К а р п у ш к и н. А Четверушкин?

И л ь я. Живой-здоровый вернулся в роту. Спрашиваю после: «Как же ты, Четверушкин, страх свой переборол?» — «А, говорит, сердце загорелось». (С воодушевлением). Если бы у вас у всех так вот сердце загорелось!..

Я с т р е б о в. Оно у нас и не гасло.

Б а д ь и н. Вся бригада — в боевом походном.

Я с т р е б о в. Разве лишь Карпушкин…

К а р п у ш к и н. А я — что?.. Я — как и все…

И л ь я. Эх, Семен Васильич… Дай тебя немножко замажу. (Обнимает Карпушкина.) По чужому следу итти всегда легче. Да большая ли в этом честь? В легкости ли счастье? Вчера мой брат давал два цикла, через месяц — то же. Сидеть и радоваться этим двум циклам? Ведь наша руда — это же… блюминги, паровозы, рельсы, станки… А техника эта на коммунизм работает! Кто это сделает? За нас-то?

К а р п у ш к и н. Известно, самим надо.

Я с т р е б о в. А в таком деле без риска не обойдешься!

Б а д ь и н. Эх, был бы я металлург… Сделал бы я для наших коронок такой сплав, чтоб тверже алмаза…

К а р п у ш к и н. А по-моему в трансформаторе болячка.

Я с т р е б о в. Моторы да сплав… Тут оно все и кроется.

И л ь я (тепло, с благодарностью). Эх, ребята… фронтовые мои дружки!..

Пауза.

Б а д ь и н (Карпушкину). А ты говорил — купаться… (Поет.) И снова пошли они строем вперед, одев нараспашку бушлаты… Напутственной дробью стучал пулемет, орудий гремели раскаты.

Входит Ефимушкин.

Е ф и м у ш к и н (задерживаясь). Привет, товарищи. (Рабочие отвечают.) Мне сказали в компрессорной, что агрегат стал?..

Я с т р е б о в. Стал… А вы знаете, что нас всю неделю в одном забое держали?

Е ф и м у ш к и н (промолчав). А все же подводит нас новинка… Этак мы и на табачок не заработаем.

К а р п у ш к и н. А мы курить бросаем.

Е ф и м у ш к и н. Так-таки все и бросаете?

К а р п у ш к и н. Все.

Е ф и м у ш к и н. Полезное решение, очень полезное. А вообще-то говоря, мы еще и «Казбеком» подымим. Верно, Максимыч?

И л ь я. Надеемся.

Е ф и м у ш к и н (тихо Илье). Что это ты… передерганный весь?.. Почему твой старик по телефону из шахты аварийную бригаду вызвал?

И л ь я. Аварийную?.. (Делает движение в сторону шахты.)

Е ф и м у ш к и н. Спокойно. (Уходит с Ильей в шахту.)

К а р п у ш к и н. Чего-то они сорвались?

Я с т р е б о в (встает). Не во втором ли забое?..

Б а д ь и н. Карпушкин, полундра! (Встает и вместе с Ястребовым направляется в шахту.)

К а р п у ш к и н (на мгновение задерживается, с сожалением оглядывая свой чистый костюм). Достанется мне от Натальи… Эх, семь бед — один ответ (Уходит вслед за товарищами.)

Из шахты раздаются частые звонки, сигналы тревоги.

Пробегает Настенька и уходит в шахту. Некоторое время на площадке пусто, затем появляется Малаша. За бугром голос Василия: «Малаша-а!» Входит Василий. И Малаша и Василий в рабочей одежде, и еще не успевшие умыться после смены.

В а с и л и й. Почему ты от карьера поезда водишь?

М а л а ш а. Сегодня на моем участке в шахте пути перестилали.

Неловкое молчание.

В а с и л и й. Где ты мое фото достала?

М а л а ш а (скрывая смущение). Какое? Вот новости.

В а с и л и й. Из авторитетных источников.

М а л а ш а. Очень мне нужно твое фото. Будто я тебя годами не вижу.

В а с и л и й. А в альбоме?

М а л а ш а. Там у меня все больше виды. Гораздо интереснее. Гора какая-нибудь, историческое место или просто личность.

