Занятая борьбой с одним из ловцов, девица пропустила удар с другой стороны, да такой крепкий, что охнув, пала на одно колено. Заступник ее, не коснувшись плечом ее плеча, обернулся и, увидев свою подругу на неструганных досках, взъярился пуще василиска. Ногой пихнув наседавшего на него самого ловца, он облапил нависшего над девушкой обидчика, да с такой силой отшвырнул его в сторону, что несчастный, отлетев на несколько шагов, врезался спиной в клетку с чудовищем, от удара отъехавшую к самому краю помоста. Почуяв, что его снова беспокоят, чуд с новой яростью бросился на прутья решетки, весом своего тела довершив начатое драчунами. От броска его клетка накренилась, а затем и вовсе рухнула с помоста.

   Вопящий от ужаса народ шарахнулся от клетки, которая выдержала падение. Однако, железная щеколда, закрывающая дверцу, соскочила от удара, и василиск, слепо тыкавшийся мордой в решетку, в несколько тычков отыскал незапертую дверь.

   - Шляхтич! - Не своим голосом завопила Сколопендра, вторя отчаянному воплю Ерника. - У него шкура ядовитая! Спасай народ!

   Казимир рванул из чехла нож, но рука замерла на середине - даже к слепому чуду с таким оружием было не подступиться, а меч он оставил на постоялом дворе. Чуя, как глухо бухает собственное сердце, он подцепил валявшийся под ногами трезубец и, примерившись, метнул его.

   Всю силу свою и всю душу вложил комес в этот бросок. Рванувшийся к толпе чуд страшно дернулся, взбрыкнув хвостом, на полшага не достав до первой своей жертвы. Должно быть, слепой василиск и вправду был детенышем, иначе такое оружие никогда не пробило б его шкуру.

   К помосту наконец-то протолкались стражники. Еще не разобравшись, но узревши пришпиленную к земле опасную гадину, довершили дело копьями. На Ерника было жалко смотреть. Каля бросала гневные взгляды то на него, то на бледного до синевы рыжего зазывалу, переждавшего драку на краю помоста. Комес, не спеша, разглаживал потянутое страшным броском плечо.

   Старший над стражниками, невысокий, сивый воин с длинными усами и чубом, выбивавшимся из-под шлема, осторожно приблизился к дохлой гадине и, присев рядом, потыкал в бок древком копья. Убедившись, что василиск и в самом деле мертв, перевел взгляд блеклых глаз на остальных виновников переполоха. Желтые табачные зубы ощерились в неприятном оскале.

   - Всех - в холодную, - коротко решил он, оценивающе задержав глаза на фигуре Казимира. - Опосля ярмарки наместник разберется, какая на ком вина.

  ***

   Камера, в которую втиснули Калю с Казимиром, была набита почище бочки с рыбным соленьем. Оно оказалось к лучшему, поскольку для ловцов в ней места не хватило, и их увели в соседнюю. Иначе не избежать бы было новой драки. С самого мига, когда усталый писец затвердил их провину в засаленной книге караульной, и до самой камеры, куда отвела их стража, Казимир не произнес ни слова, даже не глядя в сторону Кали. Уже за решеткой, одним только взглядом отвоевав место у стены у двух занимавших его тощих карманников, рыцарь без особой брезгливости улегся на загаженное сено, явив разбойнице обтянутую кольчугой спину. Куртка его была разодрана в клочья. И без слов было понятно, что настроение светлейшего комеса было преотвратным. И кто в этом виноват, понятно было тоже.

   Сколопендра, прислушавшись к женскому чутью, до сих пор не имевшего влияния на вспыльчивый, несдержанный характер разбойницы, сделала единственно верную вещь. Смерив спину шляхтича долгим взглядом, она молча развернулась, отходя в угол камеры.

