В его словах звучала юношеская страсть и гордость. Я отвернулся.

— Вы встречались?

— Да, за ланчем или обедом.

— Она никогда не просила денег?

— Нет. Почему она должна просить?

— Не знаю… На что она живет?

Ему явно не понравился мой вопрос. Он почесал нос, сжал кулаки и зашевелил губами.

— Алименты.

— Ох…

— Что «ох»?

— Ничего. Не обращай внимания.

Я встал на колени и стал рыться в мусорной корзине.

— Какого черта ты здесь роешься? — сказал Баки нетерпеливо.

— Ищу. А что?

— Смешно.

— И мне тоже. Но надо же что-то делать.

Там были две бумажные салфетки с пятнами губной помады, точилка, несколько прядей осветленных волос, рекламная открытка «Компании Пустынных Хозяйств» с прекрасными фото стеклянного пустынного дома, в котором сгоришь днем и заледенеешь ночью, и две спичечные коробки. Одна — фабрики «Эль Мирадор» в Палм-Спрингсе; другая рекламировала место, которое называлось «Блюбелл Таверн» в городе Хиббард. Я положил их в карман.

— Послушай, Пит… — торопил Баки.

— Ладно. Я готов.

Но я не мог подняться с колен. Суп Линды перестал оказывать живительное действие. Ноги как будто на ржавых петлях. Они скрипели. Одновременно круговая острая боль скрутила мои внутренности. Я уткнулся лицом в мусорную корзину.

Как сквозь вату, я услышал голос Баки:

— Эй, что случилось?

Я начал бороться с корзиной. Казалось, она протянула тысячу рук и ног, как спрут. Вряд ли я бы справился с ней, будь я один. Она убила бы меня. К счастью, я был не один. Баки спас меня от корзины. Он поднял меня и положил на кровать. Тут и началось. Я был, как потерявший управление вертолет, заправленный на 90 процентов, как воздушный змей на короткой веревке. Потом я замер, как деталь в тисках. Потом прошло и то, и другое, и я стал матрацем — скатанным, развернутым и брошенным на кровать. Кровать несколько раз меня подбросила, и я перевел дух. Комната стала вертеться все тише и, наконец, остановилась. Я перевел взгляд с дивана Куколки на Баки, который обеспокоенносмотрел на меня.

— Что с тобой случилось, Пит, малыш?

Я передернулся, потом повернулся в одну сторону, затем — в другую и сел.

— Не знаю.

— Теперь тебе лучше?

— Да. Теперь мне лучше, спасибо.

Но я не особенно его тревожил. Его беспокоило другое.

— Что ты об этом думаешь, Пит?

— О чем?

— Что случилось с ней? Что случилось с Куколкой?

— Ничего особенного. Будем искать.

— Тогда пошли.

Его осенило. Он обернулся и стал смотреть, как я встаю.

— Если ты нормально себя чувствуешь…

— Нормально, Баки.

Глава 7

Баки вел машину на максимальной скорости. По лицу и рукам чувствовалось его напряжение.

— Где у Куколки любимые злачные места?

— Что?

— Куда она любит ходить больше всего?

— Не знаю… Обедать мы ходим в «Эль Мирадор».

— Как вы познакомились?

— Однажды она приехала со своим другом на ранчо.

— С ее другом или с вашим?

— И так, и эдак. Это Винс-репортер.

— Винс Болл?

— Да. Он часто навещал меня, как и другие писаки. Однажды он приехал с Куколкой, и мы познакомились.

Я читал статьи Винса о спорте, но никогда его не видел. Он был неплохой журналист, многословный, но в общем, хороший.

— Потом ты позвонил ей и вы стали встречаться?

— Да. Но сначала позвонил мне Винс.

— Винс!

— Да. Он позвонил и сказал, что Куколка хочет со мной встречаться. Мы встретились…

— Что думает об этом Бронк?

— Он любит поддерживать хорошие отношения с газетчиками и особенно не волновался… сначала.

— А потом?

— Когда я начал встречаться с Куколкой без Винса — стал нервничать.

— Ух! Он стал возражать оттого, что ты стал больше есть, или против самой девушки?

— Не знаю. Бронк ничего не говорил насчет нее.

У меня вертелся в голове вопрос, только я не знал, как его задать. Потому задал другой.

— Куда мы едем?

