Я сделал круг для разминки. Я бежал быстро и размеренно. Я был хорошо подготовлен и уверен в себе.

В эстафете должны были участвовать три человека из команды.

Начинал Джед. Джед – классный бегун. Он высокий и тощий и просто летит семимильными шагами.

Следующим бежал я и передавал эстафету Роксанн. Мы были самыми быстрыми бегунами во всей седьмой параллели.

Мы не могли проиграть.

Забег должен был вот-вот начаться. Я все время подпрыгивал, чтобы мышцы оставались разогретыми.

Кинув взгляд на трибуны, я увидел, что кое-кто из ребят указывает в мою сторону и хихикает.

– О не-ет! – простонал я. Я догадывался, что они обсуждали: моего друга-невидимку.

«После пробега ты сдержишь слово, которое дал себе утром, – сказал я себе, – и отплатишь Роксанн – чего бы это ни стоило».

Я весь напрягся.

«Расслабься. Расслабься», – убеждал я себя, наклоняясь вперед и растирая ноги.

– Ты готов, Сэмми? – Джед ударил пятерней. – Не подведи!

– Готов! – ответил я.

Но я не мог прекратить думать о ребятах на трибунах: о тех, которые смеялись при одном моем появлении.

И я никак не мог выбросить из головы мисс Старклинг, которая подняла меня на смех.

И мысль о библиотекарше не давала мне покоя: она обращалась со мной как с помешанным.

Мышцы еще более напряглись.

Я пытался сосредоточиться. Сконцентрироваться на том, чтобы отогнать все эти мысли прочь.

Я стал делать упражнения для разогрева. Мышцы немного расслабились. Я почувствовал себя лучше.

Судья занял свое место на поле.

Джед, Роксанн и я выстроились по правилам забега.

Шесть команд из других школ тоже приготовились. Все ждали сигнала судьи.

По его свистку первый участник обежит трек и передаст эстафету следующему.

Я не отрываясь смотрел на судью. Сердце в груди колотилось. Я сделал глубокий вдох. Еще один…

Раздался свисток.

Эстафета началась! Когда Джед сорвался с места, с трибун понеслись приветственные крики. Он бежал быстрее чем когда-либо. Потрясающе!

Роксанн и я подбадривали его:

– Давай, Джед! Дава-ай!

Джед добежал до половинной разметки раньше всех остальных и устремился к финишу. Он практически летел по воздуху, вытянув вперед руку с эстафетной палочкой. Вытянув так, чтобы я мог ее перехватить и побежать.

Я слышал отзвук его кроссовок, ударяющих по земле. Клубы пыли поднимались за ним. Лицо его было красным, глаза – широко раскрыты.

До меня оставалось несколько футов.

Я приготовился к бегу.

Я вытянул раскрытую ладонь.

Джед протянул свою руку.

Я перехватил эстафету. Крики с трибун перешли в рев.

«Мой забег! – промелькнуло у меня в голове. – БЕГИ!»

Кроссовки колотили по треку. Я энергично работал руками, зажав палочку в правой руке.

Наклонившись вперед, я бежал ритмичными огромными шагами. Быстро. Быстрее чем когда-либо.

Выкрики гремели в ушах: «Давай, Сэмми! Давай! Давай! Давай!»

Это заставляло меня бежать еще быстрее.

Во мне все ликовало.

Не сбавляя темпа, я кинул взгляд через плечо.

Я был далеко впереди своих соперников.

Вот я поравнялся с половинной разметкой и понесся вперед. Мы выиграем! Да!

Я уже приближался к разметке третьей четверти и даже не начал выдыхаться. Мои соперники все еще боролись между собой далеко позади.

Я бежал, устремившись всем корпусом вперед, со всей силой отталкиваясь от твердого трека.

Вдруг у меня перехватило дух: я почувствовал, как чья-то рука ухватила меня за плечо.

Другая рука вцепилась мне в запястье.

– Эй! – вскрикнул я.

И тут до меня дошло, чьи это проделки.

– Брент, отойди! Что ты делаешь? – завопил я.

– Я собираюсь тебе помочь выиграть! – крикнул он, задыхаясь. – Я хочу доказать тебе, что я настоящий друг! Смотри!

И, прежде чем я понял, что происходит…

Прежде чем смог остановить его… земля ушла из-под ног, и я полетел!

