– Папа, – сказала Катя.

– Что-то стряслось?

– Да нет, всё нормально. Просто, знаешь, я ведь первый раз одна так надолго уехала. Они беспокоятся. А мне так грустно стало…

– Я бы тоже на их месте беспокоился, – сказал Дима и обнял Катю. – Только ты не одна. Я же с тобой! Ты ведь знаешь, что я – с тобой, да?

«…И еще Карлссон», – мысленно добавила Катя. Но вслух просто сказала:

– Да…

Дима стоял, задрав голову, на тротуаре напротив фасада Катиного дома и смотрел вверх. В половине второго на Невском полно народу. Диму то и дело толкали, но он этого не замечал.

– Что за фигня… – задумчиво бормотал он, пристально рассматривая окна всех шести этажей, включая мансарду. – Ничего не понимаю… Должен быть еще один этаж… «Соседняя арка, четвертый этаж», сказала Катя. Еще он знал, что Карлссон живет один. И что у него в доме полно мышей. Последняя информация натолкнула Диму на одну идею…

Арку Дима нашел без труда. Во дворе имелось два подъезда, через которые можно было попасть в три квартиры, располагавшиеся на четвертом этаже. Во всех трех Дима побывал. Представляясь работником санэпидемстанции, собирающим заявки на уничтожение насекомых и грызунов. Все три квартиры были коммунальные. Насекомые были во всех. Грызунов не было. Карлссона тоже. Но Дима не успокоился. Он продолжал искать квартиру Карлссона – несмотря на Катины призывы «оставить человека в покое» и вопреки собственному здравому смыслу. Здравый смысл подсказывал: если «шведский бизнесмен» тот, за кого себя выдает, то Дима со своей шпиономанией выглядит полным идиотом. А если Карлссон действительно киллер или вроде того – тогда Дима идиот и есть. Потому что охота на киллера не кончается добром даже в кинофильмах.

Шутки шутками, но Дима на самом деле опасался за Катю. Главное, он не понимал, что этому Карлссону от нее надо. Зачем зверообразному «шведу» заводить дружбу со вчерашней школьницей? Тем более что «мужского» интереса «швед» к Кате не проявлял. По крайней мере Дима ничего не заметил, хотя следил очень внимательно. Значит, тут что-то другое. Что?

В одном Дима был уверен – от такой хари ничего хорошего ждать не приходится. У Димы из головы не шло Токсово: игровики вокруг орут, размахивают железяками, а Карлссон стоит с флегматичной мордой, даже глазом не моргнет… И того «эльфа» он мог бы покалечить одним шлепком… Но не счел нужным. Значит, ситуация, показавшаяся Диме очень острой, для Карлссона вообще не была проблемой. «Нет, он точно связан с криминалом», – сделал вывод Дима.

Закон Мэрфи гласит: «Если некто или нечто способно причинить вред, то рано или поздно вред будет причинен». Значит, надо срочно принимать меры и спасать наивную Катю, если она сама ничего в жизни не понимает.

И вообще Диму просто раздражало, что этот громила каким-то образом ухитрился втереться к ней в полное доверие и Катя относится к Карлссону чуть ли не с большей симпатией, чем к Диме.

Все-таки Дима его вычислил. По «отсутствующему» этажу. Вернее, этаж был, только окон не было. Дима нашел и дверь – напротив двери в одну из уже посещенных им квартир. Вернее, он нашел не дверь, а дверной проем, заложенный кирпичами и закрашенный поверх кирпичей, как и весь подъезд, в тусклый коричневый цвет. Закрашенный давно – краска уже успела выцвести и частично облезть. С полминуты Дима потоптался перед кирпичной кладкой. Определенно, за ней должна быть квартира. Где же вход? Может, со двора? Дом старинный, наверняка оснащен лестницами для прислуги.

Идея была неплоха, но успехом не увенчалась. С полчаса Дима бродил по подворотням, заглядывая в темные вонючие подъезды, но не нашел ничего, что напоминало бы черный ход в квартиру на четвертом этаже. В конце концов Дима утомился, присел на скамейку и уставился в просвет неба, зажатого между кирпичными стенами какого-то двора-колодца. Диме было стыдно и смешно, и он был почти готов сдаться.