— Тут недалеко, всего несколько кварталов.

Я забеспокоился. Его напряжение передалось мне.

— К кому?

— К бывшему мужу Куколки… Джасперу Ко.

— Слушай, Баки, малышка сказала, что ее бывший муж не имеет к этому никакого отношения.

Он промолчал. По упрямым глазам было видно, что в его мозгу засела одна мысль, от которой он не мог освободиться. Я решил задать ему тот вопрос.

— Баки, ты говорил с Линдой о Куколке?

— С Линдой? Почему я должен с ней говорить? Она еще ребенок!

— Она ее когда-нибудь видела?

— Не знаю. Может быть, видела на ранчо. Она же там живет. При чем тут Линда?

— Не при чем. Забудь.

Внезапно Баки затормозил и свернул в боковую улицу старой части города, где большинство домов окружены забором разной величины и формы, в стиле «Ранней Калифорнийской Смеси». Двигался Баки теперь медленно, глядя по сторонам. Он остановился возле высокого забора, через который свисали ветви тамариска. За глухой стеной невозможно было разглядеть дом.

Подъехав к железным воротам, мы увидели в доме свет. Свет слабо пробивался сквозь плотные шторы. На воротах висел звонок, но Баки просунул руку сквозь решетку и спокойно снял запор. Мы прошли через двор к навесу над входом. Баки приложил палец к губам и бесшумно вошел. Мне не нравилось, что мы входим без стука, но Баки, по-видимому, считал себя здесь своим. Мы подошли к дверям. В комнате звучала музыка. Играла пластинка. Мы прислушались. Вдруг послышался другой звук: гортанный женский смех.

Мускулы на спине Баки напряглись. Я не мог знать, была ли это Куколка, потому что никогда не слышал ее смеха. Сомневаюсь, чтобы и Баки знал, как она смеется. Нужно было удержать его, но я не успел.

Удар! Я услышал свой пронзительный крик.

Но этот крик звучал только у меня в голове.

Баки вошел. Я не знал, была ли дверь закрыта на замок или нет. Но Баки это не беспокоило, даже когда он поворачивал ручку двери. Я услышал, как затрещало дерево. На моелицо упал свет из открывшейся двери. Я шагнул за ним, но он резко остановился, и я резко наткнулся носом на его правое плечо, как на каменную плиту. Из глаз моих посыпались искры.

Громко выругался мужчина, пронзительно закричала женщина. Она прыгала, как сумасшедшая, совсем голая, и вопила:

— Закройте дверь! Закройте дверь!

Было уже поздно. Я никогда не видел этой женщины, но точно знал, что это не Куколка. Эта была немного старше. Длинные черные волосы локонами рассыпались по плечам. Я не стал ее разглядывать, так как мое внимание привлек мужчина, который в противоположность ей был полностью одет от ботинок до пиджака, но, хоть был страшно возбужден, как и она, контролировал свои действия куда лучше.

— Какого черта вам здесь надо! — заревел он.

Резонный вопрос, между прочим.

— Надо поговорить с тобой, — спокойно сказал Баки. — Ты можешь на несколько минут оторваться от подружки?

— На несколько минут! — завизжала дама. — На несколько миллионов лет!

Она повернулась и выбежала, сверкая пятками. В это же время закончилась музыка и воцарилась мертвая тишина. Джасперу Ко было около тридцати пяти. Приятной наружности, хорошо сложенный, с преждевременной сединой в волосах. Голос у него был сильным, с прекрасной дикцией. Он стоял возле маленького стола и держал руку на трубке белого телефона.

— Сам уйдешь, Фарелл? Или вызвать шерифа?

— Посмотрим, — сказал Баки.

Ко взглянул через его плечо на дверь, куда выбежала девушка, и снял руку с телефона.

— Хорошо. Что тебе надо?

— Где Куколка?

Глаза Ко широко раскрылись.

— Кто?

— Патриция. Где она?

— Откуда я могу знать? Мы уже не женаты, вспомни.

— Ты вредишь ей, — проворчал Баки.

— Нелепость. Я только ежемесячно посылаю ей толстую пачку чеков. Больше я ничего ей не делаю.

— Может быть, еще часы? — взревел Баки.

— Что?

Я решил вступиться.

— Подожди, Баки. Я объясню.

Но тут вошел парень, одетый, но еще не совсем очнувшийся ото сна.