В а с и л и й. Все-таки личности встречаются?

М а л а ш а. Только исторические.

В а с и л и й. Да я не против, если и обыкновенные. Здесь только… вопрос количества.

М а л а ш а. Сколько же ты допускаешь?

В а с и л и й. Не больше одного.

М а л а ш а. Это скучно, Василек.

В а с и л и й. С одним, значит, скучно?

М а л а ш а. У меня друзей много… как у секретаря комсомольской организации шахты. И есть настоящие друзья.

В а с и л и й. Знаем мы этих друзей. Сегодня у него всякие посторонние темы, а завтра, смотришь, и в любви признается. (Вздыхая). Эх, если б я хоть капельку был уверен…

М а л а ш а. Всю свою уверенность в забое расходуешь?

В а с и л и й. Да что мне забой! Я в забое… корреспондентов принимаю. В общем, там у меня уверенность полная.

М а л а ш а. Ох, Василий, напрасно ты этак… обо мне тоже в газетах пишут, а я каждый раз думаю: стоит ли, по заслугам ли? Задумаешься да и решишь: нет, не по заслугам балуют, — и еще крепче за работу. А ты как-то слишком легко…

В а с и л и й. А чего тут особенно пыжиться. Брат-то мой, Илья, захотел от самого солнца прикурить и обжегся. Машинка-то его, говорят, сегодня… кувыркнулась.

Быстро входит Вера. Не задерживаясь, направляется в шахту.

М а л а ш а. Вера Ивановна!

В е р а. Некогда, Малаша… (Уходит.)

В а с и л и й. Геологическое начальство… А почему же торопится?

Входит Ольга Самсоновна. В руке у нее узелок с едой.

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Где тут мой старик? Вася, отца не видал?

В а с и л и й. Нет, не видал.

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Большим начальством заделался. Вторая смена кончилась, а у него, почитай, с полудня маковой росинки во рту не было. (Показывает узелок.) Термосок вот принесла. (Присматривается к Малаше.) А это ж кто?

В а с и л и й. Малаша. Знакомьтесь… моя мать. (Малаша подает руку.)

О л ь г а  С а м с о н о в н а. На шахте работаете?

М а л а ш а. Да, машинистом электровоза.

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Вот хорошо. А то у Ильюши — инженерша… Хоть одна работящая невестка в доме будет.

В а с и л и й. Хватила ты, мамаша…

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Вижу, сколь тут хватать! Мне только глазом повести — сразу вашей завесы как не бывало. Сама помню, как язык-то сохнет, а глаза песни поют.

М а л а ш а. Смотри-ка, смотри, Фурегов с Никоновым с того хода побежали…

В а с и л и й. Похоже, авария… А мы-то стоим и не знаем… (Направляется в шахту.) Ну, пока.

М а л а ш а. Пока?.. А, может, мне расставаться не хочется! (Уходит за Василием в шахту.)

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Свят, свят… (Пробегает Гайнутдинов. Ольга Самсоновна хватает его за рукав.) Стой-ка, паренек! Старика моего, Максима Буторина, случаем, не видал?

Г а й н у т д и н о в (вырываясь). В шахта, шахта…

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Ну, коль все мои там… (Направляется к шахте.)

Г а й н у т д и н о в (задерживает ее). Стой, бабушка. Ярами́, ярами́!

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Какая тебе Арамиль?

Г а й н у т д и н о в. Там вода!

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Везде, милый, вода. И в колодце вода, и на кухне вода. Замочу подол — выжму. (Пытается обойти Гайнутдинова.)

Г а й н у т д и н о в. Какой слова говоришь!.. (Входит Безуглый.) Товарищ начальник, не пускай бабушка шахта! (Скрывается в клетевом помещении.)

Б е з у г л ы й. Редкая дерзость. Он смеет мне поручать…

О л ь г а  С а м с о н о в н а. Моих зальет — пущай и меня заливает.

Б е з у г л ы й (сообразив, что в шахте случилась какая-то беда, пятится от шахты). За-зачем же вам… з-заливаться?.. (Оглянувшись по сторонам, цепко хватает Ольгу Самсоновну за руку.) Тем более, мне поручено…