– Никаких физических контактов, – начал он.
Ричер улыбнулся.
– Ему нельзя даже будет пожать руку?
– Ну, я думаю, в рукопожатии ничего предосудительного нет, – задумчиво произнес Стивесант, – но более ничего такого позволять себе не стоит. Вы обязуетесь ничего не рассказывать ему о сложившейся ситуации. Он остается в неведении, и я не хочу, чтобы он узнал обо всем, что происходит, именно от вас. Надеюсь, это понятно?
Ричер кивнул.
– Понятно, – подтвердила Нигли.
– Ничем его не огорчайте и не тревожьте. Помните, что сейчас все его мысли уже далеко, в Орегоне, возле больной матери.
– Ладно, – кивнул Ричер.
Стивесант отвернулся.
– Я решил для себя, что мне не стоит даже интересоваться тем, о чем вы собираетесь с ним разговаривать. И я не хочу знать, что случится потом, после вашей беседы. Если, конечно, какие-то последствия все же будут иметь место. Но я хочу сказать вам большое спасибо за все то, что вы уже успели для нас сделать. Ваша проверка-аудит очень поможет нам в дальнейшем, и, кроме того, я считаю, что вы спасли нас в Бисмарке, а ваши сердца находились вместе с нашими во все решающие моменты, и за все я вам весьма благодарен.
Никто ему не ответил.
– Я в ближайшем будущем выйду на пенсию, – сообщил Стивесант, – и вот именно теперь мне нужно следить за своей карьерой, хотя именно сейчас я и хочу сказать вам, что мне она не настолько нравится, чтобы я смог сражаться за нее до последнего.
– Эти негодяи никогда не работали у вас, – попытался успокоить старика Ричер.
– Я знаю, – кивнул тот. – Но я потерял двоих сотрудников. Тем не менее это мое решение и мои проблемы. Я только хочу еще сказать, что мне было очень приятно познакомиться с братом Джо, а работа с вами обоими доставила настоящее удовольствие.
В кабинете воцарилась тишина.
– И конечно, хорошо, что во время гибели Эм‑И именно вы оба находились рядом с ней.
Ричер отвернулся. Стивесант снова достал из кармана два конверта.
– Я даже не знаю, правы вы или нет, – продолжал босс, – я имею в виду насчет Вайоминга. Мы, со своей стороны, пошлем туда троих телохранителей, а также будем рассчитывать на поддержку местной полиции. Это не слишком надежная охрана, если там действительно случится нечто серьезное.
Он передал им конверты через стол.
– Внизу вас ждет машина. Вас довезут до Джорджтауна, и после этого вы можете считать себя полностью свободными.
Ричер и Нигли спустились вниз на лифте, и Ричер, очутившись на первом этаже, сразу же свернул в главный вестибюль. Здесь было тихо и пустынно, а от шагов по холодному мрамору разносилось эхо. Ричер остановился возле выступающих из стены панелей, выполненных в виде свитков с именами погибших сотрудников министерства, и еще раз взглянул туда, где были выбиты имя и фамилия его брата. Затем скользнул взглядом к тому месту, где пока что оставалось пустое пространство, но где очень скоро должно было появиться имя Фролих. После этого он отвернулся и зашагал к Нигли. Они прошли через маленькую дверь с окошечком из армированного стекла и, очутившись в гараже, сразу же обнаружили свою машину.
Белый тент-переход все еще стоял на тротуаре перед домом Армстронга. Водитель остановил машину так, что вход в тент очутился как раз напротив задней дверцы автомобиля, и что-то проговорил в микрофон, прикрепленный к запястью. Через мгновение дверь в доме вице-президента раскрылась и оттуда появились трое агентов. Один из них прошел по холщовому коридору и открыл дверцу машины. Первым оттуда вышел Ричер, за ним выскользнула Нигли. Агент закрыл за ними дверцу и остался на тротуаре. Машина уехала. Второй агент жестом дал понять, что Ричер и Нигли должны еще некоторое время оставаться на месте, поскольку телохранители обязаны их обыскать. Ричер и Нигли повиновались, застыв внутри холщового полумрака перехода. Нигли напряглась, пока руки незнакомого мужчины легкими движениями обыскивали ее. Однако агенту нужно отдать должное. Как истинный профессионал, он почти не притрагивался к ее телу. И кстати, керамический нож Ричера, спрятанный в носке, остался незамеченным.