«Вот чертов лабиринт, – сердито думал он. – Глупость какая-то. Дожили – вход в квартиру не найти! Как, блин, этот Карлссон попадает на четвертый этаж? В окно влетает, что ли?»

Дима стал по памяти восстанавливать планировку дома, в котором располагалась таинственная квартира.

Воображение активно заработало.

Как найти этот двор? Стоп, а если – сверху?

С крыши?

Дима отклеился от скамейки. Он надеялся найти пожарную лестницу, но не нашел. Зато обнаружил, что теоретически на крышу можно перелезть прямо из окна последнего лестничного пролета Катиной парадной.

«Выйти на карниз, – просчитывал маршрут Дима, удивляясь собственному безумию. – До угла крыши от силы метра полтора. Дальше – ерунда. Карниз широкий, лепной. Возможно, не обвалится. Возможно, у меня не закружится голова и я не сорвусь… Все, хватит бредить. Пора домой».

Но вместо этого Дима побрел в парадную. Помимо природного упрямства и нежелания бросать начатое, его охватил нездоровый азарт.

«А ты бы так смог, толстомордый? – мысленно бросил он вызов „шведу“, дергая на себя непослушную оконную раму. – Это тебе не игровиков пугать…»

Дима с усилием распахнул окно и встал на подоконник. Далеко внизу шумел Невский. Дима не смотрел вниз – он знал, что нельзя, – но голова кружилась и без этого. Он прикинул длину карниза. Выходило шагов пять.

«Жалко, Катя никогда не узнает об этом героическом переходе, – подумал он и шагнул на карниз. – Разве что я свалюсь…»

Несколько следующих мгновений весь мир для Димы был сосредоточен на каменном выступе шириной сантиметров тридцать, покрытом паутиной трещин. Из трещин прорастали травинки. Прижимаясь грудью к стене, Дима сделал несколько мелких аккуратных шагов… Всё. Он перелез на крышу, отполз от края, лег на теплый металл и наконец перевел дыхание. Сердце колотилось как ненормальное. Но, осознавая разумом всю глупость своей выходки, Дима был страшно доволен собой. Торжество покорителя вершин слегка подпортила мыслишка: «А как обратно?» – но Дима решительно прогнал ее.

Перегнувшись через водосток, Дима смотрел вниз. Двор полностью изолирован и необитаем. Куча строительного мусора, стены с четырех сторон, слепые окна, бесполезные остатки пожарной лестницы, и – никаких признаков подъезда. Дима разочарованно выпрямился. И вдруг увидел, что в щель между крышей и водостоком засунут какой-то пакет.

То, что вытряхнул Дима из полиэтиленового пакета, оказалось веревочной лестницей. Причем один ее конец был уже привязан к железному крюку. Только теперь Дима обратил внимание на небольшой балкончик четырьмя метрами ниже. Конец сброшенной лестницы пришелся прямо на балкончик. Страх пропал. Его вытеснил азарт.

Через минуту Дима уже стоял на железной площадке. Перед ним была замызганная дверь без замка. Дима приоткрыл ее. Изнутри пахнуло гнилью. Там было темно, но Диму это не остановило. Он вошел внутрь. Глаза постепенно привыкали к темноте. Под ногами что-то хрустело и шуршало.

«Предпоследняя стадия беспорядка, – всплыла в памяти Димы любимая шутка его мамы по поводу Диминой комнаты. – Последняя – когда мусор не просто хрустит под ногами, но пищит и разбегается…»

Из темноты выступали очертания громоздкого шкафа, комода, узкой лежанки. Он уже усомнился: туда ли попал? Это заброшенное помещение совсем не походило на то, что он ожидал увидеть.

Здесь было слишком грязно и намусорено и для бомжа, не то что для шведского бизнесмена. Даже для такого сомнительного, как Карлссон.

В дальнем углу нашлась дверь. Дима двинулся дальше и попал в кухню. Дневной свет сочился сквозь узкое закопченное окно. Кухня выглядела древней и такой же необитаемой, как каморка для прислуги. Дима остановился и прислушался, но до него донесся только очень далекий шум улицы. В кухне и прилегающих комнатах было абсолютно тихо.