пороге – довольные и счастливые.

Етить! – как сказала бы Марья Андреевна.

– Присаживайтесь, чего стоите? – Пришлось взять на себя роль управляющего.

Они молча расселись. Я в упор посмотрел на Павлика:

– Ты успокоился?

Он испуганно кивнул.

– Тогда я наливаю?

– Я не пью! – вздрогнул Павлик и закрыл рукой свою чашку.

– Джессика?

– Он пьет, но немножко. Налейте всем по пятьдесят грамм.

Павлик убрал руку, и я наполнил чашки на одну четверть.

– Первый тост за хозяйку. Джессика, будь здорова и оставайся такой же красавицей! (Хотя это чертовски напрягает!)

Мы чокнулись, я встал и сделал пару глотков. Может, надо было и говорить стоя? Жаль, полковник не уточнил. Павлик тоже поднялся.

– Приятный напиток, – сказал он. – Ядреный и мягкий одновременно!

– Замечательный виски! – похвалила Джессика.

Я опустился на стул, зачерпнул полную ложку соте и замер. Закралась каверзная мыслишка.

– Что-то не так? – забеспокоилась Джессика.

– Не отравлено?

Вместо ответа она взяла наши с ней тарелки и сделала небольшую рокировочку.

– Еще что-нибудь смущает?

– Простите. У каждого свои глюки.

– Ложками будем меняться?

– Не стоит.

Вот об этом казусе полковник не узнает. Кстати, что он еще велел сказать? А, вспомнил!

– Джессика, вы очень вкусно готовите!

– Спасибо. Но вы еще не попробовали…

Минуту ели молча. Потом я не выдержал:

– Так что там за долгая история? Время есть. Можно и рассказать.

Она улыбнулась:

– Я была совсем дурочка! Увидела вашу Обитель, то есть ваш теремок, – он стоял такой беленький, аккуратненький, – и попросила перевозчиков собрать наш домик рядышком. Павлик не возражал.

А потом выяснилось, что это прóклятое место. Но было поздно. Поэтому к нам никто и не ходил. Хотя принимали охотно. Сочувствовали.

– Чем же их так напугал мой теремок?

– Чертовщиной всякой. Никого нет, а трава всегда аккуратно подстрижена. Семья Тушинских привезла с собой попугая. Он выпорхнул из клетки и полетел к вашему теремку.

– Не повезло пернатому.

– Да уж, – вздохнула Джессика. – Десятки людей видели, как он исчез. Яркая вспышка – и нет больше попугайчика.

Она замолчала на секунду.

– Люди боялись даже подходить к вашей Обители…

– Теремку, – поправил Павлик.

– И правильно делали, – сказал я.

– …а заодно и к нашему дому, – закончила Джессика.

– Мне жаль.

– Такая вот история. Поэтому мы очень рады, что вы пришли. Я рада.

– Я тоже. Чего уж там!

– Павлик!

– Что?

– Веди себя прилично!

– Я устал притворяться. Все мы знаем, зачем он пришел!

– Павлик, не начинай…

– Подождите, Джессика, это уже интересно. Так зачем я пришел?

– Вы хотите забрать ее у меня. Видите, что я не могу ее защитить, и решили, что она достойна лучшего? Я знаю, что она вам понравилась. Вы можете меня убить, но я никогда не соглашусь ее отдать, понятно? И знайте, что вам не будет счастья!

Джессика сидела с открытым ртом и, судя по декольте, даже дышать перестала. Я тоже почувствовал себя нехорошо. Вот извращенец! И, главное, как все логично выстроил!

Мне осталось только поаплодировать товарищу.

– Павлуша, ты великолепен! Но на сегодня достаточно. Я боюсь, еще одного представления Джессика не выдержит. Давайте мы все немного успокоимся.

– Но ведь я прав?

– Наполовину. Джессика замечательная девушка, и любому нормальному мужику она обязательно понравится. А живет почему-то с тобой. Для меня это величайшая загадка природы. Но Джессике виднее. Тебе конкретно повезло! Радоваться надо, а ты слезы проливаешь! Чудак! Я уверен, что если тебя убить, она вообще ни с кем жить не захочет. Понимаешь, о чем я?

– Хотите, чтобы я сам ушел?

Джессика застонала и не смогла сдержать слез. Посмотрела на меня и прикусила верхнюю губу.

– Вы можете оставить нас на минуту? – спросил я.

Она молча встала и ушла на кухню, захлопнув дверь.

Павлик дрожащей рукой размазывал овощи по тарелке. Состояние относительно вменяемое. Почему-то я вспомнил погибших курсантов.

– Бить будете? – спросил Павлик, не отвлекаясь от своего важного занятия. – Тогда давайте быстрее!

– Говорю один раз, ты слушаешь молча и запоминаешь на всю жизнь, больше мы никогда не возвращаемся к этому разговору. Мне Джессика не нужна. Она замечательная, спору нет, но нашему брату женщины больше чем на пять минут противопоказаны. А такие, как Джессика, противопоказаны в принципе! Во-первых, они не укладываются в пятиминутный формат; во-вторых, они надолго остаются в мозгах и ничем их оттуда не выкинешь. Для нашего брата это катастрофа. Мысли должны быть холодными и острыми, как заточенная сталь, а не теплыми и округлыми, как женщина. Чтобы никакой рефлексии в решающий момент. А Джессике нужна тихая семейная жизнь и, как это ни странно, вместе с тобой. Поэтому, будь добр, сделай так, чтобы она не жалела о своем выборе. Я выпишу тебе рецепт. Отжимание по утрам, пресс и все такое до третьего пота. Каждый день по полчаса. С предварительной разминкой. Плюс три раза в неделю – двухчасовые занятия. Воскресенье – выходной. На первое время тебе хватит. Сразу же почувствуешь себя увереннее, и приступы прекратятся. Глядишь, через полгода уже не придется со слезами отдавать свою жену в руки первого встречного монстра, у которого вместо мозгов заточенные клинки. Бойцом ты не станешь, но хиленький удар под дых тебя не согнет. И для печени полезно. Воткнул?