После этого агенты провели гостей в прихожую в доме Армстронга и закрыли за ними дверь. Изнутри жилище вице-президента оказалось просторней, чем выглядело снаружи. Это было довольно внушительное здание. Создавалось впечатление, что оно простояло здесь сотню лет и могло служить людям по крайней мере еще столько же.
В коридоре, оклеенном полосатыми обоями, повсюду стояли антикварные статуэтки, а на стенах висели такие же древние картины в деревянных рамах. На полах от стены до стены лежали толстые ковры. В углу коридора уже стоял собранный и готовый в дорогу саквояж. Видимо, с ним и собирался лететь в Орегон Армстронг.
– Прошу сюда, – пригласил гостей один из телохранителей.
Они двинулись вперед, прошли по изогнутому дугой коридору и очутились в кухне, одновременно выполнявшей функции столовой. Это помещение могло бы прекрасно смотреться и в загородном доме: сплошь обитое сосновыми досками, с большим столом в одном конце и кухонной утварью – в противоположном. Здесь пахло свежесваренным кофе. Супруги Армстронг сидели за столом с большими чашками ароматного напитка. Перед ними лежали четыре разные газеты. Миссис Армстронг была одета в спортивный костюм. При этом лицо ее так вспотело, словно она только что вышла из тренажерного зала, возможно расположенного в подвале дома. Похоже, она не собиралась лететь в Орегон вместе с мужем. На ней не было никакого макияжа, а сама женщина выглядела уставшей и чем-то расстроенной, словно события Дня благодарения коренным образом изменили ее мировоззрение. Сам Армстронг выглядел спокойным, был одет по-домашнему: без галстука, в свежей рубашке и куртке с закатанными по локоть рукавами. Вице-президент изучал передовицы свежих газет – «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост».
– Кофе? – предложила миссис Армстронг.
Ричер кивнул. Женщина встала, прошла к тому месту, где находилась посуда, и, сняв с крючков две чашки, наполнила их горячим напитком, после чего вернулась к гостям, неся по кружке кофе в каждой руке. Ричер не смог определить, можно ли назвать миссис Армстронг высокой или нет. Она была одной из тех женщин, которые казались высокими на каблуках и низкими – в домашних тапочках. Она передала чашки гостям без излишних церемоний, а в это время Армстронг наконец оторвался от газет.
– Мы узнали о несчастье, которое случилось с вашей матерью, – произнесла Нигли. – Поверьте, нам было очень жаль слышать об этом.
Армстронг понимающе кивнул.
– Мистер Стивесант предупредил меня, что у вас имеется ко мне приватная беседа.
– Именно так, – подтвердил Ричер.
– Может ли при этом присутствовать моя супруга?
– Все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в понятие «приватная беседа».
Миссис Армстронг взглянула на мужа.
– Ну, ты сможешь рассказать мне о вашем разговоре позже, перед тем как уедешь. Если, конечно, посчитаешь это необходимым.
Армстронг снова кивнул и начал демонстративно складывать газеты. Потом он поднялся, подошел к кофеварке и еще раз наполнил чашку.
– Пойдемте, – предложил вице-президент.
Они вернулись в изогнутый коридор и вскоре очутились в боковой комнате. Два телохранителя остались снаружи по обеим сторонам двери. Армстронг окинул их извиняющимся взглядом и закрыл дверь. Комната служила кабинетом, хотя больше напоминала помещение для отдыха. В центре стоял огромный старинный письменный стол, на котором, правда, не обнаружилось даже компьютера. Массивные кресла, обитые кожей, красивые книги на полках, предназначенные, видимо, для того, чтобы любоваться их богатыми переплетами. На полу раскинулся персидский ковер ручной работы, стены обиты деревянными панелями. В комнате приятно пахло свежестью, исходящей из невидимого устройства, дезодорирующего воздух. В глаза бросалась большая фотография на стене, изображавшая существо неопределенного пола, стоящее на громадной льдине. Человек на снимке был одет в длинный пуховик с капюшоном и толстые варежки, доходящие ему до локтей. Меховая опушка капюшона наполовину скрывала лицо неизвестного, и, кроме того, оно все равно пряталось за лыжную маску и большие солнцезащитные очки. Одна рука этого непонятного существа была поднята в приветствии.