   Длинный коридор разделял заполненные камерами блоки. По левую сторону, как заметила Каля, в основном шли камеры-одиночки, забранные толстыми решетками. Почти в каждой имелось вверченное в стену кольцо с цепью и ошейником, способным укротить буйного постояльца.

   - Эй, ты! Рыжая!

   Сколопендра обернулась. В соседней камере, через проход, обхватив руками покрытую толстым слоем грязи и копоти решетку, стоял оборванный парнишка, на вид не старше самой Кали. Длинная ржавая цепь тянулась от железного пояса, обхватившего стан паренька, до самой стены, позволяя ходить лишь вдоль торца камеры.

   - Отвали, - неприветливо буркнула разбойница. Камни стен были гладкими и скользкими, словно не одно поколение горемык обтирало их в этом углу плечами. Поерзав спиной по холодной кладке, Каля скрестила руки на груди. - Че надо-та?

   Парнишка ухмыльнулся, обнажая на удивление целые зубы. Наглый взгляд и хитрая мордочка на воле вызывали бы у Сколопендры невольное желание зажать покрепче кошель в руке, и не спускать с паренька глаз.

   - Поболтать, - ничуть не смутившись грубым отказом, хмыкнул сокамерник, подмигивая Кале. Разбойница невольно улыбнулась. Подобный пройдоха горячо - а главное, не небезуспешно - убеждал вас в вечной привязанности, и брал за горло, обчищая карманы.

   - Болтай, - отозвалась Сколопендра, прикрывая глаза. У наемников Ерника были пудовые кулаки. Ушибленный в драке бок саднило, так что Каля старалась дышать неглубоко, чтобы не вздрагивать от боли.

   - Меня Жданеком звать, Рыжая, - не обращая на угрюмость собеседницы, продолжил парнишка.

   - Я не рыжая, - поглаживая обтянутые рубашкой ребра, откликнулась Сколопендра.

   - Ну, так назовись, - подмигнул Жданек. - Кажися, мы тут надолго застряли, грех не поболтать по душам.

   Темные глазки-пуговки так и сверкали, словно ни темница, ни лязгающие оружием у двери стражи на часах не сломили дух непоседливости, заключенный в тщедушное тельце. Стоптанные башмаки выбивали нехитрый мотивчик на грязном полу, бледные губы кривились в улыбке, словно не отделяло Жданека от воли ни камни толстые, ни замки, ни цепи.

   - Прыткий до дрожи, - открыв глаза, заговорила Каля. - За что сидишь, егоза?

   Жданек расплылся в счастливой усмешке.

   - Не сошлись во мнениях о перераспределении богатства с итильским купцом, - звякнув цепью, сообщил парнишка.

   - Щипач?

   - Оружие в руках держать умеет, да еще и умна! - Шутливо прослезился Жданек, мазнув пальцем по покрытой разводами щеке. - А то! Ярмарка же, красотишша! Чего только не увидишь и не услышишь! А этот, - кивнув на лежащего Казимира, скривил рожицу парнишка, - спит! Вставай, дурья башка! Девку проспишь!

   - Ну, помело, - подгибая колени, произнесла Сколопендра. - Мели дурья башка, да не зарывайся.

   - А што так? - Искренне удивился Жданек. - Меж нами решетки крепкие. Или боишься? Не дрефь, хмерска вольница без вины не обидит! Ярмарка, рыжик, она для всех. Как одна огромная, ласковая буренка - знай дои.

   - А ну, заткнитесь оба! - Не поворачивая головы, рявкнул пресветлый комес, безуспешно пытаясь удобно умостить голову на локте. Сидящие поодаль уже заметно протрезвевшие ярмарочные буяны, по виду - доравшиеся до веселья крестьяне из далеких сел, испуганно дрогнули, давно еще без труда угадав в сокамернике рыцаря. - Умна она, как же! Только ума и хватает, чтобы языком вихлять! Поспать дай хоть тут, раз постоялый двор тебя не устраивал!