Если бы лагерь сохранили в прежнем виде, молодежь намного яснее представила бы себе ужасные преступления, совершавшиеся в нем, да и у иностранцев была бы возможность представить, как все это выглядело в действительности. Такой лагерь был бы сегодня предостережением на будущее. А сейчас здесь – мемориальный парк. И остается в памяти только рассказ экскурсовода о преступлениях, совершенных в Ясеноваце.

Меня поражает позиция американцев, покровительствующих Андрию Артуковичу, позволяющих ему в течение нескольких десятилетий спокойно жить в их стране, невзирая на то, что он виновник таких злодеяний в Югославии. Я слышал, что он причастен и к убийству многих американских солдат. Один из таких случаев произошел в Камнике, где во время войны совершила вынужденную посадку американская "летающая крепость". Шесть пилотов, пытаясь спастись, выпрыгнули с парашютами, среди них была и женщина-негритянка. Камницкому партизанскому отряду удалось спасти троих, но остальных схватили усташи и в двух километрах от места приземления расстреляли. Как же теперь их земляки могут защищать Андрия Артуковича? Это случилось весной 1943 года и доказывает, что для усташей не существовало никаких международных конвенций, никаких законов, поскольку они были обыкновенными преступниками, как и их министр смерти Андрие Артукович. Они были сильными и храбрыми в обращении с нашими женщинами и детьми. Но когда они попали в плен и должны были предстать перед судом, они повели себя как трусы и просили пощады. Я никогда не видел ни Артуковича, ни Павелича. Но я случайно оказался в числе тех, кто пленил родителей Анте Павелича. Это было в 1945 году в Виноградской больнице в Загребе и зафиксировано на фотографии. Мы заметили, что около больницы каждый день вертятся какие-то подозрительные личности и решили задержать одну женщину, которая призналась, что в больнице, в одной из потайных монашеских келий, скрываются отец и мать Павелича. Нами был произведен обыск, но безрезультатно. Мы искали не там. Тогда вновь допросили женщину-усташку, и она подробно объяснила, где находится эта комната, куда им носят еду.

Когда мы нашли тайник, где прятались родители Анте Павелича, монашки их уже одели и подготовили, чтобы перевести в другое место. Я увидел двух старых людей низкого роста, выглядевших вполне безобидно. Вспомнив свою мать и пятерых сестер, я не мог удержаться и, едва сдерживая гнев, спросил:

– Вы действительно родители Анте Павелича?

Они в ответ испуганно закивали головами.

– Как же вы родили на свет такого преступника? Он убил мою мать и пятерых сестер.

– Мы не знаем,– едва слышно ответили они.

– Вот видите, он и вас бросил, спасая свою шкуру.

Старики только пожали плечами.

В этот момент вошли трое наших офицеров и увели родителей Анте Павелича, с которыми мы обращались вполне корректно, как с любыми пожилыми людьми, которые были не в состоянии оказать влияния на своего сына и изменить его. Я знаю, что и моя мать и сестры были беспомощными, беззащитными, но наши принципы борьбы совсем иные, мы не хотели мстить тем, кто невиновен. Но те, кто совершил преступления, должен за них отвечать. Правда должна восторжествовать.

Я говорю это не только как участник народно-освободительной борьбы, но и как человек, потерявший в прошлой войне по вине усташей и Артуковича всю свою семью. Поэтому американский народ и его правительство должны понять и запомнить, что Артукович совершил тяжелейшие преступления в нашей стране и он должен за них ответить. Я не могу понять, как такого опасного преступника, непосредственно виновного в убийстве по меньшей мере 200 тыс. человек, может защищать народ, считающий себя свободным народом, приговаривающий только за одно тяжкое убийство к казни на электрическом стуле. И, несмотря на все это, я думаю, что наш суд, в нашей стране, вынес бы ему справедливый приговор. И я думаю, что Артукович все-таки будет выдан нашей стране".

12 февраля 1986 года вскоре после полудня на загребском аэродроме Плесо приземлился самолет югославской авиакомпании, прибывший специальным рейсом из США. По трапу самолета в сопровождении двух дюжих американских полицейских снесли носилки с дряхлым стариком. Так возвратился на родину Андрие Артукович. Это было путешествие, которое ему меньше всего хотелось бы совершить. Сразу же по прибытии он был помещен в тюрьму, и ему было предъявлено обвинение в совершенных преступлениях.

Военному преступнику Артуковичу была предоставлена возможность заблаговременно познакомиться с обвинением и воспользоваться правом на защиту – правом, в котором он отказывал другим. Весь процесс готовился и проходил при строжайшем соблюдении принципов международного права, при максимальном уважении американского закона об экстрадиции. В американском законодательстве нет понятий "военное преступление", "геноцид". Оно требует доказательств убийства, совершенного непосредственно обвиняемым. Выдача преступника возможна в том случае, если состав преступления соответствует законам обеих стран. Обвинение, составленное на основании уголовного кодекса Югославии, ставило ему в вину непосредственное участие в убийствах, преступления против гражданского населения и преступления против военнопленных. Конкретно он обвинялся в следующих преступлениях: массовом уничтожении населения в районе городка Вргинмост в начале 1942 года, убийстве 450 больных заключенных (в том числе женщин и детей) в концлагере Керестинец, зверской расправе над пленными партизанами около города Самобор; убийстве адвоката Е. Видича, которого он приказал заключить, а затем уничтожить в концлагере Даницы около города Копривница.

14 апреля 1986 года судебный процесс открылся в Загребе в том самом здании, на широких ступенях которого, ведущих к главному входу, начинающий юрист Артукович в середине 20-х годов познакомился с адвокатом А. Павеличем, будущим поглавником. В нескольких шагах от этого места размещалось в годы войны министерство внутренних дел "НГХ", откуда "балканский Гиммлер" руководил усташским террором и массовым уничтожением людей. На процесс прибыло много журналистов, его снимала теле– и кинохроника. Корреспонденты подсчитали, что процесс открылся через 40 лет и 343 дня после бегства из Загреба усташского правительства, в том числе и Артуковича.

В 8 часов 37 минут в зал заседания был введен Артукович. Мелкими старческими шажками он приблизился к специально оборудованной скамье подсудимых и с трудом водрузился на нее. Многие из присутствовавших задавались вопросом: а нужно ли судить 87-летнего человека? Не руководствуются ли югославские власти в своих действиях древнеримским принципом "Pereat mundus et fiat justitia" ("Да свершится правосудие, хотя бы погиб весь мир"), правомерно ли так ставить вопрос в наши дни? Защитники старались использовать и подогреть такие настроения ссылками на преклонный возраст подсудимого и сроки исковой давности, хотя для преступлений против человечества таких сроков не существует.

При допросе Артуковича стало очевидным, что, несмотря на старость, подсудимый находится в здравом уме и твердой памяти. Но больше всего потрясало отсутствие у него раскаяния в совершенных преступлениях! Более того, в немощном теле все еще теплился дух ненависти и непримиримости.

Он помнил и точно описывал все события предвоенного времени. Когда задавались вопросы о событиях периода войны, суду приходилось довольствоваться: "Не знаю", "Не помню", "Не понял вопроса", в крайнем случае "Допускаю такую возможность". На вопрос, понял ли он суть обвинения, последовал ответ, достойный дельфийского оракула: "В соответствии с обстоятельствами!"

Основную часть судебного процесса заняли показания свидетелей, которых было заслушано более 50. В зале суда как бы ожила история. Говорили люди, чудом выжившие в концлагерях, уцелевшие под грудой трупов при массовых казнях, вспоминали о погибших родных, снова переживали те страшные дни.