– Нет! Прекрати! Опусти меня! Опусти меня! – кричал я.

Но он не обращал никакого внимания на мои призывы. Он оторвал меня от земли.

Он успел протащить меня с полметра по воздуху, когда я почувствовал, что Брент споткнулся.

– Отпусти! Отпусти! – вопил я. Судорожно размахивая руками, я пытался сохранить равновесие. Я лягался, чтобы освободиться от объятий Брента.

Шлепнувшись на землю, я издал сердитый вопль.

Сильно ударившись коленями и локтями, я в довершение с размаху стукнулся головой об острый гравий.

Эстафетная палочка выскользнула из моей руки. Подняв глаза, я с ужасом смотрел, как она катится по полю.

– О-о-о-ох!

– Извини, Сэмми, – раздался вблизи голос Брента. – Я ведь хотел помочь, но споткнулся.

Я поднял голову – и как раз вовремя, чтобы заметить остальных участников, пробегавших мимо меня.

Мы проигрывали. С большим разрывом.

Я поискал глазами Роксанн и Джеда. Они смотрели на меня, разъяренно грозя кулаками.

Я сел. Мои локти были изрезаны, колени разбиты в кровь.

– Брент! Ты же меня подставил! – рассвирепел я.

– Я только пытался помочь, – повторил он.

Еще один бегун пронесся мимо меня. Из-под его кроссовок вылетел целый заряд гравия и грязи. ПАФ! – прямо мне в глаза.

Я ощутил руку, вытирающую грязь с моего лица.

Я с силой отпихнул Брента.

– Ой! – вскричал он. – Эй, ты совсем не умеешь проигрывать. Ведь выигрыш – это еще не все в жизни!

С опущенной головой я побрел с поля. Когда я проходил мимо трибун, некоторые ребята из моей школы зашикали.

В основном меня приветствовали болельщики других команд, да и то слабо.

Я приближался к Роксанн и Джеду под их испепеляющими взглядами.

Джед не сказал ни слова: он был слишком зол, чтобы говорить.

Роксанн, напротив, не могла сдержаться.

– Как ты мог, ты, глупый, неуклюжий кретин! – завизжала она. – Мы могли бы выиграть! Ты продул! Ты на самом деле все запорол!

– Но я не виноват, – закричал я. – Это все невидимка!

Ох, этого-то как раз и нельзя было произносить.

– Лучше бы ты сам стал невидимкой! – с отвращением выкрикнула Роксанн.

Мне и самому хотелось исчезнуть. Это был самый черный день в моей жизни.

Может быть, кому-то другому было бы в радость иметь друга-невидимку. Но мне сейчас совсем не весело.

«Надо как-то разделаться с Брентом, – решил я. – Я должен немедленно что-нибудь предпринять».

– Ну давай, Сэмми! Сделай милость! Измерь меня! – Симон совал рулетку мне в лицо.

– Говорю тебе, Симон, со вчерашнего дня ты не вырос. А теперь – отстань!

Я только что вошел в дом, вернувшись с ужасающего позорища. Определенно я был совсем не в настроении измерять Симона.

– Мой проект неудачный. – Симон опустил глаза. – Абсолютно проигрышный.

Трудно было не посочувствовать Симону: он ведь так серьезно относился к своей научной разработке.

Я попытался подбодрить его.

– Симон, мы просто не растем с такой скоростью, – сказал я. – Может быть, тебе следует изучить что-либо другое. Как насчет замеров щенка? Щенки быстрее растут. Гораздо быстрее.

– Но у нас нет щенка, – возразил Симон.

– Как насчет Брута? Ты можешь измерять Брута, – сказал я, подталкивая Симона к двери.

– Брут уже перестал расти, – захныкал Симон. – Ты же знаешь. Он слишком стар.

– Я подумаю, – сказал я ему. – Постараюсь что-нибудь придумать для твоих измерений. Но мне надо сосредоточиться – в одиночестве.

Я легонько вытолкнул Симона из комнаты и закрыл дверь.

И бросился на кровать, зарылся с головой в одеяло.

Мне хотелось исчезнуть.

Я никого не хотел видеть: ни Роксанн, ни свою учительницу, ни библиотекаршу. Никого из всего седьмого класса.