Идея царя была знакома русскому народу с первых веков христианства благодаря тесным связям с Византией и распространялась преимущественно духовенством. При этом «царь греческий представлялся для нас типом самодержавной, ничем не ограниченной власти, типом высокого и великого сана, к которому доступ сопровождался изумительною для простых глаз торжественностью и обстановкой несказанного блеска и великолепия»[23].
Русь, став духовной преемницей Византии, усвоила также ее сакральное представление о верховной власти. Это учение стало проникать в виде теологических сочинений, переведенных с греческого языка на русский, а также в виде проповедей византийских пастырей.
Важно отметить, что само учение о христианской монархии как о политическом идеале не являлось первым и центральным в православном вероучении, которое по сути теоцентрично[24] и ставит во главе мироздания Бога, а не государя. Но Россия, уникальная в своей истории и выросшая на византийских корнях, земным представителем Бога всегда считала монарха, а земным воплощением Царствия Небесного – Святую Русь. Новый тип правителя складывался постепенно, но уже с XVII в. в челобитных великому князю стали появляться такие обороты, как «умилосердися, яко Бог» или «работаю я холоп ваш, вам великим государем, яко Богу»[25].
Великий князь на Руси осознавал, что он обязан править, согласуясь с Божьим Законом, что его власть установлена свыше и произвол на его земле невозможен. Долг же великого князя состоял в том, чтобы максимально не допустить пришествия дьявола на своей территории, дать возможность христианам свободно славить Всевышнего и жить по Его заповедям, еретиков же исправить и поставить на путь истинный и в конечном итоге привести свой народ к спасению. В противном случае правитель, не сдерживаемый религиозными установками, становился деспотом и навеки обрекал свою душу к погибели.
Возможно, именно столь высокая планка, установленная для властителя Церковью, в древности побуждала великих князей на смертном одре принимать монашеский постриг, который приравнивался ко «второму крещению» и отпускал все его прежние грехи.
Такое представление о «власти от Бога» стало краеугольным камнем внутренней политики Московской Руси. Оно легло в основу многих богословских сочинений, предназначенных для образованной публики; оно же постоянно вдохновляло христианскую проповедь, ежедневно просвещающую малограмотную паству. Учение о взаимоотношениях двух властей было включено в так называемую Кормчую книгу[26], а церковное понимание взаимоотношений народа и христианской власти вошло отдельной главой в «Домострой»[27]. Оба эти сочинения на протяжении многих веков являлись основным руководством в повседневной жизни для церковнослужителей, великих князей, представителей знати, купечества и простого народа.
И хотя эта грандиозная концепция о христианском правителе и Святой Руси никогда не была осуществлена в полной мере, оставаясь скорее великой мечтой, недостижимым идеалом, Русь верила в этот идеал. Он же лег в основу идеи «Москва – Третий Рим», когда после падения Константинополя в 1453 г. Московская Русь осознала себя центром православного мира[28].
Особенное развитие идея об особом благочестии государя получила в эпоху Ивана Грозного (XVI в.)[29], который пытался повторить в своем «сценарии власти» византийских монархов.
Несмотря на то что цари далеко не были идеальны, идеологическое обоснование древнерусской модели царской власти всегда оставалось неизменным. Это определяло прежде всего доверие подданных к своему монарху.
Богословы, в свою очередь, могли обличать порочность и греховную сущность конкретного правителя, но никогда не призывали свою паству к открытому неповиновению властям, ибо, по словам Иоанна Златоуста (IV в.), «безначалие везде есть зло и причина беспорядка»[30].
Таким образом, официальные представители Церкви всегда стояли за стабильность государства и старались во всем поддерживать власть[31].
Глава 2. От боярской Московской Руси до Российской империи
В отечественных исторических исследованиях вопрос обучения христианской вере освещен достаточно полно. Известно, что оно началось практически одновременно с принятием христианства. Поскольку для новой паствы прежде всего необходимы были наставники духовные (священно-и церковнослужители) и для их высокого назначения «грамотность представляла одно из необходимейших и важнейших условий», князь Владимир первую свою заботу устремил на приготовление, образование новых служителей и наставников веры.
Традиционно принято считать, что греческое духовенство, крестившее Русь, принесло с собой и сложившуюся организацию религиозного обучения. Первыми учителями были священники – болгарские и греческие, знавшие русский язык[32]. Состав нашей древнейшей грамотности ограничивался тогда преимущественно книгами церковными: Священным Писанием, поучениями и творениями Святых Отцов и т. п. «Этот церковно-служебный характер древнейшей нашей грамотности отразился яснее всего в самом составе первоначального обучения, именно в обучении чтению, где за букварем следовал Часослов и потом Псалтирь – венец древнего словесного учения и полного курса первоначальной науки»[33].
Поскольку образование народа всех сословий вызвано было исключительно необходимостью в церковнослужителях, а для наставников веры прежде всего требовалось знание вечерни, заутрени, часов, Псалтыря, Апостола, ектений, то этот «состав наук» стал постепенно переходить от духовенства к простому народу, в круг светского образования. Впоследствии эта программа «домашнего курса обучения» не вобрала в себя новых предметов вплоть до XIX в.
В просвещении, или в «обучении книжном», были заинтересованы и духовенство, и государственная власть, так как заодно с христианским вероучением народу внушалось и божественное ее (власти) происхождение. Первоначально были организованы классы при монастырях, в прихрамовых помещениях церквей и соборов либо в богатых домах, куда приглашали священника для занятий с детьми княжеской или боярской семьи[34]. Причем первоначально принципиальной разницы между обучением отпрысков из простых семей и правящего класса не было.
К XVI – началу XVII в. были уже систематически организованные школы при православных братствах, где преподавались азы богословия. Особенно хорошим религиозным образованием отличались западные земли Руси: Украина, Литва, Белоруссия, где уроки шли на славянских языках, а также на латыни и по-польски. Известно, что в 1632 г. митрополит Петр Могила преобразовал одну из киевских братских школ в коллегиум, который вскоре стал единственным на тот момент в Восточной Европе учебным заведением, признанным академией. Впоследствии Киево-Могилянская духовная академия, в которой с 1689 г. был введен курс православного богословия, стала образцом для последующих духовных школ и семинарий[35].
Однако период конца XVI – начала XVII в. привел, как известно, к перелому в политической системе Московской Руси. Эпоха, названная позже Смутным временем, отличалась многими бедами, обрушившимися на страну: сначала отсутствие наследников династии Рюриковичей, неурожай и голод, потом последовавшее за ними окончательное падение прежней династии, затем захват трона самозванцами, иностранная интервенция, полный экономический и политический крах. Все это привело не только к неустойчивому положению России на международной арене, но и к падению образа государя в глазах его подданных. В частности, в обществе изменилось отношение к самой социальной роли привилегированного класса, на который теперь стали возлагать ответственность за все неполадки в государстве[36].
